- Можешь хоть убить меня, но если ты еще хоть пальцем тронешь его, ты сильно пожалеешь об этом, я обещаю.

Наверное, Вячеслав так удивился, что даже не знал, что ответить. Его руки сжались в кулаки, а потом снова разжались. Степа не сводил с него глаз. Это тоже было своеобразной битвой – кто первый отведет взгляд, тот заведомо в проигрыше.

А Степа и сам понятия не имел, что на него нашло. Раньше бы он никогда не позволил себе говорить с отцом в таком резком тоне, а перечить ему вообще было равносильно самоубийству.

Поэтому сейчас они оба были немного удивлены этому непривычному повороту такого старого и привычного разговора.

- Убирайся с глаз, – сказал, наконец, Вячеслав. – Если ты сейчас же не скроешься, я тебя точно убью. Проваливай к своему дружку, и чтобы в ближайшие три дня я тебя здесь не видел. А то точно дух вышибу.

Его губы побелели, глаза превратились в две узкие беспросветные щелочки. Степа знал, что он не шутит. И лучше ему действительно уйти. Но в тоже время он знал, что каким-то образом, неизвестно как, но его собственные слова возымели желаемый эффект на отца. Не то чтобы Степа был уверен, он просто чувствовал, что отец больше никогда Женю не тронет.

На улице было страсть как холодно, а Степа так и не обзавелся новой зимней курткой. Прежде чем идти к Жене, он еще немного пошлялся по окрестностям с сигаретой в зубах, пока окончательно не замерз.

У двери Жениной квартиры он снова помедлил и постоял несколько минут, прежде чем его неуверенные и замерзшие пальцы коснулись кнопки. Конечно, Женя сам звал его остаться сегодня, но сейчас Степа все равно чувствовал неловкость. Такое ощущение, что они уже жили вместе. А Степа знал, что ни к чему хорошему это не приведет. Женя еще не до конца разобрался в своих чувствах, а для того чтобы ему это удалось, они должны как можно больше времени проводить вдали друг от друга. Даже если это тяжело, даже если кажется, что больше выдержать просто больше не сможешь. Степе просто хотелось, чтобы Женя начал скучать по нему. Глупые, детские и эгоистичные желания, но он ничего не мог с ними поделать. Поэтому, когда Женя открыл дверь, Степа стоял перед ним как поверженный боец. Весь его вид говорил: Я снова пришел к тебе, а значит, я проиграл очередную битву с собой.

Женя встретил его озадаченным взглядом. За ухом у его был заткнут карандаш (наверное чертил что-то в институт), а волосы на затылке были встрепаны, отросшая челка падала на глаза. От всего его облика исходило какое-то тепло, в которое хотелось погрузиться и никогда больше не уходить. Просто остаться здесь.

Борясь с желанием обнять его, Степа тихо сказал:

- Извини, что опять приперся. Отец меня выгнал и сказал, чтобы в ближайшие три дня я дома не появлялся.

Женя заулыбался. Не так ехидно, как он ухмылялся обычно, когда сбывалось что-то, чего он хотел, а так, как будто он действительно был очень рад. Простая искренняя улыбка, совершенно Жене не свойственная, очень удивила и в тоже время обрадовала Степу, отчего еще сильнее захотелось броситься ему на шею и почувствовать на спине его теплые руки.

- А как там его глаз? – спросил Женя, помогая Степе раздеться. – Наверное, жуткий синячина расплылся, я ведь со всего размаху ему врезал.

- Да, синяк жутковатый. Представляешь, он даже сказал, что не будет меня бить, потому что у него все болит.

- М-м-м! – Женя улыбнулся еще шире. – Меня это радует. И еще больше радует, что ты пришел. Мне, правда, нужно кое-что начертить до завтра, ты ведь не против? Я уже скоро закончу.

- Да. Конечно.

Ночью, когда они уже легли спать, а сон никак не шел, Женя вдруг спросил:

- Давай завтра сходим куда-нибудь после клуба эзотериков, а?

В кромешной тьме его голос звучал как будто из неоткуда. Как будто этот голос существовал сам по себе, а Жени не было.

- Куда? – спросил Степа.

- Да куда захочешь! Выбирай сам! Считай, что это свидание.

Степа порадовался, что в комнате темно, и Женя не видит его ошарашенного выражения лица.

- Свидание? Ты это, серьезно, что ли? Раньше ты никогда не звал меня на свидания.

- А теперь зову! К тому же у меня завелись деньги, которые мне не терпится потратить, так почему бы не потратить их на человека, которому мне очень хочется сделать что-нибудь приятное.

Уже сделал, подумал Степа. Уже сам факт того, что Женя зовет его на свидание, был безумно приятен. Степа даже начал нервничать. Ну вот, теперь он еще черт знает сколько не сможет уснуть!

- Так что? Куда хочешь пойти? – вкрадчивый голос где-то совсем близко. Слишком близко к его шее. У Степы мурашки поползли по коже, он почему-то боялся даже пошевелиться.

- Хочу, чтобы это было что-то необычное. Чтобы мне это запомнилось. Попробуй меня удивить. До сих пор у тебя это отлично получалось.

- Хорошо, у меня даже, кажется, уже появилась идея.

- Какая?

- Ага! Так я тебе и сказал.

Степа улыбнулся, а Женя обнял его в темноте, прижавшись к нему крепко-крепко. Больше они ничего не говорили.

Степе хотелось верить, что Женя действительно хочет как-то порадовать его, сделать для него что-то такое, чего он не делал раньше ни для кого другого. Ему хотелось верить, что он особенный человек в его жизни, который сумел отодвинуть на второй план его самолюбие и гордость. Потому что в любви каждый должен чем-то жертвовать. И у Жени, кажется, начало это получаться.

====== День сорок шестой ======

Женя до последнего не говорил Степе, где будет проходить их свидание, чем просто извел его. Было приятно смотреть, как он делает вид, что злится, приятно чувствовать его непосредственное, почти детское любопытство.

Даже на заседании клуба эзотериков Степа не был сосредоточен как обычно и то и дело задавал Жене какие-нибудь будоражащие вопросы.

- Да чего ты так нервничаешь, в самом деле? – прошептал Женя, склонившись к его уху. – Это ведь всего лишь свидание. Я не волшебник, так что ты ждешь от меня слишком многого.

- Лучше бы мы просто сходили в кино, – пробурчал Степа. – Не стоило мне вчера выпендриваться и просить у тебя что-нибудь особенное. В следующий раз учту свои ошибки и позову тебя в зоопарк.

Так они препирались почти весь остаток заседания, прослушав большую часть того, что вещали им мудрецы мира сего. Увлеченные только друг другом, они чувствовали почти осязаемое напряжение друг друга и не видели вообще ничего из происходящего вокруг.

Когда они вышли из театра, пошел снег, легкий и ненавязчивый. Ветра почти не было, так что погода была относительно теплой и, можно сказать, идеальной для того, что задумал Женя.

- Знаешь, – сказал он. – Я ведь действительно чуть голову не сломал, когда думал, куда тебя повести. Любая идея казалась мне банальной. Все эти обычные, стандартные места для свиданий никак не вязались с тобой, – Жене нелегко давались эти слова, но сегодня был особенный день, и он решил быть честным до конца. Настолько честным, насколько это вообще возможно для такого завравшегося как он человека.

А Степа слушал, затаив дыхание. Он даже перестал задавать свои вопросы и дуться. Они шли рядом, их руки без перчаток едва не касались друг друга, и Степа упрямо смотрел себе под ноги. Женя ощущал его волнение, от чего сам трусил еще больше. Но, как бы там ни было, он нашел в себе смелость продолжить.

- Я перебрал в голове все возможные места для свиданий: кино, парк, набережная и даже зоопарк, – он усмехнулся, и Степа усмехнулся в ответ. Напряжение немного рассеялось. – Но все это не подходило под твой запрос. Да и мне все эти привычные места кажутся какими-то розовыми и слюнявыми, не имеющими никакого отношения к настоящей романтике.

- А я и не знал, что ты романтик, – тихо сказал Степа, все так же, не поднимая на него глаз.

- Приятно, что есть хоть что-то, чего ты обо мне еще не знал, – ответил Женя, смущенный тем, что раскрылась эта его черта, которую, как он думал, он уже давно похоронил в себе.

- И что же для тебя настоящая романтика, интересно знать?