Степа был легким, так что Женя мог без труда поднять его. Он только сбросил с плеч рюкзак, который с чавкающим звуком опустился в грязь, и присел на корточки, чтобы Степа мог сесть к нему на плечи. Оказавшись на верхотуре, Степа сложил руку козырьком, и был сейчас еще больше похож на какого-нибудь отважного капитана из Жениных недавних фантазий. А потом он выкрикнул:

- Я ее вижу!!! Я вижу ее! Женя, скорей, дай мне слезть!

Женя чуть-чуть опустился, и Степа, тут же спрыгнув, помчался к своей звезде. Женя решил наплевать на свой рюкзак и побежать за ним. Вряд ли какому-нибудь медведю понадобится когда-нибудь раскладывать палатку, и он украдет их вещи, если найдет их валяющимися здесь. И Женя бежал, слушая, как под ногами хлюпает грязь, бежал за своей звездой (или, правильнее, звездуном, который даже не догадывается, кем является для него). И чтобы ни ждало их впереди, на трудной дороге жизни, Женя точно знал одно: он хотел, чтобы Степа всегда был рядом с ним. Чтобы он всегда воплощал свои безумные идеи, а Женя помогал ему в этом и улыбался на его кажущиеся детскими и наивными рассуждения. И даже, если у всего в мире есть конец, Женя был уверен, что это чувство легкости, которое дарит только любовь, навсегда останется с ним. Церковь оказалась как раз такой, какой была на фотографиях. Ничего сверхъестественного: заросшая настолько, что казалось, будто она уже и сама стала частью окружающей растительности, стала живой. От мысли о том, что церковь живая, Жене сразу стало не по себе. В его сердце поселился необъяснимый первобытный страх, и одна только мысль: «Не стоило приходить сюда. Мы ввязались во что-то ужасное».

- А ты когда последний раз был в церкви? – спросил вдруг Степа.

Женя задумался. А действительно, когда? Наверное, когда был еще ребенком, раз не помнит этого.

- Давно. Очень давно, – ответил он. – А ты?

- Я тоже давно. Но ведь сейчас мы рядом с церковью, и хоть она и разрушена, своего статуса от этого не утратила. Поэтому перед тем, как зайти за ограду, мы должны перекреститься.

И они перекрестились. После этого неприятное предчувствие немного отступило. Женя вдруг вспомнил фильм «Омен», который смотрел еще в детстве. Когда мальчика с тремя шестерками на голове везли в церковь, он жутко бесновался в машине. Этот момент: сочетание диких воплей и мелькающих на фоне серого неба крестов, произвел на Женю сильное впечатление. Может, и у Жени появилось это чувство оттого, что его душа нечиста.

- У тебя нет нехорошего ощущения? – спросил он у Степы, который как раз сделал шаг по направлению к церкви.

- Нет. А что, у тебя есть?

- Нет. Забудь. Пойдем уже.

Они вошли внутрь и оказались под церковными сводами. Когда-то церковь была белокаменной, но теперь белый цвет кирпича сохранился только в отдельных местах, все остальное пространство занимал красный кирпич, кое-где выпавший и оставивший в кладке темные зияющие пустоты. Довольно унылое зрелище. И все же, несмотря на царившее здесь сейчас запустение, церковь была большая, и ей каким-то непостижимым образом удалось не утратить былого величия.

- Эй, иди-ка сюда! – воскликнул Степа, подошедший к стене вплотную и что-то разглядывающий.

Это был сохранившейся фрагмент росписи. Едва заметный: ясно только, что это фигура человека в коричнево-синих одеждах, но лица нет. Оно было полностью стерто. Осталась только приподнятая в неведомом жесте рука. Росписи сохранились еще в некоторых местах, но они были еще хуже первой, и вскоре Степе и Жене надоело приглядываться к стенам. Было ясно, что до них здесь уже побывало много народу, причем далеко не все с ознакомительными целями. Кое-кто видимо просто решил подпортить и без того еле дышащее здание огромными надписями нечитабельного содержания. Женя поднял голову к церковному куполу, и у него почему-то закружилась голова, хотя купол был невысоким. Шесть симметричных окон впускали в себя тусклый свет, который, казалось, так и оставался там вверху, а к ним не спускался.

- И что ты думаешь здесь найти? – спросил Женя.

- Понятия не имею. Мне теперь уже кажется, что я не найду ничего.

Эта фраза прозвучала так печально в этом мертвом месте, что Жене снова стало страшно. Он не мог допустить, чтобы Степа ушел отсюда с пустыми руками. Когда начало казаться, что они обошли там абсолютно все и рассмотрели каждый камешек, Степа сказал:

- Поверить не могу. Неужели все зря? Неужели все это напрасно? Может, я как-то не так ищу? Может, я что-то не так понял?

Женя смотрел в его огромные глаза и видел в них такую гнетущую печаль, что казалось, она может уничтожить и Женю, и самого Степу и все, что их окружает.

- Давай сделаем так, – сказал Женя, беря контроль в свои руки. – Я сейчас пойду во двор и обойду всю церковь снаружи. А ты еще раз сделаешь обход изнутри. Если я что-то найду, скину тебе маячок. Только ты никуда не уходи. Будь здесь, хорошо?

- Хорошо. Только я уверен, что уже ничего здесь не найду.

- Ну и что! Поделай хотя бы фотографии. Мало ли что. Вдруг потом проявишь их, а там Иисус? Всякое ведь бывает.

Степа только слабо кивнул. Но взгляд его уже потух, и это пугало Женю больше всего. Женя вышел в церковный двор. Вокруг только деревья и кусты. Что он надеется здесь найти? Все равно, что. Он найдет, Женя знал это. Это что-то или нечто было совсем рядом, и Женя это чувствовал. Сам не знал, как, но чувствовал. Все его органы чувств вдруг разом обострились. И, может, это было страшно глупо, но Женя на какой-то миг даже перестал ощущать себя человеком. Он словно стал чем-то несоизмеримо большим, в этом Богом забытом месте, ведомый только одним огромным чувством. Может, в нем даже открылись в этот момент какие-то экстрасенсорные способности. А возможно, это были, наоборот, какие-то звериные инстинкты далеких предков. Но это определенно было что-то. Женя оказался перед кладбищем. Точнее, он не сразу понял, что это кладбище, да и назвать так это место язык никак не поворачивался. Скорее это были какие-то древние захоронения. Несколько обросших мхом каменных плит, и несколько зияющих глубоких ям – разграбленных могил. Женя подошел к сохранившимся памятникам и попытался прочесть надписи, когда-то бывшие на них. Но время уже успело хорошо над ними поработать, так что Женя ничего разобрать так и не смог. Он продвигался все дальше. Обходил ямы, рассматривал памятники. Все его чувства превратились в одну огромную ВНИМАТЕЛЬНОСТЬ. Он знал, что может упустить что-то важное. Только внимательность поможет ему найти то, ради чего они проделали весь этот путь. И вот, кажется, он нашел то, что искал. Возможно, это было всего лишь совпадение, но Степа научил его не верить в совпадения. Тем более, что это действительно трудно было назвать совпадением даже самому заядлому скептику. На одном из надгробий, единственном, на котором сохранилось еще хоть что-то, были вырезаны крупными буквами Степино имя и фамилия. Только отчество было другим. Годы жизни стерлись, но зато осталась должность, которую занимал Степин далекий предок. Он был священником. Женя бы еще долго мог сидеть вот так с открытым ртом и думать о совпадениях, знаках, Судьбе и вещих снах, если бы не вспомнил, что ему нужно позвонить Степе. Объясняя по телефону, где он находится, Женя ни словом не обмолвился о своей находке. Ему хотелось не то чтобы поизводить Степино любопытство, скорее просто устроить ему сюрприз. В голове вертелось только одно: МЫ НАШЛИ ЭТО. МЫ ЭТО СДЕЛАЛИ. Сзади послышались шаги, и Женя оглянулся. У него уже затекли ноги от сидения на корточках, но при виде Степы он не стал подниматься. Он сгорал от нетерпения. Хотелось посмотреть на Степино лицо, когда тот прочитает надпись на надгробии.

- Ну и что там у тебя? – спросил Степа. Все тот же потухший взгляд. Жене предстояло стать свидетелем того, как эти глаза засияют.

Женя не говорил ни слова. Своим молчанием он вынудил Степу пролезть через другие могилы, испачкав свои и без того грязные кеды еще больше и сесть рядом с ним. Перед тем, как начать читать, Степа бросил на него сердитый взгляд, словно Женя отвлек его от какого-то важного дела из-за глупости. Теперь Жене оставалось только наблюдать. Сначала Степа нахмурился, потом морщинки на его лице разгладились, глаза расширились и снова сузились несколько раз, словно Степа хотел убедиться, не ошибся ли он при чтении имени и фамилии. А потом Степа посмотрел на Женю. И это был уже не тот взгляд, который он видел несколько минут назад.