Каташи съёжился под долгим, изучающим взглядом незнакомца и медленно отодвинулся с прохода:

- Извините, – сдавленно прошептал он. Из груди неконтролируемо вырвался всхлип, из глаз покатились слёзы.

- Откуда он их только берет?! – словно самому себе задал вопрос этот человек-копия, а потом стянул перчатки, не особенно заботясь за сохранность брючных стрелок, опустился на одно колено и принялся методично затягивать шнурки на расхристанных ботинках мальчишки.

- Вы откуда? – задал очередной странный вопрос мужчина, когда закончил и с достоинством поднялся на ноги.

Каташи сквозь слёзы неопределенно мотнул головой в сторону квартиры Акихико.

- Всё ясно, пойдёмте, – брюнет протянул юноше руку.

Парень покачал в ответ головой:

- Нет, я больше туда не пойду.

- Я не зову вас внутрь. Пойдёмте со мной, я не обижу... вас.

Каташи с сомнением уставился на незнакомца:

- Кто вы? Почему я должен вам верить?

- Усами Харухико, брат Усами Акихико.

Марисе Каташи осторожно взялся за протянутую руку и доверчиво прильнул к сильному плечу.

Акихико сделал очередную затяжку, задержал дыхание и выдохнул плотную струю едкого дыма. Сигареты были слишком крепки даже для такого заядлого курильщика. Он сгорбился, облокачиваясь о перила галереи, осматривая поле боя – именно так выглядела сегодня утром его квартира. И Сегучи, словно медбрат, не теряющий надежды, бродил среди пепелища, заботливо склонялся тут и там, пытаясь спасти каждого – будь то живой или мертвый.

Писатель тряхнул головой, сбрасывая наваждение.

- Сегучи, оставь. Я сам... потом... Спасибо тебе... За всё.

Музыкант недоверчиво запрокинул голову навстречу говорящему.

- Мне пора, – он прекрасно чувствовал такие вещи.

- Я отвезу тебя, – Акихико знал, насколько бестактно и даже неблагодарно ведет себя, но сейчас ему было все равно. Эмоции выгорели. Ему нужно было время собраться с силами и в очередной раз посмотреть правде в глаза, он должен был сам собрать и оплакать своих павших свидетелей разбитого прошлого.

Мужчины спустились на подземную парковку как раз для того, чтобы проводить в путь очередной сияющий “океанский лайнер” представительского класса с корпоративными номерами “Усами-групп”. Акихико мгновенно вычленил эти знакомые цифры на заднем бампере. “Все равно, что черный кот дорогу перебежал. Добра не жди”...

Акихико ненавидел приметы. Не потому что не верил, и не потому что верил. Это жизнь – некоторые из них работали. Никакой мистики – логика, помноженная на жизненный опыт. Чутьё не подвело и на сей раз, хотя приведения приговора в исполнение пришлось ждать почти неделю. Неизвестность в таком случае хуже самого наказания.

Он едва ли успел расслабиться после капитуляции Каташи и все еще ожидал подвоха, каждый раз пробираясь по маршруту “дом – преподавательская” и обратно. Но подвох – на то и подвох, как его ни жди, подкрадется незаметно.

- Сынок! – вкрадчивый голос отца окликнул его у ворот университета. Некогда такой желанный зов Акихико не услышал в те дни, когда нуждался в нем больше, чем в воздухе для дыхания. Теперь это простое обращение заставляло вздрагивать, не предвещая ничего приятного. “Вот и палач подоспел!”

- Отец? – писатель медленно повернул голову в поисках источника звука, одновременно засовывая руки поглубже в карманы пальто. Едва ли было приличным разговаривать вполоборота, но будь у него счастливая возможность следовать собственным желаниям, Акихико бежал бы со всех ног куда угодно с одной лишь целью – избежать этой встречи. С того памятного чаепития весной и до сих пор ему это удавалось. Везение закончилось.

- Нам нужно поговорить. Не угостишь меня чаем?

- У меня стойкое ощущение дежавю, папа. Оно подсказывает мне, что у меня дома нет ни чая, ни конфет.

- Как раз об этом я и хотел бы поговорить.

- О конфетах? – Акихико с вызовом взглянул отцу в глаза.

- Если хочешь, можно спрятать смысл за этим простым словом. Я пришел попросить у тебя прощения.

- Попросить прощения, папа?! Есть за что?

- Есть. За многое мне еще предстоит попросить у тебя прощения. Но сейчас меня волнуют твои проблемы с... чаем и конфетами. Это моя вина. Я не видел дальше собственного носа. Я просто напыщенный индюк – и больше никто.

- Я не понимаю, к чему ты речь ведешь?

Фуюхико – невиданное дело – замялся и даже как будто смутился.

- Я был неправ по отношению к Мисаки. Я зря обидел его... и тебя я тоже оскорбил своими высказываниями. Мне потребовалось время, чтобы это понять. Прости.

- Простил. Что дальше?

- Знаю, что не простил... Не так просто.

- Я рад, что ты понимаешь. Знаешь, что Мисаки едва не погиб в тот вечер? Тебе известно, что две недели после его исчезновения я молился только об одном – чтобы он оказался жив?

- Акихико, где Мисаки?

- Понятия не имею.

- Как это? – Фуюхико опешил. – Ты не знаешь? То есть...

- То есть я совершенно, абсолютно, ни капельки не знаю, где сейчас Мисаки, с кем и чем занимается.

- Ты шутишь!!! Не может быть! Ты не мог упустить его!!! – на лице Усами-старшего неожиданно отразился испуг. – Я знал, что Мисаки ушел искать лучшей жизни, но чтобы ты отпустил его на полном серьезе? Ты собираешься его возвращать?

- Не собираюсь.

- Это что, из-за Сегучи? Только не говори, что все дело в нем!

- Почему бы и нет? Сегучи – живое воплощение всех твоих амбиций, разве что девушкой не родился. Чем он тебе не угодил?

- Он рядом с Мисаки не стоял!!!

- Что, прости, ты сказал? – теперь наступил черед Акихико удивляться.

- Я сказал, что тебе нужен Мисаки!

- Тебе не все ли равно, кто будет на его месте и будет ли вообще?

- Не трави душу, я уже достаточно насмотрелся на этого вертихвоста Каташи. Хорошо, что у тебя хватило, духу от него избавиться. Жаль, мне от него избавиться не удалось. Харухико, как обычно, тянет у тебя из рук все подряд, без разбора...

- Харухико?! – многозначительно переспросил писатель. – Ну так объясни ему, кто такой есть Каташи, ты это умеешь! Заодно посмотришь, долго ли будет тебя слушать это юное создание. Это тебе не застенчивый Такахаши, – он злорадно усмехнулся.

- Ни за что я не сунусь в жизнь Харухико со своим уставом. В твою уже влез не единожды! Пусть сам ищет свое счастье! – тревога и искреннее раскаяние. – Акихико, сынок, я прошу, не губи себя! Не упрямься, просто позови его! Мисаки вернется, он любит тебя. Только с ним ты был счастлив, второго такого не будет!

- Некого звать... – чудовищная гримаса исказила напускное равнодушие писателя. Он безнадежно махнул рукой отцу – то ли не находя иного способа выразить свое отчаяние, то ли просто прощаясь, и побрёл прочь, отмеряя шаги вдоль скучного бетонного забора.

====== Глава 31 ======

Концерт ультрамодной рок-группы “Bad Luck” затянулся в который раз. Обезумевшая от восторга публика никак не хотела отпускать любимый коллектив, раз за разом вызывая на бис. Шиндо Шуичи сиял, его драйва всегда с лихвой хватало, чтобы завести толпу, заразить своими песнями, захлестнуть с головой радостью жизни. Казалось, его энергетический выброс был подобен цепной ядерной реакции: каждая нота, которую он брал, каждая эмоция, которую отдавал – всё множилось со скоростью света, затапливало зал, заряжало каждого зрителя, музыкантов на сцене и самого певца – только бери. Но не сегодня. Шуичи слишком устал. Впервые за свои двадцать лет он был изнурён, вымотан настолько, что оказался не способен черпать силы на сцене. Впервые за свои двадцать лет он чувствовал себя таким взрослым, таким безнадёжным. Бодрый речитатив мистера Кея, транслирующего план работы на завтра, медленно заползал в одно его ухо и выползал из другого в неизменном виде, абсолютно не касаясь мозга. Шуичи жаждал только одного – чтобы сегодня побыстрее закончилось, а завтра подольше не наступало.

- Хиро... Что у нас утром? – рассеянно переспросил он друга, вяло передвигая ноги в сторону аварийного выхода, у которого, несмотря на предпринятые меры, уже бесновался шквал обезумевших поклонниц.