Под пристальным наблюдением сотен глаз девушку выводят из здания и заталкивают в одну из машин. Её трясёт, и всё, о чём она может думать — это о том, кто, как она уверенна, уже ждёт её в управлении. Долго же он выжидал, чтобы отомстить!
Флаке тоже трясёт. Он обещает, он так сказал, но правда в том, что за последнее время он уже много чего понаобещал, однако... Он судорожно роется в смартфоне.
— Тилль, они имели в виду статью о терроризме. По пункту первому — от десяти до пятнадцати лет лишения свободы!
— Остынь, Крис, она же знает, что на видео фейк. Она же знает, что на неё саму ничего нет. Звони Ольге, пускай срочно присылает кого-нибудь из своих знакомых адвокатов. Не переживай за Диану, она не глупая, и не слабая, и...
— Тилль, она не в курсе, — шепчет Флаке.
— То есть?
— Она вообще ничего не знает. Олли сказал, что про записи из клуба и ту девчонку ей ничего не рассказали — мол, зачем зря расстраивать?
— То есть сейчас, пока у нас с ней нет связи, они могут давить на неё как угодно, а она даже не в теме? Не знает, что мы знаем, не знает, что у нас пруфы?! — рябые щёки Линдеманна наливаются краской, а такое случается не часто.
— Значит, Кречетов изначально планировал подставить именно её... Теперь они могут на неё давить, блефуя как им вздумается, и кто знает, сколько она продержится, не разболтает ли чего... Тилль, она в курсе всех твоих дел! Она же оформляла договора, вела переписку! Она все пароли знает! — кажется, настало время Флаке истерить. Он снова хватается за мобильник, походя напоминая: — Звони Ольге!
— А ты кому звонить собрался?
— Круспе, конечно! Пускай готовит наши пруфы к эфиру — нужно устроить силовикам нежданчик до того, как она сломается. Но... но не слишком рано. Ждём первой публикации в СМИ — уж таким поводом они не побрезгают. Пусть объявят об аресте «поджигателя», а потом...
— А потом, возможно, будет поздно.
Круспе уже вовсю нарезает видео, создавая несколько версий ярких роликов с обличениями подставы ФСБ. Они представят публике «поджигателя», возможно даже продемонстрируют наиболее удобоваримый кусок видео, а тут он такой, запускает в соцсети свой клип. Красочная нарезка из кадров из клуба, перемежающихся с кадрами признания подставной девушки, и в качестве жирной точки — видео с концерта, где кудрявая «поджигательница» сидит и в ус не дует. Он знает, что их копия видео не будет иметь юридического веса, ибо была добыта через нарушение закона, но анонимусам в контактике на такие мелочи наплевать. Они увидят то, что он им покажет. По сути, они увидят правду и понесут... Круспе отвлекается на внешний раздражитель — звонок в домофон. Что за чёрт? Пиццу он, вроде бы, не заказывал, а все, кто не лишний в этой квартире, сейчас заняты. Стас и Шнай в Москве, помогают Ренату готовить подставную “Диану” к отправлению из страны, Олли, узнав о случившимся, сорвался в офис, Тилль и Флаке тоже там. Ольга сейчас беседует с адвокатом — со своим личным другом, как она его рекомендовала, вводит того в курс дела. Возможно Ландерс, отправившийся полчаса назад в “Магнит” за продуктами, оставил дома ключи? Нехотя Рихард поднимается с дивана и, шлёпая резиновыми тапочками, бредёт к экрану видеодомофона. На пороге подъезда стоят двое юнцов в тёмно-синей форме. Что за чёрт?
— Кто там, — спрашивает он в микрофон, попутно подтягивая сползающие с узких бёдер треники.
— Служба судебных приставов. Повестка для господина Круспе. Велено передать лично в руки.
Рихард аж поперхнулся. Он машинально задирает майку и вытирает её краями внезапно выступивший на лбу пот.
— Иду, — отвечает он и тянется к дверному замку. Надо было в контактике ей отвечать — кажется, игнора она не терпит.
====== 25. Злоключения арестантки (И Флаке снова удивляет) ======
До здания управления Диану доставляют в считанные минуты. Её ведут коридорами, мимо снуют люди в форме и в штатском, на арестантку никто не обращает внимания, кроме одного молодого мужчины. Тот мельком окинул её взглядом, отвёл его, и тут же вернулся к её лицу снова: он будто уловил в нём что-то знакомое, будто сама растерянная девушка в нелепой для окружающей обстановки одежде показалась ему знакомой. Он так и продолжил стоять, провожая её взглядом, пока конвой не исчез за ближайшим поворотом.
— В кабинет или в камеру? — шёпотом спрашивает один из конвоиров всё ещё сопровождающего их полковника.
— Велено сразу в камеру.
Полковник покидает группу, отправляясь по своим делам, а девушку уже ведут по ступеням вниз — в подвал. Камеры временного содержания располагаются именно здесь, и хотя в последние годы их практически не используют, совсем упразднить функцию содержания арестованных ещё не успели. Её провожают до камеры, оборудованной лишь железным столом, прилегающим к стене, привинченной к полу железной табуреткой, старой, но чистой пружинной койкой и ничем не огороженным от площади остального помещения санузлом. Диану оставляют одну, замки и засовы скрипят по ту сторону массивной металлической двери с выдвижным окошком. Из освещения — лампочка Ильича ватт в шестьдесят, не больше, установленная прямо под потолком и окованная в плафон из алюминиевых прутьев.
Диана не решается присесть ни на одну из имеющихся в комнатке поверхностей. Она ещё не верит, что всё это взаправду, она думает, что вот сейчас они (эти абстрактные они) вернутся, извинятся, объяснят, что произошла ошибка, и её отпустят. Часов у неё нет — наручных она не носит, а мобильник остался в офисе. Окна в камере тоже нет, и ей остаётся лишь гадать, как долго она уже находится здесь, занимая шестиметровое пространство, поглядывая на дверь, прислушиваясь, не раздадутся ли из коридора шаги? Но всё, что ей осталось — это пустота, тишина и неведение. Ноги начинают гудеть — офисные лодочки созданы для того, чтобы преодолевать расстояния от стола к принтеру и из приёмной до курилки. При более длительной носке они превращаются в инструмент пытки. Отбросив брезгливость, Диана наконец решается присесть на краешек металлической табуретки и тут же подскакивает — гладкая поверхность буквально жалит её холодом. Ей приходится преодолеть себя, чтобы усесться обратно и дождаться, когда жуткое сидение прогреется под её телом.
Наступает момент, когда её уже начинает клонить в сон. То ли это биологические часы сообщают о том, что ночь пришла, то ли напряжение и утомление берут верх над холодом и страхом. Она несмело складывает руки на краю металлического стола и кладёт голову сверху. Веки слипаются, и её сознание словно оказывается погружённым под воду. Это не сон, но и не бодрствование, это какое-то нездоровое глубинное плавание. Сомнамбулическое состояние прерывается грохотом отпираемых засовов. Уже давно пора оборудовать двери электронной системой безопасности, но в этом здании всё пропитано неким духом преемственности — чувствуется, что переменам здесь сопротивляются даже в мелочах.
Дёрнувшись с места, Диана вскакивает на ноги и обращает взор в сторону двери. В следующий момент ноги подкашиваются, и если бы пресловутый металлический стул всё ещё не находился прямо под её задницей, она наверняка грохнулась бы на пол. Конечно, она этого ожидала. Но не думала, что будет так страшно. А ещё мерзко, дико и противно.
Знакомое лицо с усами смотрит на неё с порога, дверь за ним снова запирается снаружи; ни слова не говоря, он подходит к девушке, ставит на столик перед ней принесённый с собой ноутбук и включает видео. Диана непонимающе таращится на экран — эту запись она видит впервые. Какая-то девушка крадётся по коридорам “Галактики”... Что происходит?
— Знакомься, Дианочка, это — поджигательница. Террористка. Преступница, которую немедленно надо изолировать от общества. Что мы и сделали.
Диана в непонимании продолжает хлопать ресницами.
— Одним словом, это ты. Узнала?
Она всё ещё ничего не понимает, но одно ей сейчас ясно — от её понимания в данный момент вообще ничего не зависит.
