— Мы их прямо из окна посеем. Какая разница. Все равно твои зернышки на землю упадут.

Даша взяла кулечек и стала щепотками посыпать мак из окошка. Ночной ветерок подхватил зернышки и разметал их по сторонам.

— А теперь ложись, завтра с утра поглядим, как они взойдут, — Петька зевнул.

— Ты, Петь, спи, а я посмотрю, — сказала Даша.

— Только с подоконника не свешивайся, — строго приказал Петька и улегся. Не успел он задремать, как почувствовал, что кто-то трясет его за плечо.

— Петя, вставай скорее.

Это было выше Петькиных сил. Ему захотелось как следует наподдать Дашке, чтобы больше не лезла за ним на чердак. Петька вскочил, схватил сестру за руку и потащил ее к двери чердака:

— Все! С меня хватит! Сейчас спущу тебя в дом, и чтобы на чердаке духу твоего не было!

Даша не сопротивлялась, она показывала вниз и твердила:

— Смотри! Смотри!

Петька глянул вниз, и сон как рукой сняло. Под окном прямо на глазах распускались маки. Каждый цветок будто светился изнутри бледным матовым светом.

Петька протер глаза, ущипнул себя за руку, чтобы убедиться, что не спит, и оторопело посмотрел на Дашу.

— А ты мне не верил, — с вызовом сказала Даша.

Петька начал спускаться по лестнице, чтобы рассмотреть цветы поближе. Даша полезла за ним.

Возле дома расцвели настоящие маки с глянцевыми алыми лепестками и черными сердцевинками, из которых торчали желтые тычинки. Необычным было только то, что даже в темноте маки не потеряли своего цвета. Вдруг прямо на глазах у ребят стали распускаться все новые и новые цветы. Они потянулись вдоль дорожки, ведущей в сад.

— Смотри, они нас как-будто зовут, — прошептала Даша.

Ребята сделали несколько шагов, и светящаяся полоска маков побежала дальше. Через сад она вывела детей к лесу. Петька и Даша в нерешительности остановились. Никогда еще они не ходили в лес ночью. Маки огоньками протянулись вдоль тропинки, осветив ее ровным тусклым светом, словно приглашали ребят войти в лес. Петька и Даша переглянулись и осторожно пошли по освещенной тропинке. Цветы повернули головки в их сторону и одобрительно закивали. Снаружи лес казался темным и неприветливым, однако, идти по тропке, усеянной маками, оказалось совсем не страшно. Маки наполняли воздух пряным ароматом, светящаяся тропинка петляла между деревьями, уходя все дальше в лес.

В это самое время над болотом поднялось черное облако. Оно меняло очертания, сгущалось и уменьшалось, пока не обратилось в черного ворона. Ворон сел на верхушку высокой ели и огляделся, словно примеряясь, куда лететь. Зоркий был тот ворон, видел то, чего другим видеть не дано, а как заметил он струящийся над лесом свет, каркнул хрипло, взмахнул крыльями и, полетев в ту сторону, черный на черном, растворился в ночи.

Ребята шли по дорожке, окаймленной маками, когда Даша вдруг сказала:

— Петь, что-то я замерзла.

Петька и сам озяб. Ночь была душная, и он даже не думал, что в лесу может быть так холодно.

— А давай пробежимся, и согреемся, — предложил Петька.

Они побежали, и маки, словно подстраиваясь под их бег, расцветали быстрее. Каждый цветок горел словно крошечный ночничок. Казалось, будто невидимая рука зажигает их нарочно для ребят. Даша рассмеялась. Запыхавшись после быстрого бега, дети остановились, и опять их обступил леденящий холод. У Петьки появилось чувство, что на них кто-то смотрит.

— Петь, а тут кто-то есть, — вдруг шепотом сказала Даша.

На ветке старого дуба сидел ворон. Он был черный, как сама ночь, и никто не мог бы различить его в темной листве дерева. Ворон пристально смотрел на ребят и вдруг, увидев хорошенькую, темноволосую Дашу, радостно встрепенулся. Вот она новая жизнь Морры, сама идет к ней в руки! Стоит завладеть сердцем этой девчонки, и она, Морра, перестанет быть тенью, обретет плоть и кровь. Пройдет несколько лет и эта девчонка превратится в вечно молодую, могущественную и властную колдунью. Вдруг ворон стал раздуваться, он становился все больше и больше. Раздался взрыв, словно ударил гром, и ворон лопнул, превратившись в дым. Маки замигали. Дым обратился в тень женщины в просторной черной мантии. Женщина взмахнула рукой, на ребят словно повеяло сквозняком. Они оглянулись: позади непроходимой черной стеной стоял лес. Дорожки не было. Стало еще холоднее. Петька схватил Дашу за руку и они побежали вперед по освещенной маками тропке, но вдруг неизвестно откуда налетел шквал ледяного ветра и разом загасил фонарики цветов. Ребята очутились в кромешной тьме.

Под деревьями клубились таинственные тени. Раскидистые кусты казались затаившимися чудовищами, а скрюченные, сухие сучья — когтистыми лапами, готовыми схватить в любую минуту. Ветер усиливался. Он стелился по земле, ветки кустов больно хлестали ребят по голым ногам. Ледяные порывы, казалось, хотят повалить их на землю. Петька поглядел вверх и его охватил ужас: луна высвечивала верхушки деревьев серебристым светом, ни один листок на них не шевелился, хотя внизу бушевал ураган. И тут раздался дикий хохот.

Петька прижал к себе Дашу, — ее колотило, как в ознобе, — и от этого, у Петьки почему-то прибавилось мужества.

— Не бойся, это филин. Он всегда так кричит. Сейчас что-нибудь придумаем. — Петька и сам не верил своим словам: ну что он может сделать. Даша беспомощно всхлипнула и еще крепче прижалась к брату.

— Мы по звездам дорогу найдем, — сказал Петька, чтобы хоть как-то подбодрить Дашу.

И вдруг с неба пошел настоящий звездный дождь.

Казалось, кто-то невидимый зажег в небе бенгальские огни, и мириады мерцающих звездочек посыпались на лес. Ветер разом стих, и стало тепло. Филин ухнул последний раз, но теперь его крик был похож не на смех, а скорее на вздох досады. Ребята увидели просвет между деревьями и побежали туда. Перед ними было Ведьмино болото. Огоньки вспыхивали в небе и, отражаясь в водной глади, зажигали болото разноцветными сверкающими искрорками. Петька и Даша замерли в восхищении. От пережитого страха не осталось и следа. Петьку переполняло чувство счастья, как-будто вот-вот должно было случиться что-то очень хорошее. Наверное, Даша чувствовала то же самое, потому что она смеялась и хлопала в ладоши, глядя, как все новые снопы огней загораются в небе, словно кто-то салютует беззвучными пушками.

Некоторые звездочки, те, что покрупнее, кружились над землей, будто выбирали, куда упасть. Вот одна из них, посмелее, опустилась на воду, и в том месте, куда она упала, распустилась прекрасная белая кувшинка. Вслед за первой звездочкой села вторая, третья, и вскоре водная гладь была усыпана розовыми, белыми, желтыми и голубыми цветами. Казалось, каждый цветок излучал свет, и от этого в лесу стало светло, как днем. Вдруг лепестки кувшинок затрепетали, цветы словно ожили.

— Бабочки! — воскликнула Даша.

И впрямь, почти из каждого цветка вылетела прекрасная большая бабочка. Они порхали и кружились, словно в танце. Неизвестно откуда лилась нежная, грустная мелодия. Петька вертел головой, пытаясь определить, откуда доносится музыка.

— Смотри! — Даша показала на цветы.

В чашечках некоторых цветов сидели маленькие человечки с прозрачными крылышками и играли на крошечных музыкальных инструментах, похожих на арфы. Теперь ребята увидели, что и порхают не бабочки, а такие же человечки.

— Эльфы, — одними губами произнесла Даша. Она боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть сказочных жителей.

Вдруг эльф в голубом расшитом камзоле с золоченой короной на голове подлетел к Даше и пощекотал крылышками ее щеку. Даша хихикнула — она боялась щекотки — и подставила эльфу ладошку. Эльф словно только того и ждал. Он опустился Даше на руку, торжественно поклонился и сказал:

— Мы рады приветствовать вас. Меня зовут Эллин, я принц эльфов.

— Очень приятно, а я Даша — принцесса человеков, — не краснея, представилась Даша и, как умела, сделала реверанс. Она очень жалела, что на ней не нарядное платье с оборочками. — А это мой брат…