— Скажи честно: я — ребёнок?
— Ты всё-таки ему призналась?
Варя потупила взгляд и угрюмо кивнула. Она умолчала об открытке, о дополнительном занятии, об объятиях. Но Арт понял всё без слов. Он цокнул.
— Варя, Кирилл Владимирович…
— Я ненавижу его, — сухо процедила Варя, набивая себе рот выпечкой, чтобы вернуть на место вставший в горле ком.
Кирилл Владимирович Кощеев был учителем истории и обществознания в их классе. Мужчина двадцати восьми лет, темноволосый, с лёгкой сединой и холодом во взгляде серых глаз. Варю он любил как лучшую ученицу, отправлял её на всевозможные олимпиады и конференции, пророчил ей большую судьбу, карьеру историка, археолога. А Варя старалась лишь для него. Она часто задерживалась в его кабинете, просила помочь ей с исследованиями. Он охотно помогал, объяснял, только Варя не слушала. Она следила за движением его грубых рук, следила за его мимикой, вдыхала его запах, как загипнотизированная, ловила его холодный взгляд, которого боялись все. Кроме неё.
— Он прав, — прохрипела Варя, подтягивая колени к груди и откладывая надкусанный кусок шарлотки — есть больше было невозможно.
— В чём?
— В том, что я пустое место. Что у меня есть, кроме полусотни дипломов по истории и обществу? Ни-че-го. Конечно, он думает, что я ребёнок. А я, наивная, нарисовала себе любовь! — Варя надтреснуто рассмеялась в попытке показать Арту, что переборола.
Арт лишь побарабанил пальцами по столу, как делал всегда, когда погружался в размышления.
— Варь, у тебя есть мы, — тихо произнёс он, болтая остатки кофе в кружке.
Варя шмыгнула носом.
— А смысл? Ему до этого нет никакого дела. Я ему не интересна!
— Варя! — взвыл Арт, взъерошил волосы, подошёл и встал напротив Вари, бросая на неё тень. — На Кощее свет клином не сошёлся! Так же, как и на Кире. Да, мне хреново, но я же не собираюсь бегать за ней. Пусть попробует поискать кого получше.
Варя улыбнулась, спустила ноги на пол, поджала губы, отвернулась от Арта, только бы не чувствовать ярость и желание помочь в его взгляде. Сложила руки на коленях.
Арт, не раздумывая, обхватил её руки своими, удивительно горячими. Варя вздрогнула. Ей показалось, как будто сквозь неё пропустили электрический разряд, который достиг сердца, а потом мозга. По телу разлилось тепло. Варя неосознанно переплела свои пальцы с пальцами Артёма. Подняла на него глаза. Улыбнулась.
— Да пошло оно всё… — сказала, перекрикивая грохот грома на улице.
— Нахрен, — закончил за неё Арт.
— Вообще-то я хотела сказать «к чёрту», но так даже лучше.
========== IV четверть.Братство ==========
Комментарий к IV четверть.Братство
Описание: Только настоящий друг может прийти в одиннадцать ночи к тебе и начать окунать тебя головой в ванную.
Я обожаю этих двоих)))
Важны отзывы к этой части. Т.к. хочу видеть, насколько чувствуется готовность Фила помочь Арту. Да и насколько чувствуется вообще их дружба. И характеры.
Арт сидел на диване в своей комнате, разглядывая в неоновом свете ламп сбитые костяшки. Отец в командировке ещё на неделю, так что никто не гнал его убираться, мыть посуду или есть. Арт застонал и запустил руки в волосы, ощущая на них липкую кровь. Голова гудела после сегодняшней потасовки. Внизу живота что-то как будто сворачивалось в тугой узел и подкатывало к горлу тугим комком. Арта тошнило.
В дверь позвонили. Показалось, что звонят сразу со всех сторон и прямо над ухом Арта. Он закрыл уши руками и с силой сжал болящую голову, морщась от прикосновений к свежим синякам. В дверь позвонили снова. На этот раз дольше и настойчивее, до неприятного треска. Арт не предпринял и попытки подняться, потому что знал: если встанет — тут же упадёт.
Прошло несколько минут, прежде чем хлопнула входная дверь. Арт подпрыгнул на месте, жмурясь и потирая переносицу. Снова поставил локти на колени и запустил пальцы в волосы. Дверь в комнату распахнулась, пропуская в комнату Арта яркий свет из прихожей. Артём сощурился, как крот, пытаясь разглядеть явление Филиппа Черных.
— Дверь закрой, — с трудом выдавил из себя Артём, когда друг вошёл в комнату и, грохотнув колёсиками компьютерного кресла, уселся напротив.
— О… Да я смотрю, всё совсем запущено… — многозначительно протянул Фил, глядя на стоящую на табуретке перед Артом неоткрытую бутылку виски, которую отец Фила дарил отцу Арта на Новый Год.
Фил грохотнул дверью. Арт зажмурился, чувствуя, как эхом отдаётся этот хлопок в голове и как голова гудит изнутри. Фил подошёл к табуретке и убрал виски в шкаф с одеждой.
— Дай, — прохрипел Арт, — мне и так херово.
Фил цокнул. Закатил глаза. Арт похрустел пальцами.
— Так, а теперь давай, рассказывай всё и по порядку, — посерьёзнел Фил и отразил позу Артёма.
Арт туго сглотнул, поднял глаза на Фила, и тот поразился, какой мрак стоял в зелёных глазах друга. Мрак, обречённость и тяжесть. В комнате пахло медикаментами и дождём. Арт смотрел исступлённо, он вроде бы смотрел на Фила, но Фил не ощущал на себе взгляда друга. Крякнул, пошёл на кухню. Арт слышал, как Филипп там начал активно греметь посудой.
— Слухай, Артас, а где у тебя стопки? Или рюмки? Артас! — что-то грохнуло и разбилось вдребезги. — Чёрт. Если что — это не я. И я не специально.
Арт не моргнул. Зато Фил изверг весь известный ему запас нецензурной лексики и принялся орать, где у Арта веник. Арт опять молчал. Веник Фил тоже нашёл, предварительно получив по лбу шваброй. И снова ругался. А Арт всё ещё исступлённо глядел в стену и снова и снова переживал ту драку в Никольском переулке у набережной реки Фонтанки. Удар. Уклон. Удар. Точный удар. Зажат к стене. Мимо носятся машины. Плевок в лицо. Ещё удар. Оскорбление матери. Ещё удар. Остатки кожи костяшек на шероховатых кирпичах. Капюшон противника в сторону. Парень. Разбитая губа, заплывший глаз и дерзость во взгляде. Ещё удар. Арт у стены. Удар затылком о стену. Злобный оскал. Слепая ярость.
— Пей, — Фил протянул Арту стопку янтарной жидкости, — только бате ни слова. Ни моему, ни твоему. Я знаю, как по-тихому вскрывать.
Арт поболтал жидкость в стопке, а потом лихо опрокинул её в себя, возвращая стопку Филу. Огненный ком проскользнул по горлу. Арт с непривычки закашлялся, Фил довольно улыбнулся, повернул голову друга на себя. Взгляд Арта чуть прояснился. Фил удовлетворённо кивнул, вернулся в кухню, чертыхая гору грязной посуды. Когда Фил вернулся и сел в кресло напротив друга, тот хрипло попросил:
— Дай ещё.
— Э, не, Артас, — остановил его ладонью Фил, закинул ногу на ногу, сложил руки на животе и вдохновенно, возомнив себя психологом, произнёс: — Что тебя тревожит, друг мой?
— Я его убил, — Арт зажмурился, застонал, схватился за голову.
Фил цокнул и помассировал переносицу. Стрелки часов двигались к часу ночи. Он примчался сюда на последней электричке метро, чтобы поддержать Артаса, а тот всё ещё находится в прострации и называет себя убийцей.
— Я его убил, Фил, понимаешь? Он… Когда про мать он сказал, мне прям захотелось ему врезать.
— Врезал? — спокойно спросил Фил.
— Врезал, — кивнул Арт.
— А он не успокоился? — Артас помотал головой. — Ты врезал опять? — Арт кивнул. — Он опять не успокоился.
— Он меня башкой о стену приложил.
— Чего?! — Фил побледнел, потом побагровел, оттолкнулся от кресла и встал над другом, разглядывая в сине-красном неоновом свете кровавое пятно на затылке друга. — Ты идиот, Арт, чёртов идиот! Надо врачам звонить.
— Какие врачи, Фил? Я человека убил!
— Арт, никого ты не убил! У тебя уже глюки пошли от удара головой! Что ты сделал, после того, как он тебя приложил?
Арт поморщился. Фил повысил голос. Арт замотал головой:
— Врезал ему между рёбер, толкнул в стену. Он, это, сполз. Дышал тяжело.
— Ты его не добивал?
— Я похож на сволочь?
— Нет.
Часы тихо тикали. Арт держался за больную голову, Фил смотрел в окно, из-за которого раздавались звуки ночной жизни города. Потом распахнул дверь настежь. Вышел. В ванной полилась вода. Арт запоздало сообразил, что следовало бы сказать Филу, где чистые полотенца. Но Фил вернулся. Стянул с себя вязаный пуловер, расстегнул пуговицы на манжете, закатал рукава на три четверти. Подошёл к Арту. Тяжело вздохнул. Резко рванул Арта вверх за шкирку и поволок до ванной. Арт послушно переставлял ноги, слабо пытаясь возмущаться. Фил резко опустил голову Арта в холодную воду.
