Слушая о моем отце и матери, она молча смотрела на меня, а потом нервно ходила по комнате.

Как же я была ей благодарна, что она промолчала и ничего не сказала о них. Ведь несмотря ни на что, это были мой отец и моя мама, и мне было бы неприятно услышать нехорошее о них от своей подруги. Наверное, Лиз, понимая это, решила сдержать себя и промолчать, хотя и давалось ей такое с трудом.

Мы долго говорили о произошедшем. О людях, которые всегда были переполнены завистью и ненавистью и лишь искали повод выместить все это на ком-либо. Так что не удивительно, что прислуга, имея хорошую работу и оплату своего труда, все равно ненавидела меня, считая, что я не достойна такой жизни. И теперь, когда была дана команда "ату", все с радостью подключились к пересказу подробностей из жизни четы Джахи. Почему в этих рассказах все были на стороне Норана, она тоже не знала, но считала, что правда всегда на стороне того, кто сильнее.

Ни к чему конкретно не придя, но отведя душу в беседе с ней, я вспомнила, что так хотела у нее спросить:

– Лиз, ты так и не одумалась… ты продолжаешь любить его?

Она покраснела, и этот нежный румянец еще более подчеркнул ее красоту. Лиз бросила на меня взгляд из-под длинных черных ресниц и произнесла то, что шокировало меня.

– Мы любим друг друга, и я так счастлива.

– Но твоя семья, родители… ты им скажешь об этом?

Лиз помрачнела и отвела глаза.

– Нет! Но это все не важно, мы любим друг друга и будем вместе.

Это еще больше шокировало меня. А я надеялась, что ее влюбленность пройдет. Что все это было глупостью, и я зря волновалась. Теперь я еще и узнала, что она хочет совершить в своей жизни непоправимый поступок.

– Ты что задумала? Лиз, опомнись! Если ты убежишь с ним, тебя проклянут, и уже никто никогда не возьмет замуж. Лиз, не делай этого, умоляю!

Я была в отчаянии от происходящего в жизни подруги и в еще большем от того, что она хотела совершить.

– Злата, любимая моя подруга, пойми, когда любишь, все становится не важно. Все эти условности, брак, согласие родителей, все то, что придумали для соблюдения норм и законов – это уже не имеет значения. Мы любим друг друга, и я хочу быть с ним.

– Как его зовут? Теперь-то ты мне это скажешь? – я мрачно смотрела на свою подругу, которая просто потеряла голову – никак по-другому я не могла сказать о ее состоянии.

– Его зовут Лонт из рода Алдар. Ты видела его, он был на балу рядом с Винсентом. Это его друг и брат, как он сам себя называет. Он правая рука Винсента в правлении. Он второй после Винсента из древних вампиров, выжавших в войне. Ему около четырехсот лет.

Да, я видела его. Он действительно был тогда рядом с Винсентом, хотя мне казалась, что кроме Винсента я не вижу ничего и никого. Но сейчас я вспомнила стоявшего рядом с ним мужчину. Он был так же высок, как и Винсент, и у него были тоже длинные вьющиеся волосы, только, в отличие от волос Винсента, у Лонта они были светлыми, цвета созревшей пшеницы. Он так же был красив той красотой, которая дана лишь вампирам. Порочной красотой из смеси мужской привлекательности, похоти и смерти.

Я уронила лицо на руки, понимая, что это конец. Не полюбить такого нереально, и моя подруга, судя по всему, просто потеряла голову. Только ни к чему хорошему это не приведет. Я ведь так надеялась, что ее жизнь сложится намного счастливее моей. Но она сама сейчас перечеркивала все. Что ждало ее в будущем, мне было даже страшно представить. Маги никогда не женятся на представителях рода вампиров. Нас с ними разделяет многовековая война. Шаткий мир сейчас ничего не значит. Вековую ненависть не изжить ничем.

Но почему Лиз полюбила именно его? Почему из всех мужчин она выбрала этого красавца с серыми глазами? Хотя вместе они должны смотреться потрясающе. Лиз с прямыми черными волосами и яркими голубыми глазами и блондин с улыбкой порока на губах.

– Злата, не расстраивайся так. Все будет хорошо. Поверь мне.

– Да ничего уже не будет хорошо. Я думала, что только я проклята и обречена на вечные страдания, но оказалось, что еще и ты. И за что мне все это?

– Что это? Ты должна быть рада, что я полюбила.

– Лиз, приди в себя! Чему я могу радоваться? Тому, что буду наблюдать, как ты будешь губить свою жизнь? Мне даже страшно представить последствия твоего поступка. Лиз, дорогая, я так хотела, чтобы хоть ты была счастлива.

– Злата, я очень счастлива. Я обрела любовь, поверь, это самое ценное, что можно познать в этой жизни.

Внутри меня болезненно зажавшееся сердце запульсировало. Мои мысли, превратившиеся в вихри, вращающиеся в моей голове, вдруг замерли, и я вспомнила глаза Винсента, когда он рассматривал меня. Я попыталась прогнать это наваждение, хотя понимала, что о нем я вспоминала все это время и, несмотря ни на что, так и не смогла забыть его.

Возвращаясь от Лиз, я думала о жизни, любви и несправедливости всего происходящего.

Правда, тогда я еще не знала, насколько может все происходящее быть несправедливо.

Моя жизнь потекла обыденно, если можно назвать все, что происходило со мной, обыденной жизнью. Муж продолжал регулярно избивать меня, принуждать, удовлетворять его фантазии в постели, а потом вышвыривал кусок истерзанной плоти, который от меня оставался. Я восстанавливалась физически и разрушалась душевно, но этого никто не видел.

Когда Норан заменял ночи со мной на других, я слышала из его спальни стоны и не понимала, как вот все это может приносить такое удовольствие, которое я слышала в стонах женщин. Все понимание близости с мужчиной, ассоциировалось у меня с болью и унижением. Наслушавшись стонов, я огораживала себя барьером, не позволяя звукам проникнуть внутрь, и засыпала, борясь с мыслями о «нем» и о том, что возможно с «ним» могло бы быть все по-другому. И я бы хотела узнать, как могло быть с ним. Только что толку от моих мечтаний. Я замужем, и мой брак может длиться века. Хотя сейчас мне уже не казалось так. Я чувствовала, что Норан что-то планирует. Предчувствие беды нагнеталось в воздухе замка, а мне лишь приходилось, как обреченной на казнь жертве, ждать приближения заветного часа.

В отличие от моей жизни, жизнь Лиз кипела страстями. Я регулярно ездила к ней, наверное, еще из-за того, что все-таки надеялась вразумить ее не делать глупости и одуматься. Но каждый раз, приезжая, я понимала, что Лиз стремительно идет к финалу. Что будет после того, как она решится на отчаянный шаг – разделить постель с тем, кого полюбила? Мне было даже страшно представить. Я знала, что это конец. Наверное, еще и поэтому я старалась как можно чаще у нее бывать, чувствуя, что скоро разразится гром.

И вот трагедии вселенского масштаба в моем представлении разразились, причем практически одновременно. В один из дней я узнала от слуг, которые, как всегда убираясь, громко разговаривали, о том, что Лизета из рода Ядраги проклята своими родителями и отрешена от рода за то, что отдалась мужчине до свадьбы, и не просто мужчине, а врагу их рода – вампиру Лонту из рода Алдар.

От услышанного мои ноги подкосились, но я все-таки дошла до своей комнаты, где, закрывшись, долго плакала о судьбе Лиз. Что теперь с ней будет, я не знала. Теперь ее жизнь ничего не стоит, а вот в искренность чувств к ней Лонта я почему-то не верила. Хотя, может, я и ошибалась. Поэтому теперь судьба Лиз зависела полностью только от Лонта.

Долго пребывать в печали от произошедшего мне не дал мой муж. В один из дней он сказал, чтобы я оделась подобающе, так как мы едем на воскресное собрание всех горожан перед церковью, расположенной на площади Тэргарда.

Предчувствие беды сковывало мои движения, но я, все-таки одевшись с помощью прислуги в подобающее случаю платье и сделав прическу, пошла к ожидающей меня карете. Там был уже Норан, по виду которого я никогда не могла угадать, что меня ждет далее.

Тэргард был очень древним городом. Когда-то в глубине веков он принадлежал вампирам, потом колдунам, а теперь магам. Вечные войны разрушали его, а обычные люди восстанавливали. Следы войны отпечатались на стенах его домов, узкие улочки пугали скрытой в них неизвестностью, а камни площадей настолько пропитались кровью, что, казалось, источали ее сквозь свои поры. И, несмотря на все это, я любила этот город. Хотя здесь бывала лишь с родителями, так как они считали, что наша семья должна жить в своем замке. Хотя я знала много семей магов, которые покупали в этом городе дома и перебирались жить в них, оставляя свои замки в качестве места отдыха от городской суеты. Мне всегда хотелось жить в Тэргарде, здесь кипела жизнь, постоянно ходили люди и те, кто выглядел как они, но таковыми не являлись. Маги, колдуны, вампиры – все слились в общем названии «горожане», и пока царил мир, все по-соседски существовали друг с другом. Конечно, еще мне нравился Тэргард и из-за расположенного в нем дворца правителя, который так был контрастен по сравнению с мрачными постройками вокруг него. Возможно, Тэргард для меня воспринимался как город контрастов: его мрачность и кровавая история и в то же время воскресные ярмарки на центральной площади, шумные праздники на его улицах. Родители в детстве часто привозили меня и брата сюда, чтобы купить нам медовые плюшки или показать представление уличных артистов.