— Шлагбаумы закрыты в обоих направлениях, — сказал мужской голос, приглушенный шарфом, закрывающим рот и нос. Клубы пара от его дыхания призрачным туманом закрыли остальную часть его лица.

— Нет надежды выбраться отсюда сегодня вечером? — спросил Марк, снова жалея, что не проигнорировал Кейт и не остался в офисе.

— Где находится ваш дом?

— В Боулдере.

Патрульный покачал головой.

— Боюсь, что нет, — он указал в сторону от автострады. — Но мы недалеко от Супериора, и там есть отель недалеко от дороги.

Марк следовал за линией пальца в перчатке и увидел на расстоянии тусклый желтый ореол огней. В том направлении шли люди — сгорбленные, темные пятна медленно двигались навстречу плотному танцующему белому покрывалу.

Проклятие. Возможно это десять миль до зданий, но может быть и вся тысяча.

— Выглядит не очень далеко, — сказал Марк. У него в багажнике в спортивной сумке была смена одежды и туалетные принадлежности. Он сможет провести ночь в комфорте и тепле вместо того, чтобы заморозить свою задницу в машине.

— Может быть, минут тридцать ходьбы в таких условиях, — патрульный, возможно, пожал плечами, но он был так укутан, что Марк не был в этом уверен. — Я бы посоветовал отправиться туда на ночь, если хотите. Будет безопаснее и теплее, пока не пройдет снежная буря, и мы не откопаем дорожную трассу.

Офисная одежда Марка не располагала, что в ней будут тащиться по снегу в два фута, но, по крайней мере, когда он доберется до отеля, то сможет погрузиться в свою работу.

Марк взглянул на приборную панель. Стрелка топлива опустилась на восьмую часть бака, принимая решение за него. Ему еще понадобится достаточно топлива, чтобы съехать с автострады, когда дорожные бригады, наконец, смогут расчистить путь. Когда бы это ни произошло.

Марк кивнул.

— Думаю, что именно так и поступлю, спасибо.

— Правильное решение, — патрульный пару раз постучал по крыше машины Марка. — Подождите, пока я проверю машины впереди вас. Я стараюсь отправлять людей группами для безопасности.

— Хорошо, — сказал Марк и закрыл окно. Он схватил с заднего сиденья свою зимнюю куртку, шарф и перчатки и надел их, прежде чем открыть дверь. Холодный воздух впился в его кожу, как миллион острых как бритва ногтей. Ему потребовались считанные секунды, чтобы обойти внедорожник, открыть дверцу багажника и схватить сумку и портфель, его ресницы, брови и волоски в ноздрях тут же покрылись инеем. Снова сев на водительское сидение, оставляя дверь открытой, он поменял свои легкие туфли на кроссовки, закинул сумки через плечо, а затем присоединился к своим неожиданным попутчикам для похода по замороженной тундре.

Чуть более часа спустя, после оформления одного из последних оставшихся номеров в отеле и столь необходимого, очень длительного и горячего душа, чтобы согреть его замерзшее тело, Марк сидел за поздним ужином в переполненном баре отеля. Его столик был в глубине зала, но тонированные стеклянные стены позволяли ему наблюдать, как очень раздраженные, покрытые снегом люди вваливались в отель в поисках тепла и укрытия на ночь. Подошвы мокрой обуви скрипели по полированному мраморному полу, когда люди пересекали вестибюль к стойке бронирования, а белые хлопья падали с тяжелых курток и вязаных шапок, оставляя после себя небольшие лужи. В этом месте была полная неразбериха.

Марк потянулся за своим горячим бренди, но остановился с бокалом на полпути к губам, когда его внимание привлек высокий человек, пересекающий вестибюль. Он не сильно отличался от остальных людей — на первый взгляд такой же эскимо — но что-то в том, как он стоял, его широкие плечи и эти плотные мускулистые ноги, упакованные в потертую джинсовую ткань, заставили Марка сесть немного прямее. Одиночество, которое он чувствовал раньше, тоже усилилось.

— Если Бог существует, — прошептал он молитву, останавливаясь, когда человек осмотрел вестибюль и ярко-голубые глаза проскользнули мимо него.

Мужчина подошел к стойке и полез в карман. Его губы приподнялись в улыбке, которую Марк хотел видеть прямо, а не в профиль. Рука человека остановилась, плечи обреченно упали, и его поза перешла от уверенности к поражению. Если бы Марк был в зале суда, это изменение языка тела противника было бы ему сигналом, чтобы пойти на уничтожение и выиграть дело. Но прямо сейчас он говорил Марку то, что тот уже знал. «В гостинице не осталось номеров, сынок».

Плечи Тревора опустились, когда молодой администратор сказал ему, что все номера были забронированы.

— Этот день становится все лучше.

— Мне очень жаль, сэр, — темные глаза администратора выражали неподдельную искренность. — Люди приходят весь вечер, а с закрытием аэропорта отель очень быстро заполнился. Вы можете провести ночь в нашем лобби или вестибюле отеля. Мы подготовим много дополнительных раскладных мест, одеял и подушек, сколько сможем найти, и кухня сегодня не закроется.

Он заставил себя улыбнуться.

— Думаю, у меня нет другого выхода, — не то, чтобы у него был выбор в этом вопросе, и не тогда, когда маршрутка из аэропорта, которую он, наконец, поймал, заехала на парковку отеля, и водитель объявил, что они не могут ехать дальше. — Спасибо.

Тревор вернулся в вестибюль и вытащил свой мобильный телефон из кармана. Его мама убьёт за то, что он не воспринял ее предупреждение о снеге всерьез.

— Cariño. Ты успел на более ранний рейс? Пожалуйста, скажи мне, что ты успел на более ранний рейс и только что приземлился, — слова были торопливыми, ее акцент стал сильнее, чем обычно, и его сердце заболело от нескрываемой надежды в ее голосе. Он будет проводить Рождество в одиночестве в первый раз в своей жизни.

— Нет, я этого не сделал. Мне очень жаль, мам, — Тревор вздохнул и сел в освободившееся кресло. — Аэропорт полностью закрыт. Движение заблокировано снегом, и повсюду застрявшие люди.

— Ох, милый. Где ты сейчас?

— Маршрутка довезла нас до отеля на повороте, но он полностью заполнен, — холодный порыв воздуха охватил его, когда двери открылись, чтобы впустить людей.

— Ты не можешь вернуться домой?

— Нет. Никто никуда не может выйти, так что я застрял здесь на ночь, как минимум. Я разговаривал по телефону с авиакомпаниями, и, похоже, нет никаких шансов, что я вернусь домой на Рождество. Мне повезет, если удастся забронировать билет на другой рейс на следующий день.

Его мама замолчала на мгновение, а потом тихо сказала:

— Без тебя все будет по-другому, сariño.

— Я знаю, — он провел рукой по волосам, отбрасывая челку с глаз. Боже, он так устал. Он не чувствовал себя слишком плохо после лечения, но этот день сильно утомил его и казалось, что он будет длиться бесконечно. Если бы только были комнаты и он мог бы прилечь ненадолго и немного отдохнуть.

— Ну что ж, — ее голос был теперь спокойнее, приближаясь к решимости. — Мы подождем, пока ты сюда доберешься.

— Нет! Ты не можешь так поступать с детьми и со всеми остальными. Особенно с Исааком. У него будет припадок, — его мама рассмеялась, но она не могла спорить с этим. Исаак был того же возраста, что и Тревор, но, когда дело касалось Рождества, его брат вел себя в большей степени на три, чем на тридцать девять. Тревор тоже любил это заразительное возбуждение и никогда не позволил бы его отменить. Но у него не было других вариантов. — Счастливого Рождества. Мы просто с большим размахом отпразднуем Новый Год.

В трубке слышалось тихое шмыганье носом, заставляя его глаза жечь, а горло сжиматься.

— Мама, все будет хорошо, — сказал он, стараясь не выдать эмоции в голосе. Если он этого не сделает, то они оба сломаются и его отцу придется вмешаться.

— Но что ты будешь делать? Я чувствую себя ужасно, думая, что ты там совсем один. Без семьи. Это неправильно.

— Ваш маленький мальчик уже не такой маленький, — пошутил он, надеясь внести немного легкости в ситуацию. — Думаю, со мной все будет в порядке.