Соня, закрыв глаза, позволила себе на минутку, только лишь на одну минуточку представить, что этих долгих лет не было, и эта рука в её волосах что-то значит, что она имеет на неё право.
Минута быстро прошла. Соня вздохнула и стряхнула ладонь Михайлова со своего затылка.
— А что ты-то здесь делаешь, Родик?
— Жить я здесь теперь буду, Мармеладова. В этом подъезде.
Соня вздрогнула. Неприятно засосало под ложечкой.
— Вот значит как. Неожиданно… Знаешь, не зови меня больше так. Напрягает.
Родик засмеялся.
— Ты изменилась, Сонь. Сильно.
— Столько лет прошло. Было бы странно, если бы нет.
— Да не внешне. Взрослее выглядишь, да, конечно. Но я о другом. Ты стала земной. Обыкновенной земной женщиной, а не той снежной королевой, какой была в школе.
«Жизнь и не таких королев обламывала», — подумалось Сонечке. Она поднялась со скамейки, одёрнула помявшуюся юбку.
— Мне пора, Родик. Да и устала я, если честно.
— Евсеева, а пригласи меня на чашку чая, а?
— Ну и беспардонный же ты тип, Михайлов! — откровенно возмутилась Сонечка.
— Ну пожалуйста! Всегда мечтал к соседям в гости на чай ходить. А я всё-таки новосел. Правила хорошего тона и всё такое. Сумки вот тебе донесу.
— Ну что ж, если только сумки. Пойдём уж, ночной гость.
Войдя в квартиру, Соня услышала звуки телевизора из гостиной. Раскладушка в коридоре пустовала.
Михайлов, внеся следом пакеты, поставил их на пол и с интересом огляделся. Соня, метнувшись в ванную за тряпкой, принесла заодно и розовый пластиковый тазик. Поставив пакет с разбившимся вином в таз, быстро протёрла ламинат, боясь, что останутся пятна.
— Неси на кухню таз, Михайлов. Я второй пакет возьму.
Войдя в маленькую, светленькую кухню и сгрузив тазик с покупками на стол, Родик сел и кивнул в сторону коридора.
— Это кто у тебя в прихожей обретается?
— Мальчик с работы. У него с семьёй проблемы, вот и живёт пока.
— А. Ясно.
Соня достала чашки, поставила чайник.
— Посиди немного. Я схожу с сыном поздороваюсь, если не спит.
— А сколько ему?
— Двадцать…один на днях, — споткнувшись слегка ответила Софья.
— Ого! Ну ты, Евсеева, ранняя, однако! А чего такой взрослый парень дома в это время сидит, а не по клубам тусуется?
Из рук Сони вырвалась чашка и, стукнувшись, позвякивая покатилась по полу.
— И даже посуда у меня не бьётся. Не видать мне счастья… — прошептала она себе под нос, и вышла из кухни.
В коридоре Сонечка смогла выдохнуть свободно и уткнулась лбом в холодную стену, чтобы успокоиться.
А в голову тем временем снова вползали так долго вытравливаемые всеми силами воспоминания.
Вот он, самый красивый парень в школе, ожидаемо и предсказуемо приглашает её в кино.
Вот она, местная звезда, отличница, активистка и самая недоступная красавица, Снежная Королева, соглашается.
Вот они уже вдвоём, неразлучны весь последний выпускной год. Родион и Сонечка. Раскольников и Мармеладова.
А вот и сам выпускной. И ночь после…
Сонечка, послушная дочь своих родителей и примерная ученица, отступает от правил, и наказание не заставляет себя ждать.
Первая в её жизни ночь любви и сразу банальный залёт.
Ломать жизнь Родику, который распланировал её на годы вперёд, она не захотела. Вуз. Армия. Карьера. Никаких семей и детей, пока крепко не станет на ноги. Да и вообще, пелёнки-распашонки не для него, Родиона Михайлова. В жизни есть более важные вещи.
Самым сложным для Сони на тот момент оказалось сохранить ребёнка. Ни о каком аборте она даже не задумывалась. Но если бы узнали родители… Авторитарный отец и истеричная мать — это ещё та преграда. Соня поступила в престижный вуз, предоставила там купленные медицинские документы и, чтобы съехать подальше от предков, уговорила отца снять ей квартиру рядом с институтом. Сразу же устроилась на работу вечерней сиделкой. А как только ей исполнилось восемнадцать, уже на сроке пяти месяцев, благо, по худющей Евсеевой этого было ещё почти не видно, она перевелась на заочное и сменила место жительства, не сообщив адреса семье.
Ну не могла она допустить, чтобы отец узнал о ребёнке раньше времени. У него было слишком много денег и связей, чтобы смочь помешать Сонечке в её планах.
Стала на учёт в консультацию очень поздно, потому что ждала совершеннолетия. Чтобы иметь все права распоряжаться жизнью по своему усмотрению.
Каждую заработанную копейку Сонечка складывала, добавляя к деньгам, которые давал ранее отец. Нужен был запас на первое время, пока она не смогла бы вновь выйти на работу и нанять няньку ребёнку.
В итоге у неё всё получилось.
Вот только родители её так и не простили. И холод в отношениях с опозорившей их заблудшей дочерью с годами превратился в бездонную пропасть. Назад не вернёшься. Разве что издалека посмотреть. И внука Евсеевы не приняли, но от этого Сонечка не стала любить сына меньше. Так же, как и его отца.
Вырвать Родиона из сердца Соне не удалось, несмотря на время. И это убедительно подтверждалось в этот самый момент учащённым пульсом и дрожащими пальцами только от одного его появления.
Ничего! Она справится.
Сонечка распрямила спину и, произнеся в уме привычное «Соберись, тряпка!», пошла поцеловать Макса на ночь.
========== Часть 4 ==========
Долго ждать Михайлов не любил. Когда Сонечка вышла, он немного поозирался по сторонам, рассматривая обстановку: дешёвая, но симпатичная мебель, яркая посуда и пёстрые занавески на окнах, горшки с цветами на подоконнике, аккуратно сложенные стопочкой полотенчики на полочке и расставленные по цветам тарелки в сушилке. Заметил отломанную ручку балконной двери и скрученный скотчем из двух половинок деревянный держатель для ножей.
— Нда-а, Евсеева, мужика тут у тебя не хватает, факт. А сын-то что ж безрукий такой? Вроде взрослый уже.
Сидеть одному Михайлову надоело и, встав, Родик направился на поиски.
Заглянув в открытую настежь дверь рядом с кухней, Родик увидел, что в большом кресле, свернувшись в немыслимой позе под звуки телевизора, дрыхнет рыжий мальчишка.
Сони тут не было. Пройдя дальше по коридору, Михайлов не стесняясь просунул любопытную голову в следующую приоткрытую дверь.
Сонечка находилась именно там. В полумраке было видно, что, присев у кровати со спящим на ней белобрысым пареньком, она медленно и нежно водила ладонью ему по растрепанным волосам.
А рядом с кроватью стояло инвалидное кресло.
«Блядь, блядь, блядь! Охуеть просто!»
Слов культурнее Михайлову в голову почему-то не пришло. Высунувшись из спальни обратно в прихожую, стараясь не шуметь, Родик замер. Увиденное его потрясло. Да, жизнь непредсказуемая штука. Кто ж мог предположить что Соне достанется такое… Да ещё, похоже, с деньгами у неё звездец полный.
Родик вернулся на кухню, сел и закурил.
Вскоре пришла Софья и засуетилась, наводя чай и строгая бутерброды. Делала она это молча, думая о чём-то своём, по ходу автоматически раскладывая продукты по местам, моя фрукты, поправляя всё, что неровно стоит, протирая от капель мойку и от крошек столешницу. Когда всё, что можно было сделать, чтобы оттянуть разговор, было уже переделано, она замерла в нерешительности.
— Можешь ещё пол вымыть. Ничего, я подожду, — Родик отхлебнул чай и приступил к бутербродам с колбасой.
Евсеевой ничего не оставалось, как, вздохнув, присесть к столу и она, обняв ладонями свою чашку, уставилась в неё не мигая.
— Да рассказывай уже, Сонь.
— Что рассказывать-то, Михайлов?
— Да всё. Всё, Сонь. О себе, о жизни своей. Про сына тоже.
Софья дёрнулась, расплескав чай по столу.
— А что сын? Сын как сын.
— Да видел я его только что, Сонь. Что с ним случилось?
Софья помолчала, подумала. Потом решилась и тихо произнесла:
— Его избили полгода назад. Была травма позвоночника. Операция. Реабилитация ему не помогает. Врачи говорят, что физически он смог бы… но он просто не хочет бороться. Он опустил руки, Родь.
