Но только длится это лишь короткий миг. И вот Нобару уже ловко выворачивается из его рук, мнется немного от своей неловкости, прячет глаза, кажется еще что-то бубнит, немного кашляя в кулак. И пробегает мимо дальше. Акура лишь хмыкает, когда оборачивается ей вслед. Она так сильно торопится, почти бежит куда-то. А он точно знает, что скоро будет дождь.
Ветер принес с собой тучи. Ватные, дымящиеся, теснящие друг друга, трущиеся о бока, налезающие и толкающиеся. Они затеняют небо, гонят друг друга. Скрывают белесые прорези облаков и солнечный диск солнца. Гром диким раскатом проносится по небосводу, сотрясая мир. И демон передергивает плечами напрягаясь, морщит нос. Дождь и холод. Все то что он так не любит в этом мире. Но думает он об этом факте лишь мгновение, а потом разворачивается и почти сразу двигается за ней следом. Говоря себе, что девчонка просто дурная, и какой черт её дернул вылезти из дома.
Мужчина ступает неспешно по твердым камням и сухой почве, еще покрытой уже желтеющей травой и дерном, чуть наклоняется, выдергивая стебель какого-то незнакомого, одинокого растения из земли. Немного вертит его в руке, на палец наматывает, и почти сразу голову поднимает, ловит глазами светлую макушку впереди, старается держаться на расстоянии. Не спугнуть эту тонкую птичку. И кажется, слух его чуткий улавливает журчание воды, а девчонка уже теряется за ветвями низкорослых кустарников. Похоже, она более чем точно знает это место, и куда ей нужно идти. А он теперь все чаще занимается простым подглядыванием за ней.
Ручей теряется среди куцых кустарников и высокой травы. Совсем мелкий, петляющий по равнине, берущий свой исток где-то в далеке чащи густого леса по левую руку. Акура переступает с небольшого камня на камень лежащих по берегу, когда тех становится все больше и больше на его пути, старается обойти с другой стороны тропу, чтобы не идти ей след в след. А валуны все укрупняются в размерах под его ногами, наваливаются друг на друга, теснятся и толкаются вырастают пологой грядой. Подошва его сапог оставляет мокрый след. Когда мужчина наконец подбирается к девушке, и холодная вода едва хлюпает под его ногами.
Нобару опускает на землю свою плетеную корзинку, присаживается на корточки и плещет воду на принесенные с собой овощи — мокрая кожа тут же начинает покрываться мурашками. Акура замечает, что с губ ее почему-то не сходит дурацкая улыбка. Она растягивает рот в линию, приподнимает его кончики. Нобару думает о чем-то, трясёт своими волосами, и выбившиеся из прически пряди ласково скользят по ее шее и щекам. Девушка заправляет одну за ухо, забирая тонкими мокрыми пальцами. А Акура вдруг думает о том, что она одета слишком легко для этого времени года, на ней льняная юката и почти босые ноги, широкие рукава открывают руки почти под самые локти.
Вот девчонка все в том же задумчивом жесте камень зачем-то плоский с земли поднимает. Катает его по ладони, в пальцах вертит. Чему то усмехается и швыряет его далеко-далеко, посылая в полет отточенным жестом вдоль кромки воды, очевидно желая, что бы тот отскакивал от нее. Но камень лишь бьется о гладкую поверхность большого валуна и отскакивает куда-то дальше в траву. Нобару сразу голову опускает, закусывая нижнюю губу. Повторяет все то же самое снова и снова, и в конец поникает. У нее рука правая дрожит, когда она старается прицелится. Это все последствия той травмы. Ничего не попишешь, как раньше уже наверное никогда не будет.
— Ты плохо стараешься, — вдруг произносит Акура выдавая свое присутствие и Нобару сразу оживляется, бросая через плечо взгляд на нарушителя ее единения. Демон делает шаг к ручью, выходя из своего укрытия, кусты бьют его по плечам, цепляются за темную одежду.
— Акура… — Нобару сбивается на мгновение, чуть прочищая горло, вытягивается и подбирается, а затем продолжает, стараясь выглядеть, как ни в чем не бывало, стискивая в ладони последний оставшийся припасенный камень: — Что ты здесь делаешь?
— За тобой пошел.
Нобару открывает и закрывает рот. Вот так просто? Правда? Такая оглушающая и какая-то ненормальная. Он пошел за ней. Зачем, спрашивается? Девушка быстро облизывает пересохшие губы, и от взгляда зеленых глаз не ускользает, как при этом простом движении фигура напротив едва напрягается. В чем дело-то?
— Ты разве не к Томоэ? — выдавливает она из себя первое, что приходит на ум, желая спровадить демона как можно быстрее и куда подальше. И лишь его какое-то недовольное фырканье ей в ответ. — Что тебе нужно? — В голосе рождаются панические нотки. И сердце начинает стучать сильнее, отстукивать странный ритм лихорадочной, кусающей пятки мелодии, словно сигнал, словно тревога.
— Ты боишься? — Акура улыбается. И тот странный огонек, плещущийся в глубине его зрачка, сам собой толкает на ненужные мысли.
— Н… нет, — теперь заикается. И так хочется со всей силы дать себе ладонью по лбу. Конечно же она не боится! Что его боятся? Ведь все самое плохое он уже мог с ней сделать и не стал. И с ним она уже много раз оставалась наедине совсем одна. Правда, ведь? Внутренний голос тонок и не уверен, он как-то жалобно тянет мысли в голове, словно скуля как побитая собака.
— Не бойся, я не сделаю тебе больно. Не сейчас. — на удивление его голос звучит дружелюбно, практически мягко. Говорит без привычной издевки. И плечи её при этих словах едва облегченно расслабляются. — Ты ведь и без того уже поломанная.
Нобару сразу досадливо закатывает глаза от последней фразы обхватывая себя руками, прячет озноб от промозглого ветра и свою неуверенность, сжимает в ладони оставшийся камень уже нагретый теплом её тела. Да знает она, знает. Но только легче от этого не становится. Стоит ковыряя носком своей обувки какой-то корень под ногами, опустив голову. Надо же, сделал открытие сказав об очевидном.
— Выпрямись, — слышится голос Акуры, уже оказавшегося за ее спиной. И Нобару даже неосознанно вздрагивает. Это ей не нравится. Совсем не нравится, что этот мужчина вдруг стал так близко к ней, как только она едва упустила его из виду. — Расслабься, — голос практически над ухом, и дыхание из чужого рта обдает горячим теплом кожу ее шеи, заставляя сердцебиение снова учащаться. Черт, так не должно было случится. — Если ты встанешь прямее, то тебя перестанет косить в сторону. —А Нобару так и застыла точно окаменевшая, не решаясь даже обернуться к нему. Сжалась, и тут же чувствует его неодобрительное покачивание головой где-то сзади нее. — Расставь шире ноги, — Что? То есть как это шире? И тут он касается ее. Из Нобару будто весь дух уходит разом. И становится действительно страшно. Эти руки, эти пальцы причиняли ей боль когда-то, сдирали одежду с её плеч. И вот так просто позволить ему вертеть своим телом? Девушка глотает воздух. Да что он вообще творит?
— Акура… — У Нобару голос снова дрогнувший и робкий шаг от него в сторону. — Не нужно. — Звучит жалко. И затылком она теперь определенно чувствует его усмешку, расцветающую на губах.
— Не напрягайся так, я сегодня добрый. — И звучит это столь самодовольно, что можно поперхнуться воздухом. — В одиночку у тебя никогда не получится. — Его широкие ладони сжимают ее талию возвращая девушку на прежнее место, чуть поворачивают корпус, и Нобару всеми силами старается отвлечься от этого назойливого тепла, окутавшего всю ее поясницу.
— Ноги шире, я же говорил, —носок его сапога легко бьет ее по обувке, упорно заставляя сменить положение тела. — Вот так. — Голос снова над самым ухом и Нобару плотно смыкает веки на долю секунды. — Мы попробуем немного по другому. — Его горячие руки, пальцы на ее коже, скрытой лишь тканью юкаты. Только не думать об этом. Не замечать. Не поддаться постыдной панике. Это глупо. Мужчина отцепляет ладонь ее правой руки от рукава платья, разворачивает к себе. У Нобару пальцы едва подрагивают, когда Акура вкладывает в нее свой небольшой кинжал вместо маленького камешка, уже так стремительно оказавшегося у самых ног.
— Я так не сумею. — И девушка сразу глаза округляет от подобной неожиданности. Голос звучит так тихо. Незнакомый металл холодит кожу. Тянет своей тяжестью вниз. И эти мурашки бегут по ее коже.
