— М?
— О том, что удача — это как спусковой крючок на оружии. А вся наша жизнь — такая глупая игра в «русскую рулетку». Кому повезёт — выживет. Кому повезёт больше — станет богачом. Кому не повезёт — умрёт…
— И откуда у тебя такие мысли? — усмехнулся Стас, но усмешка эта была наигранной, неживой.
— Спасибо тебе! — вдруг села Вика на кровати. — За всё: за ламинат, за каток, за досье, за интервью, за дела…
Легла рядом, прижалась к его тёплой груди. Захотела лежать вот так вечность: не хотела отпускать.
— Я сегодня видела, как какая-то женщина в машине около больницы фотографировала тебя.
— Что за глупости ты несёшь? — возмутился Скрябин, поглаживая Вику по волосам.
— Не веришь?
— Ну кому надо фотографировать начальника «убойного» отдела возле больницы?
— Киллеру… — таинственно прошипела Виктория, испугавшись собственных слов.
— Тебе вредно общение с ментами, Вик. Поверь мне: всё будет хорошо.
«Надеюсь…» — подумала она, закрывая глаза и проваливаясь в сон.
***
На следующий день проснулась бодрая рядом со Стасом поздно утром. Оказалось, что он взял выходной на ещё один день. Решил дать ребятам отдохнуть от себя, так сказать. Только почему-то Виктория сомневалась, что этот отдых пойдёт на пользу ребятам. Особенно Джексону. Она уже успела понять натуру этого странного человека. Голова ему нужна, чтоб есть и пить. Ну, возможно, курить и говорить. Стас предложил сходить куда-нибудь ещё. Катка Вике хватило вчера, поэтому полутра она ходила озадаченная. Потом вспомнила, что хотела зайти в книжный — посмотреть новинки. Скрябин согласился, не подозревая, чем всё закончится.
А закончилось всё тем, что он, устав ждать, пока Виктория выберет понравившуюся книгу, вышел покурить и сел на лавочке напротив витрин магазина и внимательно следил за метаниями Вики по книжному. Вика же носилась от книги к книге: одна была лучше другой!
Сейчас, вертя в руках новый проиллюстрированный экземпляр любимой книги «Мастер и Маргарита» Вика размышляла о любви. Любовь мастера и Маргариты, безусловно, была нечаянной, но зато страстной, нежной и настоящей. А их любовь?
Была ли их со Стасом любовь любовью? Или это было мимолётное увлечение уставшего от жизни опера и жаждущей приключений девушки? Но как же так? Тогда почему им было хорошо вместе? Почему даже лежать рядом - великое удовольствие? Слышать дыхание другого - наслаждение? Поцелуи? Каток?
Вика повертела книгу в руках и ещё раз посмотрела на курящего Станислава. Он жестом показал, что пора закругляться. Виктория улыбнулась и поспешно кивнула. Поставила книгу на место.
Когда-то Вика сама себе давала обещание, что целоваться будет только после свадьбы. Но на самом деле всё получилось не совсем так, как она предполагала. Хорошо, что до глупостей не дошло.И что скажет папа? Мама-то, конечно, обрадуется за дочь. Но отец… Реакцию папы было сложно предугадать. Вика не думала, что отца обрадует тот факт, что она ведет роман с ментом. Ведь, как известно, у авторитетов аллергия на всякого рода служителей правосудия. Но, может, бывают и исключения?
Неожиданно что-то неприятно кольнуло в сердце Вики, и она отставила книгу в сторону. Обернулась к окну, через которое встречалось взглядом со Стасом. Обзор загородила светловолосая улыбчивая менеджер с зелёными глазами. Виктория попыталась обойти её. Шаг. И менеджер тоже шагнула. В другую сторону. Менеджер за ней. Почему тут так душно? Расстегнула верхние пуговицы белого пальто. Сняла берет, обнажая непослушные волосы. Глубоко вдохнула. Не помогло. Тревога никуда не делась. Шагнула назад. Метнулась к другому окну — не видно. Неясная тревога нарастала. Почему-то здесь становилось душно. Вика чувствовала, как потеют ладони. На улице послышались сирены скорой помощи и милиции. «Стас!» — непроизвольно слетело с губ, а ноги стали ватными. Бросив книгу на первую попавшуюся полку, выбежала на улицу.
Два врача закатили носилки с лежащим на них человеком. Вика не решилась сделать ни шагу. Она поняла, что случилось. Подошла к старушке, мявшейся рядом. С третьей попытки смогла совладать с непослушным языком и немеющими конечностями: «Скажите, пожалуйста, что тут случилось?». «Милочка, знаешь, как опасно жить на этом свете. Я подошла дорогу спросить, а он — тут — в крови!» — охнув, словоохотливая старушка пустилась в рассуждения.
Из автомобиля милиции вышел Константин Леднёв — его-то Виктория узнала сразу.
— Прошу всем покинуть место преступления. Только что было совершено покушение на начальника «убойного» отдела ГУВД Санкт-Петербурга: Скрябина Станислава Александровича! — кричал он в толпу журналюг, слетевшихся сюда, как грифы на падаль. — Ничего решительного о его состоянии сказать не могу. На данный момент он находится между жизнью и смертью. Все вопросы потом.
Вика побледнела. Отступила назад. То, чего она боялась больше всего, случилось.
Комментарий к Глава 4. Осечка?
Ребят, вот и долгожданная глава. Я всё-таки это сделала!
========== Глава 5. Ведь это ещё не конец… ==========
Стук колёс метро. Равномерный. Спокойный. Как сама жизнь. Мерное покачивание из стороны в сторону. Толчки и давка у выходов. Механический голос. Темнота в окнах. Бесконечная темнота глубоких тоннелей…
Ручки чёрной кожаной сумки были измяты во все стороны красными заледеневшими пальцами настолько, что кое-где на ремешках появились неприличные безлико-серые потёртости. Вика качалась в такт мерному покачиванию вагона. Она не могла осознать, что только что произошло. Она просто мяла ручки сумки до невозможности, вымещая на них всю неугомонную силу её мыслей. Чем ярче и сильнее была мысль, чем она была больнее, тем сильнее, едва ли не до треска, сворачивались ручки. Чем беспристрастнее и спокойнее была мысль, тем быстрее успокаивались руки, а ручки плюхались на джинсы.
Виктория сбилась со счёту — сколько она уже сидела в этом душном вагоне, сколько раз уже объявляли станцию «Девяткино», сколько раз она, невзирая на это объявление, продолжала сидеть, сколько людей уже успело смениться, сколько времени прошло…
Женский беспристрастный механический голос объявил: «Станция Чернышевская» — пошёл уже неизвестно который круг её блуждания по метро. До конца оставалось немного. Каждый раз, когда объявляли последнюю станцию, Вика выходила, переходила на другую сторону, ждала следующего поезда, не прячась от сильного порыва ветра, создаваемого бешеной скоростью электропоезда. Одной из первых входила в вагон, умудряясь смешаться с толпой, одной из первых занимала места. И продолжала незатейливое занятие: мять ручки сумки, изредка покусывая губы, и глядеть в пустые безжизненные окна электрички. Вот до начала этих действий осталось какой-то десяток станций. Опять. В вагон ввалилась толпа людей. Один человек отделился от этой толпы и нагло плюхнулся рядом с Викой, обдав её волной сильного крепкого одеколона, от которого затуманило глаза. Но Вика не перестала мять ручки сумки. Она продолжила смотреть в темноту окна, не видя перед собой ничего. Сколько прошло остановок? Похоже, что ни одной, поскольку состав вагона не сменился.
— Девушка, — позвал вполголоса её кто-то, кажется, слева, со странным южнорусским или кавказским акцентом, — девушка…
— А? — ещё не до конца отойдя от собственных мыслей, Вика повернулась.
— Который час? — очаровательно блестящими белыми зубами улыбнулся то ли армянин, то ли азербайджанец, пожирая Викторию глубоким взглядом чёрных глаз.
— Сейчас, — Вика взглянула на наручные часы, — сейчас пятнадцать минут третьего.
Получается, она уже больше часа катается в метро? Больше часа прошло с того момента? Больше часа она уже мнёт несчастные ручки сумки? Но вопросы эти не сильно её волновали, поскольку уже через пару секунд она вернулась к своим мыслям, к покусыванию губ и к мучению ручек сумки.
— Девушка, — опять этот мужчина, — а сейчас который час?
У Вики дёрнулась губа, но она постаралась сохранить спокойствие и с ноткой металла в голосе произнесла: «Шестнадцать минут третьего». Она уже успела отвернуться от соседа, когда снова до ушей долетел его голос: «Как с вами быстро время летит…». Вика резко обернулась, задев головой поручень, к которому прислонялась. Кавказец улыбался своей широченной улыбищей и заигрывающе подмигивал ей. Виктория посмотрела на него и тоже улыбнулась. Но почему-то улыбка эта заставила мужчину встать и затеряться в вагоне. Не меняя выражения лица, Вика посмотрела в окно. Впервые она заметила там своё отражение. И ужаснулась.
