Волна праведного гнева подбросила Ивана подобно пружине, заставив сесть в кровати. Наконец-то все встало на свои места. Приказав себе больше не думать об этом, мужчина отправился в ванную: закинуть в стиралку испачканное ночью белье и принять душ. Проходя мимо зеркала, он на всякий случай взглянул на грудь – никаких ран. Вот же приснилось, а… Все, текилу больше не пьем, хрен знает, что они туда добавляют.

Выходные грозились пройти в режиме ленивого расслабона: Иван свозил Светку и дочку в торговый центр за покупками, и пока ребенок, визжа от восторга, скакал на батуте в детской комнате развлечений, взрослые немного посидели в кафетерии. Подцепив ложечкой шарик мороженого из чашки с кофе глясе, Светлана изучающе рассматривала мужа в упор, да так, что он в конце концов окончательно смутился и опустил глаза. И уже приготовился было развеивать ее подозрения в супружеской неверности, но почувствовал под длинной скатертью прикосновение маленькой теплой ступни к внутренней поверхности бедра.

- Ты чего? - растерялся и покраснел Иван. – Народу полно!

Улыбка жены стала игривой.

- Да я что-то подумала, у нас все выходные дача, дача, грядки эти… Хочу нормальный вечер дома… - ножка поднялась выше и уперлась в пах. – И ночь тоже.

Иван Николаевич прикрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Было приятно, но… Отчего-то ласки жены совершенно не возбуждали, и это очень встревожило мужчину. Светлана и сама все поняла, убрала ногу. Допила кофе одним глотком и встала из-за стола.

- Свет, давай до вечера доживем сначала, - супруг попытался придать фразе многообещающее звучание. – Катюшку уложим ииии…

Светка смерила его быстрым взглядом, столь же пронзительным, как у потомка кубинских революционеров, будто оценивая искренность предложения. Ну точно, подозревает! Каким, вот каким шестым чувством бабы улавливают ложь? Ведь чувствует, что у него появился кто-то еще, слава богу, хоть не представляет себе истинного положения дел. Положение спасла маленькая Катюшка, с разбегу обхватившая обоих родителей за ноги. Оказалось, кто-то из детей в игровой комнате напомнил ей, что сегодня суббота, и по первому каналу будут мультики. Время, правда, не назвали, но девочка принялась канючить, чтобы ее немедленно отвезли домой. Собственно, все и так собирались, но теперь появился отличный предлог побыстрее свалить из людного места, пока до скандала не дошло. Городок-то и правда крошечный. Как говорил Костя: «На одном краю села пукнешь, на другом скажут – что обосрался».

Собственно, то, что шутку эту он слышал от Кости, бывшего… хм, друга, Иван вспомнил лишь за рулем, по дороге домой. Тоски прибавилось… надо же, оказывается, он успел привязаться к развязным манерам и глуповатому юмору мальчишки, а он… Пожалуй, если бы Костя втерся к Ивану в доверие, а потом увел его жену и, допустим, угнал машину, он не смог бы злиться на того больше, чем сейчас. Хотя… насчет машины это он загнул, конечно!

Прикрыв дверь в детскую, Света тихо опустилась на диван рядом с мужем.

- Вань… Нам надо поговорить.

«Начинается! - подумал Иван Николаевич. – Ни друга, ни… любимого, щас еще семейные разборки, и все мне одному! Давай, добивай уже, дорогая жизнь!». Вслух, разумеется, не озвучил, только по-собачьи вопросительно склонил голову набок.

- Я правильно понимаю, что у тебя кто-то появился кроме меня? – тихо, тщательно подбирая слова и сцепляя-расцепляя пальцы, выговорила Светлана Сергеевна. Глаза ее смотрели в одну точку, куда-то в район ГДРовского праздничного сервиза в серванте.

- Почему ты так считаешь? – так же тихо спросил ее супруг.

- Ну… я чувствую. И.. ты раньше иначе реагировал на… Ну, ты так легко заводился, а теперь тебе словно неприятны мои прикосновения. Вань, почему так?

Руки жены отчаянным жестом взлетели мужчине на плечи, как если бы она собиралась хорошенько встряхнуть его, но она только сгребла пальцами швы на окатах футболки. Этого Иван, и так чувствовавший себя последней сволочью, вынести уже не мог. Сгреб Светку в объятья, прижал к себе, зарылся лицом в волосы, чувствуя их запах.

- Свет, если ты про сегодняшнее, так мне все еще хреново – я вчера, кажется, отравился этой текилой сраной, которую наши большие пацаны на стол выкатили. Уже вечер, а меня до сих пор дрожь бьет и голова квадратная. Ну, прости!

Напряженное тело супруги чуть расслабилось.

- А насчет того, что я что-то скрываю… - Ивана вдруг понесло. – Да, есть такое. Только это не то, о чем ты подумала. Дело не в тебе, и вообще не в женщинах… Просто… Ну, меня здорово кинул один кадр на работе. Даже не то, чтобы кинул, но расстроил сильно. Разочаровал. Вот прям так и придушил бы, веришь? Я думал, он нормальный мужик, а он говном оказался полным.

И Ваня рассказал Свете очень сильно отредактированную версию Костиного «карьеризма». Без упоминания оригинального способа подката к начальству и собственных эротических переживаний по данному вопросу. В таком пересказе история коварства и любви утратила шекспировскую остроту и стала напоминать детсадовские обиды, рассказы о которых временами приносила домой ревущая Катюшка. Светлана так и сказала, когда он закончил рассказ.

- И вот из-за этого ты у меня две недели ходишь как в воду опущенный, да? – сочувственно улыбнулась женщина, ласково взъерошивая более длинные волосы на макушке мужа. – Ой, Вань… ну, тоже мне беда, я думала, серьезное что-нибудь случилось.

Иван Николаевич состроил виноватую рожу, чем еще больше развеселил Светлану Сергеевну.

- Ну, я потому и не говорил, что головой понимаю – фигня это все. Просто знаешь, сильно задело.

Чтобы супруга переживала как можно меньше, отец семейства сам уложил клюющую носом дочь в кроватку и даже попытался наспех сочинить нечто по мотивам Лунтика, Моей маленькой Пони и русских народных сказок, но сам запутался в героях, и умолк, заметив, что ребенок давно уже сопит в две дырочки.

Романтика тем вечером все-таки удалась: спальня встретила его таинственными бликами свечей, тихой-тихой музыкой и игривым блеском глаз жены, одетой в шелковый халатик. Под халатиком – ничего, понял Ваня, скользя ладонью по спине супруги от шеи до ягодиц и ощущая жар ее тела. Пальцы ее скользнули за резинку его домашних шорт и принялись уверенно ласкать член, немедленно отозвавшийся на прикосновения. Долго терпеть было решительно невозможно, и мужчина опрокинул жену на разобранную постель, практически в полете избавляясь от собственной одежды. Предварительных ласк почти не было: жадные торопливые поцелуи Светки свидетельствовали о том, что она уже возбуждена до предела. Резко входя во влажное, податливое тело, Иван настойчиво закрывал жене рот, сначала поцелуем, потом – просто ладонью, чтобы ее стоны не разбудили дочку. Ощущать влажность губ на ладони ему неожиданно очень понравилось, а теснота выгнувшегося и сжимающегося в сладкой судороге тела на секунду позволила мужчине почувствовать близость собственной развязки… и исчезнуть вновь. Нет, было очень приятно, но не настолько, чтобы кончить. С внезапной тоской Ваня понял, что придется звать на помощь воображение. Вообще-то он собирался всего лишь вспомнить какой-нибудь эпизод из порнофильма, но отчего-то сам собой перед внутренним взором полез совершенно другой кадр, а именно: Костя в объятиях Павла Эстебановича, слившийся с ним в страстном поцелуе, стонущий ему в губы, обвивший ногами бедра замкомэска и удивительно красиво контрастирующий белизной кожи с темно-золотым загаром своего старшего партнера. Ваня зажмурил глаза до рези и тут же раскрыл их снова так широко, как это позволяла анатомия, выпучил от внезапного прилива возбуждения. Вбиваясь в блаженно разметавшуюся под ним удовлетворенную женщину, он удерживал ту картинку перед собой словно студент – страницу конспекта с формулами для экзамена. Его усилия были вознаграждены: оргазм подступил так неожиданно, что он едва успел вытащить, пачкая простыни стекающей сквозь пальцы спермой. Поцеловал жену, слазил в тумбочку за влажными салфетками (запасы коих в доме с недавнего времени таяли подозрительно быстро), привел себя в порядок и наконец-то вырубился наглухо, без снов и угрызений совести. Всем хорошо, все счастливы, а уж каким именно образом – это дело десятое.