Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Женщины-птицы слетели вниз и ударились оземь. Стон прокатился по лесу, и вместо птиц, откуда ни возьмись, появились страшные, горбатые, грязные старухи.

— Бабы-еги, — испугалась Даша.

— Ничего себе, да их тут целая орава. Наверное, от такой прорвы у избушки курьи ножки отвалились, — едва слышно проговорил Петька.

Между тем старухи, суетясь и толкаясь, поспешили в избу. Вдруг одна из них застыла на пороге и, медленно обернувшись, огляделась. Ее маленькие злобные глазки буравили обступающую пустырь чащобу. На мгновение Петьке показалось, что взгляд ее остановился как раз на том месте, где они прятались. Петька обмер.

Старуха была на редкость безобразна. Сизый нос ее свисал до подбородка, почти прикрывая шамкающий беззубый рот. На кончике носа торчала огромная бородавка, из которой рос пучок седых волос. Грязные космы патлами торчали в разные стороны. Одежда свисала неопрятными лохмотьями. Ведьма постояла на пороге, вертя носом, словно принюхиваясь, а потом вытерла руки о замусоленный передник и вошла в избу вслед за остальными.

— Фу, я уж думал, она нас заметила, — с облегчением выдохнул Петька.

В это время из избы опять донесся плач младенца.

— Петь, я боюсь. Поехали дальше, — шепотом взмолилась Даша.

— Можно подумать, это от меня зависит, — разозлился Петька. Он укоризненно посмотрел на двоедушника. — Ну чего ты нас сюда притащил?

В ответ конь-волк посмотрел на Петьку кроткими темными глазами и, опустив морду к черной растрескавшейся земле, пошевелил губами, словно щипал траву.

— Неужели опять проголодался? — удивился Петька.

Конь молчаливо кивнул головой.

— Все, Дашка, застряли, — сокрушенно произнес Петька. — Придется дожидаться, пока старые карги не улетят. Тогда поищем, чем накормить этого обжору.

— А вдруг они совсем не улетят? — забеспокоилась Даша.

Тут дверь избы отворилась. Старухи вывалили во двор и окружили колоду. Одна ведьма тащила ворох грязного тряпья. Она опустила его на колоду и выпростала из тряпок младенца.

— Что ж ты, малый, криком заходишься? Али мы тебя не нянчим, не лелеем? — проквохтала она и сделала младенцу «козу» скрюченными иссохшими пальцами.

Младенец надрывно кричал, беспомощно перебирая в воздухе тоненькими ручками и ножками, как жучок, который упал на спину и тщетно пытается перевернуться. Старуха с бородавкой покачала головой.

— Надобно его водой отлить, чтоб не маялся, не надрывался.

Она обвела взглядом остальных и скомандовала:

— Подружки-богинки, принесите-ка мне золы из трех печей: избной, горничной и банной, да водицы кринку.

Старухи побежали выполнять ее приказ, а Даша уткнулась Петьке в самое ухо, и в ужасе зашептала:

— Петь, это богинки. Мне бабуля часто говорила: не ходи далеко одна, а то богинки унесут. Никакой дед с мешком детей не ворует. Это все богинки. Наверное, они и этого маленького украли.

Петька, припав к стволу дерева-корня, смотрел, что будет дальше. Ведьмы поставили кринку с водой на колоду рядом с ребенком. Притоптывая и пришептывая, они закружили вокруг колоды, в шаманском танце, по очереди бросая в кринку по щепотке золы. Наконец, все было готово. Носатая приподняла кринку, и пробормотав заклинание, сбрызнула из нее младенца. Когда старуха шептала, волосы у нее на бородавке подрагивали, и от этого казалось, что нос у ведьмы ходит ходуном.

Плач младенца перешел во всхлипывания и затих совсем.

— Ну вот так-то лучше будет, — прошепелявила старуха. — Теперь можно дитятю покормить.

Две богинки живо принесли плошку, наполненную мутноватой жидкостью. Носатая ведьма завернула в замусоленную тряпицу хлебный мякиш, смочила его в мутном пойле и сунула младенцу. Тот принялся сосать.

— Проголодался, поди. Ишь как чмокает, — проговорила старуха.

— Скоро приворотное зелье свое дело сделает. Недолго нашему малютке осталось человеческим дитем быть. Через две полных луны превратится он в настоящего черного колдуна.

Богинки отвратительно захихикали.

Даша беспокойно переступила с ноги на ногу.

— Петь, говорю тебе, они этого малыша украли, а теперь из него колдуна хотят сделать.

— Тише ты, — шикнул на сестру Петька.

Ему тоже было жалко малыша, но чем они могли ему помочь? Сейчас их самих в пору было спасать. Кто знает, сколько еще эти старухи собираются тут крутиться?

Покормив младенца, богинки отнесли его в избу, вышли во двор, бросились оземь, и, обратившись кукушками, улетели прочь. В чаще все дальше и дальше раздавалось их заунывное кукование.

Петька, не помня себя от радости, обнял сестренку:

— Дашка, мы спасены! Они нас не заметили!

Не теряя времени даром, Петька схватил коня-волка под уздцы, и они, продравшись сквозь заросли, направились к избе. Двоедушник уверенно обогнул пятистенок, словно знал, куда идти, и подвел детей к яслям, наполненным зерном. Петька вытащил из-под седла кисет и достал из него оставшиеся два зернышка. Мгновение он колебался, не зная, стоит ли теперь давать двоедушнику просяное зерно, но решил, что хуже не будет. Конь, словно поцеловав Петькину ладонь, взял зернышко влажными губами.

Дети напряженно глядели на седло. Петька подошел, попробовал его на прочность и с облегчением вздохнул. Подпруга крепко держала седло на спине скакуна.

«Хорошо, что на этот раз зернышко правильное», — Даша с облегчением вздохнула, но Петьке ничего не сказала.

Конь склонился над яслями. Петька посмотрел в сторону избы, немного подумал и решился:

— Ладно, пока он ест, пойдем на малыша посмотрим.

Дети осторожно прошмыгнули в дверь. Жилище богинок было неуютным и неопрятным под стать хозяйкам. Посреди темной горницы возвышалась закопченая печь. Возле окна стоял замызганый стол, по стенам — плохо обструганные полати, с набросанным на них грязным тряпьем, а в углу люлька, в которой лежал, выпроставшись из рваных пеленок, бледный, тщедушный младенец. Его голова казалась непомерно большой для худенького тельца.

Петька и Даша склонились над люлькой.

— Бедолага. Как же его угораздило сюда попасть? — покачал головой Петька.

Малыш глядел на ребят ясными васильковыми глазами. Вдруг он потянулся к Петьке крошечными ручонками.

— Смотри-ка, он меня признал, — улыбнулся Петька.

— И кто же это к нам пожаловал? — услышали дети за спиной скрипучий голос.

Из-за печи вышла старуха с бородавкой и, довольно потирая сморщенные ладони, уставилась на ребят.

ГЛАВА 35. БЕГСТВО

Петька с Дашей не заметили, что не все кукушки улетели в лес. Одна из них осталась в избе. Ребята были застигнуты врасплох. Старуха прошаркала к двери и преградила детям путь. Она стояла, пристально разглядывая нежданных гостей, и бормотала что-то себе под нос. Даша подвинулась поближе к Петьке и исподлобья смотрела на бабу-ягу. Вдруг та всплеснула руками.

— Ах вы гости дорогие, некупленные, даровые! Что ж вы так оробели, касатики? Неужто бабушку испугалися? Мы детушек не обижаем. Ежели какой малютка от дома отбился, мы его приютим, да обогреем. Мы и вас приветить рады. Нежданный-то гость лучше жданных двух, — хитро прищурившись, слащаво прошамкала старуха.

— Спасибо, но мы ненадолго. Нам дальше ехать надо, — сказал Петька.

— А куда ж такая спешка? В торопях только блох бить. Вы, гляжу, умаялись, уморились. Дам я вам настоечки целебной. Кто ее пьет, тому она силы прибавляет, и жизнь краше делает. Всяк, кто ее испробует, скажет, что лучше нее ничего на свете нету, — старуха подошла к печке, отодвинула заслонку, вытащила из печи кринку с той самой мутной жидкостью, которой богинки поили ребенка и, пробормотав над ней заклинание, осторожно, чтобы не расплескать, налила в глиняные кружки.

— Попейте, настоечки-то. Сразу легше станет, — она протянула кружки детям и нараспев произнесла:

Если выпьете настойку,
Станет сладким все, что горько.
Все, что плохо, будет мило.
Позабудьте все, что было.
Целый год как день пройдет,
И быльем все порастет.
34
{"b":"62429","o":1}