Юля уставилась на девочку, а девочка во все глаза рассматривала Юлю. А потом крикнула куда-то в комнату:

- Пааааап! Тут какая-то тетя пришла!

Из комнаты послышались шаги, и сердце Юли с грохотом упало куда-то в желудок. А потом она услышала голос. Его голос.

- Дочка, ну сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не открывала незнакомым лю… - Виктор Валентинович остановился посреди коридора и смотрел на Юлю. В его взгляде шевелилось смутное узнавание. Что ни говори, а с ходу узнать Юлю с волосами мятного цвета и синими контактными линзами, было непросто.

Юля улыбнулась. Это вышло так естественно, что она даже сама этого не заметила. Счастье от мысли, что она снова видит Виктора Валентиновича, вдруг затопило все ее существо, и Юля улыбалась. Он почти не изменился. Разве что в его висках прибавилось седых волос. Но он носил все те же очки с толстыми стеклами, все так же горбился, и был по-прежнему невыносимо милым.

И вот он узнал ее. Юля видела, что узнал. Выражение его лица вмиг переменилось, взгляд вспыхнул, а с губ сорвалось на выдохе:

- Юля…

Как всегда. Он всегда так произносил ее имя – мягко, невесомо.

- Пап, ты ее знаешь? – спросила девочка с любопытством, возвращая их обоих к реальности.

- Да… Да, - Виктор Валентинович откашлялся, и голос его снова обрел твердость. Отцовскую твердость. – Поиграй пока в своей комнате, Настен.

- Хорошо, - девочка кивнула, бросила на Юлю последний любопытный взгляд и скрылась в дверном проеме.

«Послушная, - подумала Юля. – Он хорошо воспитал свою дочь. А иначе и быть не могло».

Вот оно. Все счастье его жизни. Этот ребенок.

Юля понимала, что ей нужно что-то сказать, потому что если она этого не сделает, они до вечера простоят в прихожей, уставившись друг на друга.

- Прости… - выдавила Юля. – Что заявилась вот так, без предупреждения.

- Ничего, - Виктор Валентинович покачал головой. – Я очень… рад тебя видеть.

Его голос прозвучал чуть натянуто, но в его глазах Юля видела искреннюю радость.

- Проходи, раздевайся.

Юля кивнула, не спеша разулась, сняла пальто и повесила его на крючок рядом с его пальто. Там же на крючке висели шапка и шарф. Юля сразу узнала этот шарф. Господи… неужели он до сих пор носит его?

- Да, я все еще ношу его, - сказал Виктор Валентинович, проследив за ее взглядом. В его голосе звучала улыбка. – По-моему он неплохо сохранился.

- Да. Очень хорошо, - согласилась Юля. – Я рада, что ты его не выбросил.

- Я бы не смог, - ответил он серьезно, и Юле вдруг захотелось заплакать.

Они прошли на кухню.

- Выпьешь чего-нибудь? – спросил Виктор Валентинович. – Чаю?

- Лучше сразу виски, - попыталась пошутить Юля.

Он усмехнулся.

- Если хочешь, налью виски.

- Ладно, давай чай.

Виктор Валентинович включил чайник и пригласил Юлю в комнату, где они сели на диван. Тот самый диван. Юля уставилась на ковер, на который они когда-то пролили вино, и не могла выдавить ни слова. Положение спас Виктор Валентинович.

- Знаешь, с этим цветом волос я даже не сразу узнал тебя.

Юля схватилась за голову. Точно, она ведь совсем забыла, что он не видел ее такой! Юля смутилась:

- Это ты еще не видел серьгу у меня в губе. Я в последнее время не ношу ее, а вместе с ней была тем еще фриком.

Он улыбнулся так, словно ему это нравилось. Юля знала, что ему бы понравилось, даже если бы она надела на себя картофельный мешок и побрилась налысо.

- А глаза? – спросил он тихо и поймал Юлин взгляд. – Линзы?

- Да, - Юля глупо хихикнула. – Мой естественный цвет глаз совсем не подходит к этим волосам.

- Хороший цвет, - похвалил Виктор Валентинович.

- Да брось! Пора мне от него избавиться. Мой естественный цвет шел мне намного больше. Но я… словно хотела забыть себя настоящую и стать кем-то другим.

Он понимающе кивнул. Снова повисла неловкая пауза. Им обоим многое хотелось сказать, но они не готовы были сказать это вот так сразу. Виктор Валентинович вновь нарушил молчание первым:

- Мне много раз хотелось позвонить тебе, узнать, как сложилась твоя жизнь. Не знаю, почему я боялся сделать это. Мне оставалось лишь надеяться, что с тобой все в порядке. Расскажи о себе… Как ты живешь?

Юля растерялась. Она совершенно не представляла, как описать словами эти восемь лет. Потому что слишком многое из того, что произошло за эти годы, она не могла ему рассказать.

- Я работаю флористом, - выдала Юля первое, что пришло в голову.

- Правда? – заинтересовался Виктор Валентинович. – Как же ты попала в эту сферу?

- Совершенно случайно. Поработала пару дней в цветочном киоске, и мне понравилось. А сейчас занимаюсь оформлением букетов и цветочных композиций. У меня своя оранжерея в центре города.

Он улыбнулся.

- Надо же! Никогда бы не подумал, что тебя может увлечь нечто подобное!

- Я тоже. Но цветы успокаивают меня. Долгое время я… вообще не могла заниматься математикой. И только недавно смогла к ней вернуться. Но все-таки математика – это не мое. Куда больше чем математику я любила… - Юля запнулась.

Он снова кивнул, и Юля поняла, что может не заканчивать эту мучительную фразу.

- А я работаю сейчас в школе. Быть может, ты знаешь об этом.

- Знаю, - не стала врать Юля. – Я знакома с твоей ученицей – Мариной из девятого класса.

- Да? – Виктор Валентинович удивился. – Ты случайно не занимаешься с ней математикой? Марина невероятно способная для своего возраста.

- Не занимаюсь. Она сама по себе такая умная, - улыбнулась Юля, впервые не почувствовав ревности при мысли об этом. – Но… почему ты ушел в школу? Неужели… из-за меня?

Он вздохнул.

- Юля… Мне бы очень хотелось сказать, что это не из-за тебя. Но мне тяжело стало работать в этом университете. Все там напоминало о тебе. Каждый кабинет дышал тобой. К тому же, среди преподавателей ходили разные слухи. И я… захотел начать с чистого листа. Пойти работать в место, где меня никто не знает. Университеты тесно пересекаются друг с другом, поэтому я решил уйти в школу.

- Господи… - сердце Юли сжалось до размеров булавочной головки. – Мне так жаль… Бесконечно жаль, - она наконец подошла к тому, что хотела сказать с самого начала. – Прости меня! Прости, пожалуйста, прости, я…

- Юля… - Виктор Валентинович мягко оборвал ее и взял за руку, сжимая запястье. – Ты не должна просить прощения за то, что случилось. Потому что ты ни в чем не виновата. Это я виноват. Виноват в том, что позволил тебе даже подумать об этом. Что позволил себе подумать об этом. Все эти годы, каждый день, каждый божий день, Юля я молился о том, чтобы ты была счастлива. Мысль о том, что я исковеркал твою жизнь, сводила меня с ума. Ты была такой юной, такой милой, такой наивной. А я… я должен был…

«Думать, - прозвучал у Юли в голове Сашин голос».