— Помощь нужна? — вкрадчиво прошептал над ухом мужской голос, и резким рывком Стас поставил её на ноги.

— Не помешает, — вымученно улыбнулась Вика, убирая холодной рукой из глаз волосы.

Стас осторожно взял Вику за руку и отвёл к бортику, в который последняя вцепилась железной хваткой, боясь отпустить. Станислав усмехнулся: «Ты что, совсем не умеешь кататься?». Виктория отрицательно замотала головой. Скрябин покачал головой и, кажется, что-то пробормотал по поводу выбора места проведения досуга.

— Не умеешь кататься? — усмехнулся Станислав.

— Умею! — вдруг заупрямилась Вика, оттолкнулась от бортика и поехала, сама не понимая куда, захотела остановиться, но снова полетела вниз, на лёд — вовремя её подхватили крепкие руки Стаса.

— Ну это же так легко… Смотри: одной ногой отталкиваешься, другой — катишься.

Виктория смотрела и угрюмо кивала. У неё никак не получалось. Когда Стас предложил ей попробовать, она оттолкнулась правой ногой, даже поехала. Но, почувствовав, что сильно разогналась, вцепилась мёртвой хваткой в бортик, ноги сами по себе поехали вперед, и Вика опять растянулась на льду.

— Ай, блин! Нет, это решительно невозможно! — ворчала она, вставая и отряхиваясь под деликатный, насколько это было возможно, смех Скрябина.

— Возможно. Главное — отойти от бортика. Расширить границы…

— А если страшно? — Вика подняла на Стаса глаза.

— Ничего страшного в этом нет.

Станислав схватил Викторию за руку и резко оторвал от борта.

— Стой! — как ненормальная взвизгнула Вика, пытаясь вырваться из рук Стаса, увозившего её в самую гущу катающихся. — Я же не умею-у…

— Научишься!

Стараясь не думать о том, что сейчас она посшибает всех людей к чертям собачьим, Вика поддалась Стасу.

***

— Фуух… — выдохнула Вика в машине, откидываясь на спинку кресла и разминая ноги. — Больше не пойду на каток.

— Почему? — не отвлекаясь от дороги, спросил Скрябин. — Весело же было.

— Весело? — Виктория посмотрела на Стаса. — Ну, да, весело, особенно, когда я врезалась в барьер и полетела в сугроб. Тебе было весело. А мне — не очень.

Помолчали. Вика просто отдыхала и смотрела на дорогу, не пестрящую машинами, а Скрябин, очевидно, обдумывал ответ.

— Зато ты научилась кататься! — попытался убедить её в положительном результате трёхчасового катания Стас.

— Интересно, какою ценою… — задумчиво произнесла Вика, мысленно подсчитывая количество синяков на её теле.

Остановились на светофоре. Стас отвлёкся от дороги и посмотрел на серьёзную Викторию. Она кинула на него косой взгляд, но тут же отвела. Как будто обиделась.

— Ну, хочешь, готов загладить и искупить. Куда поедем? В кино? В театр?

Вика пожала плечами, но взгляд её потеплел.

— Светофор… — кивнула она на дорогу, машина снова тронулась.

Они ехали в полном молчании до тех пор, пока эту священную тишину не прервал рингтон телефона Скрябина.

— Алло. Да, Костя? — глаза Стаса расширились, он задумался и чуть не пропустил поворот; припарковался у остановки и принялся внимательно слушать монолог Леднёва. — Как она? В больнице? Главное, что жива. Что врачи говорят? Ладно, я сейчас подъеду.

Вика повернулась и встревоженными глазами смотрела на Станислава. Он напрягся весь до невозможности и помрачнел. От былого светлого настроения не осталось и следа. Стас медленно отъехал от остановки и, пребывая в какой-то прострации, медленно покатил куда-то, кажется, даже не наблюдая за дорогой. Он думал о чём-то. О чём-то своём, и мысли эти не давали ему покоя.

— Стас, — наконец решилась подать голос Вика, непривычно мягко и вежливо, — Стас, мы куда?

— А? — Скрябин очнулся от транса и посмотрел на неё, потом провёл рукой по глазам. — Извини. Заедем сейчас в одно место?

— В больницу… — кивнула Виктория и спросила: — А разве ты не говорил, что у тебя выходной?

— Это личное, — сжав губы, бросил Станислав, прибавляя скорость.

— А… — протянула Вика, скрещивая руки на груди.

Личное… Почему-то эта фраза задела Вику за живое. Личное… Значит, сейчас с ней — не личное, а там где-то — личное? Обидно. Виктория поджала губы и, отвернувшись, сосредоточилась на мелькавшими за окном машинами, стараясь даже не думать о Скрябине. Но это получалось у неё плохо, хотя бы, потому что они находились в одной машине и дышали одним воздухом. Автомобиль затормозил у здания больницы Министерства Внутренних Дел. Здесь не было многолюдно, что не могло не радовать. Стас вышел из машины, предварительно закрыв её на сигнализацию вместе с оставшейся в ней Викой.

Вика проводила Станислава взглядам, когда заметила какое-то шевеление в машине напротив. Там сидела светлая коротко стриженая женщина с профессиональным фотоаппаратом. Виктория готова была поклясться, что видела, как объектив фотоаппарата был нацелен именно на Стаса. Она, конечно, могла поверить в журналистов, выжидающих начальника «убойного». Но что-то подсказывало ей, что эти фотографии попадут совсем не на стол редактора. Но тогда зачем они фотографировали Скрябина? Не для киллера же?

Испугавшись собственных мыслей, Виктория поднесла горячую руку к губам. Стало по-настоящему страшно за Стаса. Почему? Почему она боится за его жизнь больше, кажется, чем он сам?

Машина пиликнула, а вскоре из здания больницы показался и сам Станислав. Он выглядел счастливее, кажется, чем был. Взгляд Вики переметнулся к соседнему авто. Виктория могла поклясться, что видела, как женщина нажала на кнопку фотоаппарата. Скрябин плюхнулся на водительское сидение. Улыбнулся и даже подмигнул чересчур обеспокоенной Вике.

— Ну, как? — спросила она, не отрывая взгляда от соседнего авто.

— Всё хорошо: пуля прошла по касательной. Задела плечо. Рану обработали. Она сознание потеряла больше от шока, нежели от раны. А Костя как перепугался.

— Кто «она»? — продолжая сосредоточенно следить за дорогой, спросила Виктория.

— Наташка. Она раньше в нашем отделе работала. О, вон, кстати, и она с Леднёвым.

Действительно, с крыльца больницы по ступенькам под руку спускались уже знакомый Вике неприятный тип — Константин Леднёв — и незнакомая хрупкая женщина с правой рукой на перевязи. Виктория не могла назвать её слишком красивой. Скорее, наоборот, она улыбалась как-то слащаво и наигранно.

— Она всегда такая? — поинтересовалась у Стаса.

— Какая? — Скрябин, отъезжавший от больницы, завис.

— Неестественная… — протянула Вика.

Машина с женщиной с фотоаппаратом уехала, стоило машине Станислава тронуться. Это заставило Вику напрячься. Пока говорить об увиденном Вика Стасу не решилась — подумаешь, показалось.

***

Они лежали в полностью погружённой во мрак комнате. Викина голова покоилась на животе Станислава, а руки лежали на животе. Стас лежал, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. Туда же смотрела и Виктория, размышлявшая над сегодняшним днём. Весь оставшийся день после посещения больницы из её головы не выходила женщина с фотоаппаратом, а с уст Скрябина не сходила эта Наташа. Имя Наташа уже стало Вике ненавистным за этот день. Сейчас они лежали в полной тишине и думали каждый о своём.

— Стас, — протянула она, не меняя позы, — а расскажи мне о Сергее Алексеевиче Соловьёве. Почему он умер?

— Вик, — Виктория почувствовала, как напрягся Стас, услышав это имя. — Я даже спустя столько лет не могу об этом говорить спокойно. Он был моим другом. Как и Шилов. Он сел в машину Шилова… И взорвался. Всё произошло на моих глазах. Серёга… Он…

— Ему просто не повезло… — закончила за Стаса Вика, чувствуя, как ему тяжело.

— А потом я отомстил за Соловья. Я это сделал. — Кажется, на губах Стаса заиграла улыбка торжества, но проверить свои догадки в полной темноте не представлялось возможным. — Оттуда и шрам.

Они снова замолчали. За окном носились машины. Бродили люди, которым не спалось в такой час. Носился снег, подгоняемый бессердечным северным ветром.

— Знаешь, о чём я подумала?