— Это не я...
— Да неужели? А вот наши эксперты однозначно установили личность поджигательницы. И это ты. Ничего не поделаешь. — Кречетов картинно разводит руками, всё ещё не спуская глаз со своей жертвы. Очевидно, он наслаждается моментом. Вдоволь напитавшись её страхом, он переходит к сути: — Но я же не зверь какой, ты же знаешь. Неужели я не предоставлю шанса своей старой знакомой? Тут ведь статья такая, до пятнашки строгача, да и не амнистийная она... Тебе как больше нравится: чтоб по закону или чтобы по-моему?
Под словом “закон” он конечно имеет в виду свой закон. Цугцванг. Тем временем генерал продолжает разглагольствовать:
— Слышал, у папашки твоего сердце слабое? Нет-нет, я не собираюсь угрожать твоим родителям, — Кречетов довольно ловит оледеневший взгляд бессловесной арестантки. — Ты сама всё сделаешь. Интересно, как твоим родителям понравится то, что их единственная дочь — террористка?
Диана могла бы начать протестовать, оправдываться, взывать к логике или же к совести — но она слишком хорошо понимает, что ничего из того, чтобы она сейчас ни сказала, не будет иметь абсолютно никакого значения. Поэтому она продолжает молчать, выжидая, когда генерал, наконец, перейдёт к козырям. В том, что у него для неё кое-что пропасено, она не сомневается.
— А ведь мне было бы не сложно уговорить экспертов расписаться в том, что они ошиблись с опознанием личности на видео. Ну подумаешь, человеческий фактор... Ты понимаешь?
— Что Вам от меня нужно? — на удивление твёрдо проговаривает Диана.
— Вот так-то лучше, когда сразу к делу. Ты же знаешь, что нашему городу начальнички твои со своими инициативами — как кость в горле. Конечно, после новогоднего фиаско ваша контора уже мало на что способна: банкротство не за горами, но мне не хотелось бы пускать такой увлекательный процесс на самотёк. Хотелось бы приложить к нему свою руку, если ты понимаешь, о чём я...
Если бы Диана была чуть более расслабленна, она бы сейчас с шумом выдохнула, ну а пока она лишь мысленно для себя отмечает, что генералу, похоже, она сама не интересна. Он хочет выудить из неё внутреннюю информацию ММК.
— Сейчас я сделаю звонок, и нам принесут некий документ. Мои люди давно над ним работают, да вот некоторых деталей мозаики всё же не хватает. Ничего особенного: список счетов, список поставщиков, список сотрудников, имена всех подручных твоего непосредственного руководства. Ты по полочкам разложишь мне схемы функционирования предприятия, включая информацию по запланированному запуску производства. Что за оборудование, откуда взяли, кто занимается разработкой и установкой программного обеспечения. Как у вас работает служба внутренней безопасности, сколько человек в штате, сколько из них имеют лицензию на ношение оружия. Система допусков в офисное здание. Ну и любая личная информация — кто где живёт, с кем спит и так далее. Делов-то на полчасика. Ну ладно, может чуть подольше. Зато потом ты свободна. Что скажешь?
Генерал ликующе улыбается, пододвигаясь ближе к сидящей девушке. Второго стула в комнате нет, поэтому он стоит, нависая над ней своей могучей фигурой, заставляя дрожать...
— Я ничего не знаю. Я всего лишь секрета...
— Стоп-стоп-стоп. Я думал, этот этап мы уже проехали. Второй раз ты мне эту ересь в уши не зальёшь. Секретаршам на выручку головорезов не посылают. Так что прекращай ломаться — а я знаю, ты в этом деле мастерица — и давай переходить к соглашению.
Диана продолжает молчать. Пусть бьёт, пусть хоть убивает. Выждав пару минут, Кречетов нервно поглядывает на часы на запястье и набирает какой-то номер в своём телефоне.
— Выпускай ролик. Семичасовые новости не Первом Городском — как мы с ними и договаривались.
Сбросив звонок, он вновь обращается к пленнице:
— Ну как хочешь. Мне спешить некуда. Давай лучше телек вместе посмотрим.
Вдруг он резко хватает её за локоть, выдёргивая с насиженного места. Диане с трудом удаётся удержать равновесие, когда он с силой толкает её в поясницу, заставляя усталое тело приземлиться на скрипучую койку у стены. Сам он усаживается рядом — так близко, что девушка может слышать, как он дышит; располагает лэптоп на своих коленях и загружает окошко прямого эфира с сайта местного телеканала. Рекламу сменяют анонсы будущих программ, и вот заставка в виде динамичного циферблата оповещает зрителей о том, что в городе семь вечера. Время итоговых новостей. Кречетов приобнимает девушку, если вообще это можно так назвать — одной рукой он обхватывает её за плечи и рывком притягивает к себе, чуть ли не соприкасаясь своим лицом с её головой. Хватка крепкая — ей не увернуться, да она и не пытается. Она знает, что это бесполезно.
“Экспертам Федеральной Службы Безопасности удалось установить личность предполагаемого поджигателя, устроившего пожар в здании клуба “Галактика” в новогоднюю ночь. Им оказалась жительница нашего города Диана Георгиевна Горчакова, по странному стечению обстоятельств работающая в Мценской Мебельной Компании, чьи владельцы и являлись организаторами новогоднего мероприятия. На изъятых записях с камер видеонаблюдения с места трагедии видно, как девушка пробирается в служебное помещение и устраивает поджог, пытаясь замаскировать его под несчастный случай. В данный момент подозреваемая задержана, ведётся следствие. В случае подтверждения выдвинутых обвинений девушке грозит до пятнадцати лет лишения свободы. Мы будем следить за развитием событий”.
Диана ни жива, ни мертва. Все её знакомые, родственники, её родители в конце концов — все это увидели. Или ещё увидят. В репортаже не упомянули о запертых музыкантах — почему? Да разве это важно? Горячие слёзы мутной пеленой застилают глаза. Чувство безысходности давит на грудь, а иссушенный жаждой рот наполняется солоноватым привкусом.
— Ну же, зачем плакать — мы же знаем, что всё ещё можно изменить?
Кречетов тоном наигранного сочувствия шепчет свои издевательства ей на ухо. Ей противно от близости его лица, от того, что она вынуждена чувствовать рядом его горячую тушу. Она сжимается в комочек, пытаясь укрыться, но он не позволяет ей этого. Отложив ноутбук в сторону, он хватается руками за её сложенные на коленях ладони и силой тянет её на себя. Разжав Дианины пальцы, он прижимает раскрывшуюся ладонь девушки к своему паху и начинает ею там орудовать. Вторую руку пленницы он держит плотно прижатой к поверхности койки — так, что Диана, по сути, лишена возможности двинуться с места.
— Немного ласки, и я стану совсем добрым...
Дверь кабинета приоткрывается, и в образовавшуюся щель протискивается... букет. Круспе долго его выбирал, практически сам собирал, делая работу за флористку в цветочном киоске: ему хотелось преподнести что-то особенное. Не пошлый до отвращения куст алых роз, не похоронные ветки мимозы вперемежку с гвоздиками и не пёстрый безвкусный веник-сборную солянку из всего, что в загашниках завалялось. И чтобы никакой яркой обёртки с нелепыми пластиковыми бабочками на липучках. Его букет состоит из тринадцати бахромчатых фиолетовых тюльпанов, завёрнутых в экологичную обёрточную бумагу с принтом под состаренную газету. Совсем неброско. Но как же дорого, особенно по меркам этого города и в условиях лютой зимы! Вслед за тюльпанами в помещение просачивается и сам Круспе: по традиции, в чёрном, элегантен, свежевыбрит — он сверкает белозубой улыбкой и линзами диоровских очков.
— Явился по Вашему вызову, товарищ прокурор! — он застыл на входе, ожидая приглашения войти. Увидь его кто из друзей — не поверили бы. Круспе, да на пороге мнётся? Не, это не он. — На этот раз я готов признать вину и взять ответственность.
Товарищ прокурор силится изобразить сердитое выражение лица, но сквозь улыбку ей это удаётся едва ли.
— Дела Ваши плохи, господин Круспе, проходите, присаживайтесь. Но дела Ваши не в юрисдикции органов прокуратуры. Пока.
Рихард бодрым шагом приближается к Ирине и на вытянутой руке преподносит ей букет. Оценит-не оценит?
