Как-то раз мы стояли с мамой в отделе нижнего белья и выбирали себе капроновые колготки. А потом мой взгляд случайно упал на чулки в сеточку, и прошлое нахлынуло, и я совершила очередную глупость, купив их. Я хотела, чтобы Диане понравилось, только и всего, и вместе с тем страсть как боялась вызвать у неё неприятные воспоминания.

Я шла к ней и тряслась, чувствуя себя глупо, как никогда. Нет, не идёт мне всё это. Сексуальные вещички смотрятся на мне, как на корове седло. А потому я предусмотрительно захватила с собой обычные колготки, на случай, если Диана вдруг разозлится или расстроится, чтобы сразу переодеться.

Никогда мне не забыть выражения её лица, когда она увидела меня. Сейчас мне так смешно вспоминать об этом, а вот тогда было не очень.

Какое-то время она просто смотрела на меня, широко раскрыв глаза, и не могла ничего сказать. Она даже рот открыла, и я смотрела с гулко бьющимся сердцем, как беззвучно шевелятся её губы.

- З-зачем ты… - Диана начала было заикаться, но быстро взяла себя в руки. – Зачем ты это надела?

- Я… я… п-просто… - я уже и сама начала заикаться и краснеть. – Просто хотела тебе понравиться…

- Э-э-э… Но милая, ты и так мне нравишься, без всяких этих…

- Ладно, я поняла, - прошептала я, чуть не плача от стыда.

Я снова чувствовала себя последней дурой и мечтала провалиться сквозь землю.

- Пойду сниму их… Извини, я не подумала, - я сбросила босоножки, опустила голову, и хотела проскочить мимо неё в ванную, но Диана поймала меня за руку и крепко сжала запястье.

- Постой. Я сама сниму, - сказала она.

- А?! – выдохнула я, сразу поворачивая к ней испуганное раскрасневшееся лицо. Сердце подпрыгнуло.

Диана невозмутимо смотрела на меня.

- Пойдём.

Она провела меня в свою комнату, усадила на кровать и заперла дверь. Наверное, в тот момент я выглядела как загнанный зверёк, потому что Диана вдруг грустно улыбнулась, а глаза её остались серьёзными, и какая-то невыразимая печаль была в них.

Она села на пол у моих ног, и первым моим инстинктивным желанием было плотно сдвинуть колени. Я дышала громко и тяжёло, но Диана сделала вид, что не замечает этого и поцеловала мою вздрагивающую коленку, и тут же я сама вздрогнула всем телом. Никогда, никогда до этого мне ещё не было так страшно. Ладони тут же вспотели, и я судорожно сжала покрывало.

Осторожные, почти невесомые и ненавязчивые, её руки оказались у меня под юбкой, нащупали резинку чулок и запустили под неё пальцы. Диана без сомнения чувствовала мой ужас и, как всегда, с улыбкой разрядила обстановку:

- А знаешь, чем я сейчас занимаюсь, между прочим?

- Чем? – всхлипнула я.

- Совращением несовершеннолетней, - она улыбалась и стягивала с меня чулок, освобождая кожу. – Если бы твои родители узнали об этом, они затаскали бы меня по судам.

Я неуверенно улыбнулась, дышать стало легче.

- А они не узнают. Я уже решила, что не расскажу о тебе, пока мне не исполнится восемнадцать.

- Мудрое решение, - теперь Диана улыбалась так, как всегда улыбалась, если мы начинали строить долгосрочные планы. Как будто она не верила, что наши отношения продлятся так долго. Как будто ни во что больше не верила.

Я не винила её в этом. Никогда. Я просто думала, что со временем научу её верить. И, кажется, у меня всё-таки получилось.

А потом, когда с чулками было покончено, она обняла обеими руками мои колени и положила на них голову, тихонько вздохнув. Сейчас я могу сказать, что это был один из самых прекрасных и волнительных моментов моей жизни. Её губы снова коснулись моей кожи, и снова я вздрогнула. Комната плыла, а я чувствовала себя такой слабой.

Конечно, я знала, что однажды у нас это случится. Но в тот момент, когда мы были от этого в одном шаге, я испытывала лишь панический ужас. Когда она была так близко, я осознавала, что не готова, и вообще неизвестно, когда буду готова.

Нет, слишком много всего… Слишком горячие губы, слишком умелые прикосновения, слишком много…

И я начала сбивчиво болтать какую-то чушь. Когда мне было очень страшно, я всегда много болтала. И в конце концов, Диана отпустила меня, и я тут же сорвалась с места, хватая ртом воздух. Страшно.

- Мне нужно в ванную! – воскликнула я, спотыкаясь на нетвёрдых ногах.

- Конечно. Иди, - она спокойно смотрела мне вслед и снова с непонятной мне грустью улыбалась. О чём она думала тогда? Быть может, вспоминала себя?

Вернулась я ещё более смущённой, чем убежала. Диана по-прежнему сидела на полу и невидящим взглядом уставилась в противоположную стену. Я застыла на пороге в нерешительности. Наверное, я сделала что-то ужасное, думала я. Наверное, мне не надо было убегать. Наверное, она обиделась теперь.

- Иди сюда, - вздохнула она, не глядя на меня.

Я подошла.

- Ну, давай садись, - она постучала по мягкой поверхности паласа.

Я села, подобрав под себя ноги. Мы сидели какое-то время молча, а потом я прошептала, почувствовав в глазах непослушные слёзы:

- Извини.

Она осторожно обняла меня, привлекая к себе.

- Это ты извини. Я слишком спешу, не надо было мне этого всего делать, - она поцеловала меня в висок.

- Нет, что ты… Это ведь я нацепила эти дурацкие чулки! Знала ведь, что они вызовут у тебя неприятные воспоминания, и всё равно напялила! Знала ведь, что выглядят они на мне ужасно и…

Она чмокнула меня в щёку.

- Нет, не было никаких неприятных воспоминаний, не волнуйся. Ты очень красивая в них. Правда. Вот у меня и снесло крышу.

- Правда?

- Правда. Как-нибудь надень их ещё раз. Для меня.

- Угу, - я шмыгнула носом. – Хорошо.

И мы долго сидели в обнимку и шептались о всяких милых романтичных вещах, о которых шепчутся только безумно влюблённые люди. Так мы и проводили свои лучшие дни.

Да, как же мы были влюблены тогда. Как же молоды.

Как же мы были счастливы.

2

Наше первое лето пронеслось мимо как скорый поезд, и можно сказать, мы почти не заметили его. Слишком были увлечены друг другом.

В конце августа город заливали проливные дожди, и мы не вылезали из дома, занимаясь всякой ерундой. То смотрели фильмы, то готовили какую-нибудь вкуснятину, то просто валялись на диване, болтали и целовались под шум дождя.

В те дни я впервые заметила, что Диана как будто снова немного отдалилась от меня. Но я придерживалась уже выработанной однажды тактики и ни о чём не спрашивала. Ждала и ждала, а Диана всё молчала и молчала.

Я была уверена, что причина во мне, и начинала нервничать всё больше и больше, раздражаться и срываться.

Но истинная причина выяснилась совершенно случайно, уже на второй неделе такого же дождливого сентября. Был уже вечер, тусклый и серый, и дождь колотил по стёклам без остановки, а я думала только о том, как мне добираться домой по такой погоде. Мы сидели в комнате Дианы. Мысли мои текли как-то вяло и обрывками, а потом я вдруг вспомнила, что хотела спросить:

- Почему Маша сегодня не пришла в школу? Заболела что ли?

Диана немигающим взглядом смотрела в окно. Сегодня она была особенно молчаливой и какой-то тихой.

- Маша в больнице, - сказала Диана спокойным тоном.

- Что?! – обомлела я. – Что она там делает?!

- Её положили на обследование, - Диана опустила глаза, вздохнула, потёрла переносицу большим и указательным пальцами.

- Но почему?!

- Головные боли. Я не говорила тебе, но последнее время моя сестра сильно мучается ими. Она принимала обезболивающее, вставала среди ночи, и мы все сидели с ней и ждали, когда боль пройдёт. Но она не проходила. Ей не помогают таблетки, и… В общем, родители забили тревогу, поговорили с врачом и решили положить её в больницу.

Я была в шоке.

- Но почему ты не сказала мне?!

- Не знаю. Правда не знаю. Извини.

Но у меня и в мыслях не было ругать её. Слишком подавленной она казалась. Я только сейчас заметила, что под глазами её пролегли тёмные болезненные тени. Н-да, хороша я влюблённая, даже не обратила внимания, что Диана не высыпается уже которую ночь подряд. Можно представить себе, как она устала, если уже даже не в состоянии скрывать свою слабость, как она обычно это делала.