Степа вздохнул.

- Я… не хотел ставить его в неловкое положение. Не хотел, чтобы кто-нибудь видел нас вдвоем. Вот и подумал, что мы могли бы уйти из института все втроем.

- Но ведь ты же никогда не скрывал свою ориентацию.

- Я-то нет. Но что подумают его друзья, если увидят меня с ним? Я думаю, для него это важно. Он уже и так совершил подвиг, общаясь со мной. Ты же знаешь, для таких парней, как он, нет ничего важнее репутации.

- По-моему, тебе стоит уйти пока не поздно. Судя по твоим рассказам, он полное дерьмо. Зачем он тебе?

- С ним интересно. Он слушает меня. К тому же, у меня никогда не было друга мужского пола.

- Э-э-э! А вот это мне совсем не нравится! Я сейчас начну ревновать!

Степа усмехнулся.

- Да перестань ты. Ревновать?

- Конечно. Неужели я тебя не устраиваю? Тебе плохо со мной?

Степа снова вздохнул. Это была старая тема. Еще с тех пор, как Маша была влюблена в него и надеялась на взаимность.

- Давай не будет об этом.

Она только кивнула и погрузилась в нетипичное для нее молчание. Степа уже начал подумывать о том, чтобы извиниться, когда увидел Женю. Тот тоже заметил его и неуверенно помахал рукой. Маша вдруг тоже помахала ему в ответ. Степа вытаращил глаза, а потом сообразил, что подруга просто решила подыграть ему. Женя выглядел мягко говоря растерянным, когда подошел к ним.

- Привет, – сказал Степа.

- Привет. Извини, я немного задержался.

- Ничего. Познакомься, это Маша, моя подруга. Она попросила проводить ее до остановки.

Маша бросила на него недовольный взгляд, словно остановкой ограничиваться не собиралась. А Степа не мог не заметить облегчения, промелькнувшего в Жениных глазах. Да, наверное, для него действительно было настоящим подвигом прийти сюда. 2 Женя едва удержался, чтобы не начать прыгать от радости, когда болтливая Маша села на свой троллейбус и уехала. На прощание она крикнула Степе:

- Не забудь позвонить мне вечером!

Степа только махнул на нее рукой, что, видимо, на их языке означало: «Ладно, так и быть». Женя не удержался от вопроса:

- А с ней тебе отец не запрещает говорить?

Степа покачал головой.

- Нет, она же девчонка. К тому же, она моя подружка еще с третьего класса.

- А я бы на его месте запретил!

Степа прыснул.

- Ты чего так на нее ополчился? Маша очень милая, просто волнуется за меня.

- А что, есть из-за чего?

- Она считает, что есть. Ты не внушаешь ей доверия.

Женя улыбнулся.

- Можешь передать ей, что это взаимно. Она ведь влюблена в тебя?

Степа пожал плечами и полез в карман за зажигалкой.

- Не думаю. Она же должна понимать, что это совершенно бесполезно.

- А ты должен понимать, что в любви сознание и разум никакой роли не играют. Возможно, она любит тебя и ничего не может с собой поделать. Да это и не удивительно. Тебя сложно не любить.

От этих слов Степа выронил из рук зажигалку, которую с таким трудом вытаскивал из кармана. Не поднимая на Женю глаз, он наклонился, чтобы поднять ее. Потом посмотрел на Женю, стараясь скрыть смущение.

- Ты говоришь глупости.

- Не-а. Я серьезно. Ты очень милый и обаятельный, у тебя отличное чувство юмора, ты кажешься хрупким и нежным, а девушки на такое западают. Они чувствуют твою искренность и порядочность. Скажи, у тебя кто-нибудь есть?

Степа продолжал свои нервные попытки закурить.

- А с чего это вдруг ты перешел на такие личные вопросы?

Женя улыбнулся.

- Извини, любопытство. Можешь не отвечать, если не хочешь,- Женя знал, что этой фразой можно выудить из человека все что угодно. И на этот раз он тоже не ошибся.

- Нет у меня никого, – он вдруг посмотрел Жене прямо в глаза. – У меня просто нет на это ни времени, ни желания.

- Ну, конечно, я с тобой полностью согласен. В мире полно вещей и поинтересней, правда? Так что давай не будем тратить твое время. У меня к тебе есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

- Правда? И что же это за предложение? – Степины брови взлетели вверх, и Жене показалось, что он чувствует исходящее от него напряжение.

- Не бойся, ничего криминального! Я знаю место, где такому как ты, непременно понравится!

- Что значит, “такому как я”? – Степа нахмурился.

- Я не в том плане, о котором ты подумал. Я говорю о твоем увлечении эзотерикой.

Степа расслабил плечи.

- И что это за место? Книжный магазин?

- Вот еще! – фыркнул Женя. – Сейчас мы съездим туда, и ты сам все увидишь…. Кстати, у нас осталось еще… – Женя посмотрел на старые наручные часы. – Еще двадцать пять минут. Так что, стоит поторопиться. Предлагаю сесть на троллейбус.

- А где это место? Может, я знаю?

- Если бы знал, не спрашивал бы меня, а исправно наведывался туда каждую неделю.

Степа заулыбался. Маша всегда говорила, что когда он улыбается, мир меняется. Теперь это заметил и Женя.

- Ты меня заинтриговал. А это, надо заметить, редко кому удается.

Женя тоже улыбнулся.

- Теперь нам осталось дождаться «пятерки». Смотри на дорогу.

Троллейбус не заставил себя долго ждать, и на их счастье приехал полупустой. Степа сел у окна, Женя рядом. Когда они расплатились с кондуктором, Степа вдруг выпалил:

- А знаешь, я ведь еще стихи пишу.

- Правда?! Это же круто! У тебя есть что-нибудь с собой?

Степа кивнул и вытащил свой неизменный блокнот, долго листал его, а потом сказал:

- Боюсь, здесь ты ничего не поймешь. У меня такой ужасный почерк…

- А может пойму? Дай хоть взглянуть…

Степа протянул ему блокнот, и Женя убедился, что понять он здесь действительно ничего не сможет. Степин почерк был очень мелким и размашистым. Когда пытаешься прочитать что-нибудь, создается впечатление, что надпись сделана на иностранном языке. Невозможно разобрать ни слова. Как будто кто-то просто решил расписать ручку. Женя рассмеялся, на лице появилось беспомощное выражение.

- Я же говорил, – сказал Степа. – Давай я лучше как-нибудь принесу тебе свои стихи в нормальном компьютерном варианте. Просто интересно узнать твое мнение.

- А о чем ты пишешь?

- О чем? Ну… о людях, наверное. Просто о людях. Люди не устают поражать меня каждый день, – его глаза лукаво блеснули. – Иногда задумываешься, а зачем они делают то, что делают? Очень часто люди совершают поступки, лишенные всяческого смысла.

- Это ты прям про меня говоришь. Я тоже всегда сам себе поражаюсь.

- Но ты же человек, и это вполне естественно. Может, когда я узнаю тебя получше, я смогу написать стихи и про тебя. Потому что все мои стихи – это всего лишь еще одна попытка разобраться в себе. Знаешь, я верю, что цель жизни каждого из нас – познать себя.

В этот момент Женя подумал, что, наверное, ни один из ныне живущих актеров не способен говорить с таким вдохновением.

- Что ж. Ты занимаешься самосовершенствованием, пишешь стихи. А что еще? Может, у тебя есть еще какие-нибудь скрытые таланты?

- Вообще-то, был один такой талантик. Только ему не дали развиться. В детстве я ходил в музыкальную школу по классу фортепиано. Мне действительно нравилось играть. Но это не нравилось моему отцу. Знаешь, что он сказал однажды семилетнему ребенку, когда тот, радостный, с нотами подмышкой, вернулся домой? Он сказал, что все пианисты педики. И велел мне больше не ходить в ту школу.

Женя смутился, удивился и разозлился одновременно. Он с трудом смог подобрать слова, чтобы ответить:

- Да он же просто больной! Черт, ему лечиться надо!

- Это точно, – Степа невесело улыбнулся. – Я, между прочим, в семь лет даже не знал, кто такие педики… Ты заметил, что я сегодня в шарфе?

Женя посмотрел на Степину шею, повязанную черным полупрозрачным шарфиком. А куртка, которая сегодня была на нем надета, оказалась застегнута на все пуговицы.

- Он что душил тебя? – Женя с трудом произнес эти слова.

- Ну да, – просто ответил Степа. – Я не буду тебе показывать. Не хочу пугать. Выглядит ужасно, скажу тебе честно. Просто отвратительно.