Первое же, что сразу же ударило в нос, был неповторимый букет специй и пряностей, ароматом и вкусом которых он уже и не мечтал когда-нибудь вновь насладиться. Несмотря на то, что по его приказу запасы специй постоянно пополнялись, правильно использовать их повариха так и не научилась.

Не в силах справиться с любопытством и давясь от предвкушения слюной, он направился прямо на кухню – главный источник и сосредоточие невероятных запахов и, пораженно застыл на пороге.

Возле огромного очага, справиться с которым могла только дородная Ханна – повариха, отличающаяся не только сварливым характером, но и недюжинной силой вкупе с довольно высоким ростом, заставляющим большинство слуг чувствовать себя рядом с ней жалкими гномами, засучив рукава и практически потонув в гигантском переднике, колдовало крошечное создание, стоящее на деревянном табурете и ловко раздающее указания поварятам, с готовностью снующим по просторному помещению в поисках нужных ингредиентов.

Первой мыслью было, что это– брауни, перепутавший день с ночью и решившийся показаться на глаза людям. Домашние духи, согласно поверьям, отличались маленьким ростом, длинными тёмными волосами и огромными голубыми глазами на бледной коже. Пока люди спят, эти волшебные существа выбираются из тайных уголков, где прячутся днём, и занимаются хозяйством: прибирают в доме, моют оставшуюся с вечера посуду, ткут пряжу или же, как и сейчас, готовят. Это могло бы объяснить витание в воздухе волшебных ароматов.

"Какой бред! Брауни, как же!"– Райтон тряхнул головой прогоняя глупые мысли и объясняя видение тем, что это Лайла, насмотревшаяся картинок в книжках решила устроить отцу сюрприз, но увидев дочь, сидящую как ни в чём, не бывало за столом и с довольным видом грызущую яблоко, Райтон гаркнул:

– Что здесь происходит?

Выплёскивая накопившееся раздражение, он не ожидал что его резкий тон, к которому все давно привыкли может напугать сказочное существо, отчего оно, взмахнув от неожиданности руками и пошатнувшись на табурете, едва не угодило в очаг.

Отменная реакция не раз спасающая жизнь самому Райтону, не подвела и сейчас. Услышав испуганный вскрик, он немедленно бросился вперёд и успел подхватить незнакомку прежде, чем огонь успел коснуться её одежды.

Точно, брауни! А как же иначе можно было назвать это юное бледное создание с огромными фиолетовыми глазами испуганно взирающими на него? Большой несуразный чепец слетел во время падения с головы, обнажив тёмную косу настолько длинную, что она легко достала до земли.

Вот уж и вправду говорят, что неожиданная встреча духов и людей лицом к лицу может привести к помутнению рассудка, а то и к потере самой души. Словно бездонные омуты, необычные глаза затягивали его внутрь, лишая сил и остатков разума. Он и рад был бы разорвать сковывающие его сознание оковы, но это не представлялось возможным. И, неизвестно сколько бы он ещё, как последний болван, так стоял, если бы не возмущённый детский голосок, прорвавшийся в его помутненное сознание:

– Папа! Ты напугал бедную Фарах! Посмотри, что ты натворил!

Мгновенно придя в себя Райтон выпрямился, прогоняя остатки оцепенения, и поставил девушку на пол. Избегая гипнотизирующего взгляда, неотрывно следившего за ним, мужчина обратился к дочери:

– Потрудитесь объяснить, что здесь происходит, и кто твоя новая подруга?

– Как это кто? Разве не ты сам обещал подыскать мне гувернантку? – голос Лайлы звенел от возмущения. Ох уж эти взрослые, вечно они забывают о важном, сосредотачиваясь на незначительных мелочах!

– Гувернантку?

Точно! Со всеми утренними событиями он совершенно забыл о ней.

Граф повернулся в сторону притихшей девушки, в эту самую минуту, опустившую глаза долу и нервно теребящую тонкими пальчиками ни в чём не повинный передник, почувствовав, как в нём вновь начинает подниматься странная, абсолютно необъяснимая волна жара.

Испытывая непреодолимое желание промочить горло чем-нибудь покрепче прежде, чем продолжить разговор со странно действующей на него особой, Райтон, рискуя показаться грубым, отчеканил:

– Через пять минут в библиотеке! Обе! – и, больше ни на кого не глядя твёрдым шагом покинул ставшее внезапно тесным и душным помещение, заставив челядь, удивлённо глядящую ему вслед гадать, какая муха прямо с утра могла укусить их хозяина, что он совершенно позабыл о манерах джентльмена?

Согласно обычаю, ханских дочерей с младенчества обучали куче разнообразных вещей: пению, игре на музыкальных инструментах, ведению хозяйства, стряпне, азам врачевания, умению вести приятную беседу – всё это добавлялось к целому списку житейских премудростей, главными из которых являлись выдержка и самообладание. Не скажу, чтобы эти дисциплины давались мне легко, и порой, глядя на расстроенные лица родителей, огорченных очередной моей сумасбродной выходкой, я давала себе торжественную клятву, что больше никогда не совершу ничего подобного. Но, клятвенное обещание, как правило, длилось недолго, а только до тех пор, пока не приходило время совершить очередную глупость, за которую заслуженно получала нагоняй. И только с возрастом, лишившись поддержки со стороны близких людей и познав жестокость внешнего мира, я научилась немного сдерживать свои эмоции, скрывая их под маской безразличия и показного отчуждения.

"Это он! Он! Тот самый англичанин, перстень которого я носила всегда при себе как талисман! И, это его лицо я видела в волшебном зеркале перед тем, как Джабир появился и уничтожил его!" – мне хотелось кричать от восторга, броситься на шею этому, по сути малознакомому, и тем не менее невероятно дорогому для меня человеку, но я чудом сдержалась.

Да, это был именно он, правда немного старше, чем я его запомнила. Зелёные пронзительные глаза так же, как и шесть лет назад настороженно разглядывали моё лицо, словно бы он всё ещё сомневался, не подослана ли я к нему теми, кто так желал его смерти. И, хотя волосы его не падали на заросшее бородой лицо, а были аккуратно подстрижены и зачёсаны по последней английской моде, а красивое лицо с волевым подбородком и ямочкой посередине было гладко выбритым, я всё равно его узнала.

"Блейкни. Рейвенхёрст"– было выгравировано на перстне, и теперь я знала, что это означало. Это судьба, та самая, что оставляла мне подсказки в виде странных, имеющих привычку сбываться видений, настойчиво вела меня сюда, а значит я должна была сделать всё, что в моих силах чтобы остаться здесь… с ним.

Но отчего он так зол? Что произошло? Стоит ли мне в таком случае признаваться в том, что я – это я? Не вызовет ли моё признание иную реакцию, чем та, на которую надеюсь? Нет! Пусть всё идёт своим чередом и, если он меня так и не вспомнит, что ж, так тому и быть, значит ещё не время.

Лорд Блейкни вошёл в библиотеку и лишь после того, как расположился за большим письменным столом, нам с его дочерью позволено было войти. Стараясь не вызывать в нём никаких негативных чувств, в результате которых могла вновь очутиться на улице, я, не поднимая головы, остановилась напротив. Памятуя о словах Тони касательно того, что хозяином кольца был человек хороший, я очень надеялась на то, что плохое настроение не позволит ему принять относительно меня неверного решения.

Молчание затягивалось, никто не желал первым начинать разговор. Наконец, девочка не выдержала:

– Папочка, спасибо тебе большое за Фарах! Она…

– Лайла, дорогая, ступай пожалуйста в детскую, нам с твоей… гм… гувернанткой нужно будет кое-что обсудить. Присаживайтесь, мисс, – мужчина великодушно указал рукой на стоящий рядом со мной стул, – разговор займёт некоторое время и вам лучше отвечать сидя.

Девочка насупилась, но возражать не стала. Проходя мимо, она ободряюще мне улыбнулась, и вы не поверите, именно эта её улыбка помогла собраться с мыслями и подготовиться к настоящему допросу, который последовал сразу же, как за ребёнком закрылась дверь.