Тот, кого мы оба ждали, появился скоро, спустя каких-нибудь минут десять. Когда я увидела его, то обомлела. Это был мужчина, молодой и красивый. Он словно только что вернулся с какого-нибудь средневекового косплея. Алый плащ, черный камзол, переливающийся на солнце, густые темные волосы зачесаны назад. Я почувствовала, как мне стало тяжело дышать.

Дело было не в том, что он красив, – мало ли я в жизни видела красивых мужчин – а в том, что в одно мгновение я поняла, увидела или до сих пор не ведомым способом почуяла, что никакой другой мужчина мне не нужен. Он был единственный, словно в эту секунду все остальные мужчины мира умерли.

– Приветствую вас, принц Эрдар, – Феоктист Игнатьевич ловко согнулся в поклоне, неожиданно глубоком для человека его возраста.

– Приветствую вас, верховный жрец, – сказал прибывший, и я поняла, что ничего прекраснее этого голоса не слышала.

Да что, черт возьми, со мной происходит? Что мерзкий сморчок Феоктист Игнатьевич добавил в воду? Знала же, что не нужно ее пить. Но выбор был или умереть от жажды, или пить что дают. Я выбрала последнее, и, кажется, сделала ошибку.

– Спешу вас обрадовать, я нашел ее, – голос верховного жреца прозвучал вкрадчиво.

Ее – это меня? Мерзкий старикашка притащил меня сюда для красавчика принца? Что ж, я готова пересмотреть свое к нему отношение… Хотя нет, все равно не готова, и задушу своими руками при первой удобной возможности.

– Можете оставить себе, – холодно ответил принц. – Моя свадьба – вопрос решенный, и вы никак не сможете это изменить.

От этих его слов сердце пронзила острая боль, ничуть не слабее той, обжигающей, от браслета, которую я испытывала всякий раз, когда хотела ослушаться похитителя…

Мысль о том, что у красавца в беседке вот-вот будет свадьба, причиняла неимоверные страдания. Я встряхнула головой, пытаясь отогнать непонятный морок. Ерунда же, полная ерунда, я вижу его первый раз в жизни – какая мне разница, на ком он там женится?!

Но хоть умом я и понимала нелогичность и неестественность своих страданий, слезы были готовы политься из глаз.

– Ну что вы, дорогой мой, разве так можно? Вам следует, по крайней мере, познакомиться с ней, прежде чем принимать решение, – голос Феоктиста Игнатьевича был таким уверенным, таким довольным, что его хотелось придушить.

Хотя в чем-то с ним сложно было не согласиться. Отказываться от меня, даже не удосужившись увидеть, как минимум неприлично.

Я снова мотнула головой, отгоняя глупые мысли. Что за чушь! Отказываться? От меня?

Почему я рассуждаю об этой ситуации так, будто бы вполне согласна с тем, что меня должны передать этому красавчику для каких-то там его нужд?

– Ксения, подойдите сюда, – повысил голос мой бывший преподаватель. Да, видимо, уже бывший.

Я осталась сидеть, и не подумав шелохнуться. Вот еще не хватало – выйти к принцу, когда он совершенно не хочет меня видеть и так ясно дает это понять. Вот с места не сдвинусь! Запястье обожгло, и я едва сдержала крик.

Да уж, когда у тебя на руке такое украшение, быть непослушной трудно. Но возможно. Я сжала зубы и стала терпеть боль. Слезы брызнули из глаз, но теперь это были правильные слезы. Лучше уж плакать от сумасшедшей боли в запястье, чем как идиотке рыдать из-за того, что какой-то ряженый не хочет тебя видеть. Это, по крайней мере, понятно и нормально.

– Ксения, – буквально проревел Феоктист Игнатьевич, – я требую, чтобы вы вышли!

Да хоть затребуйся! Я еще сильнее сжала зубы, с трудом сдерживая рыдания. Запястье горело так, будто его жгли раскаленным железом. Терпеть эту боль становилось невыносимо, и я понимала, что еще немного – и сдамся, выскочу как ошпаренная из этого флигеля.

И тогда неизбежно предстану перед тем мужчиной как есть: растрепанная, в мешковатом платье, с распухшими глазами… Я чуть не взвыла от отчаяния: почему сейчас, когда меня терзает невыносимая боль, я вообще могу думать о том, какой он меня увидит?

Со мной точно что-то не так.

– Ну, достаточно! – хлопнул рукой по столу тот, кого Феоктист Игнатьевич называл принцем. – У меня хватает дел и без того, чтобы выслушивать ваши шуточки. Если у вас появится ко мне действительно что-то важное – извольте явиться во дворец сами.

Теперь, когда Феоктист Игнатьевич не кричал свое «Ксения, ну где вы?», боль не то чтобы прошла, но стала терпимой, и я перевела дух.

Думать о том, что непременно произойдет, когда этот мужчина покинет сад, мне и вовсе не хотелось. Маньяк, в лапах которого я оказалась, просто уничтожит меня…

В эту минуту ко мне стали возвращаться остатки здравомыслия. Что, черт возьми, я делаю? Почему не вышла, когда была возможность?

Кем бы ни был этот красавчик, на маньяка он точно не похож, и скорее всего он заберет меня отсюда и поможет вернуться домой, раз уж я ему самому не нужна. А потом пусть женится с кем там ему надо. Эта мысль снова вызвала острый приступ боли. Ничего, переживу!

Я ухватилась за дверь флигеля, чтобы выскочить, пока мой возможный спаситель окончательно не ушел, приоткрыла ее, и увидела такое, что просто потеряла дар речи.

Красавец быстрым шагом отошел от беседки, резко развернулся, и вот уже на месте мужчины махала крыльями огромная чешуйчатая тварь, похожая на дракона. Такого, каким его рисуют на картинках.

Чудовище раскрыло гигантские крылья, и те неожиданно легко подняли в воздух тело, которое, казалось, весило не один десяток тонн. Теперь я могла как следует разглядеть и его лапы с жилистыми пальцами, на кончиках которых красовались острые как кинжал когти. И его длинный, извивающийся в воздухе хвост, усыпанный шипами.

Словно красуясь, зверь сделал круг над садом, практически закрыв собою солнце. Только серебристые чешуйки сверкали, отражая лучи спрятанного светила. Было ощущение, что пластинки сделаны из какого-то сверхпрочного сплава. Плотно прилегая друг к другу, они образовывали своеобразную броню, делая своего хозяина практически неуязвимым.

Тварь вытянула вперед длинную шею, которую венчала мощная голова и, громко хлопая крыльями, полетела прочь.

Я сделала шаг назад, в ужасе наблюдая, как эта громадина, переливаясь чешуей на солнце, улетает в неведомую даль.

Вот это да!

Или я сошла с ума, или мой преподаватель приволок меня сюда, чтобы скормить этой крылатой скотине.

А что? Дракон, пожирающий молодых девушек – этот сюжет так часто используется в сказках и книжках для взрослых, что почему бы ему не стать правдой?

Что только что сидело напротив моего похитителя? Какая-то удачная разработка ученых-генетиков или мутант, образовавшийся где-нибудь в районе с неблагополучной экологией? Я не знаю.

Но самое страшное, что ни бояться, ни ненавидеть это существо я не могла. Что-то внутри меня тянулось к нему так, что я прямо сейчас готова броситься вдогонку. Надо же, еще несколько часов назад я считала, что участь моя ужасна, и хуже быть не может. Как я была наивна! Я думала, что меня ждет лишь какое-то жалкое ритуальное жертвоприношение. Пф-ф-ф! Несколько минут страха, секунда боли – и все кончено.

А что делать со всем этим теперь, я даже не представляла.

Феоктист Игнатьевич ворвался во флигель с перекошенным от ярости лицом.

– Почему, черт возьми, ты не вышла, идиотка?

Мне хватило сообразительности не сказать правду.

– Я споткнулась, упала, – размазывая слезы по щекам, вполне натурально всхлипывала я. – А потом стало так больно, и я, наверное, потеряла сознание…

Звук, который издал мой философ, был похож на рык. И я отскочила. Кто знает, вдруг и он перекинется в какую-нибудь хищную тварь.

– Поднимайся, пойдём. Нужно придумать, как всучить тебя твоему жениху.

Я посмотрела на него с мольбой.

– Не надо, пожалуйста! Не нужно женихов. Я устала и хочу домой, отпустите меня! Я сама доберусь, ничего не нужно – только выпустите…

Феоктист Игнатьевич остановился, посмотрел на меня и расхохотался так, словно я только что очень смешно пошутила.