— Не нужно подшивать, — добавляет мужчина, и голос его сочится нежностью, да лаской. Смотрит на нее с улыбкой, кладет руку на тонкую женскую талию привлекая к себе ближе.

— Верни, — все же бурчит Нобару. Но теперь уже тише. Спокойнее. Отводит глаза большие в сторону. Ладонями едва касаясь мужчину.

— Какой цвет тебе нравится больше всех остальных? — спрашивает Лис, а она плечами жмет. Стоит все так же насупившись. — Может красный? — снова спрашивает. А Нобару молчит, хмурится еще немного, но все же удержаться не получается, и он подмечает слабую улыбку на манящих губах. — Значит снова красное, — и искры запрыгали перед её глазами с последним оборвавшимся словом. Краски всего мира будто смешались в едином вихре размазанных по воздуху ярких всполохов синего огня. Переливаясь между собой.

И Нобару всхлипнув, вцепилась в него с такой силой, что наверное даже причиняла легкую боль. Жмется жмурившись сильнее. Дыхание снова перехватывает, спирает где-то в горле. Непротолкнуть. Голова кругом, ноги чуть подкашиваются. Держится крепче. И вдруг все затихает, но всего на короткое мгновение, и лишь для того, что бы разгореться с новой силой.

Нобару распахивает свои большие глаза и ахает. Лицо её невольно вытягивается от увиденного, рот приоткрывается. Она вертит головой оглядываясь, и держится все так же за ворот хаори на демоне. Словно потерять боится. Хотя, наверное действительно боится. Оказавшаяся точно в самом центре водоворота жизни. В окружении самых разных «людей» и существ. С самым разным цветом кожи, размером лап и головы, и ног. Спешащих и бормочущих каждый о чем-то своем.

И стоит она не иначе как на перекрестке. На улице меж высоких домов, упирающихся остроконечными крышами в бесконечную высь багряного неба над головой. И верно если взглянуть с высоты хоть одного из них, то может даже почудится будто река внизу бежит. Быстра, шумная. Вот только течет в ней отнюдь не пресная вода, а демоны другого мира.

— Нам сюда, — слышит она знакомый голос на ухо и словно онемевшая головой отчаянно мотает. Когда Лис хочет руки её отцепить от своей одежды. Цепляется только еще сильнее. Так отчаянно и крепко. — Главное, не отходи от меня, — добавляем мужчина, мягко подталкивая её в спину и Нобару переступает порог ближайшей лавки.

Лиса встречают глубоким поклоном. Почтенным, не иначе как уважаемого гостя. На побелевшую же девушку рядом с ним, смотрят едва ли снисходительно. Кидая косой взгляд. Но пара коротких слов и все разом сменяется в одночасье.

Красный, желтый, зеленый, синий, голубой, оранжевый, лиловый. Краски всех цветов замелькали перед её распахнутыми глазами. Целая радуга. Разноцветная, солнцем писанная. Легкая, прозрачная. Вопросы сыпятся со всех сторон.

— Как твое имя? — слышит где-то сбоку.

— Нобару, — отвечает все так же растерянно.

И когда она поворачивает голову, смотрит сквозь казалось бесконечную преграду пестрых тел только на него, прямо в его глаза, не отрываясь. Он едва заметно кивает ей. И тогда она наконец снова улыбается. И улыбка её видится ему самой удивительной и светлой на всем свете.

Лис вдруг верит, что это наверное и есть пресловутая судьба, что это тот самый рок и дар детей великой Ама-но Дзяку — Небесной Наоборотной Принцессы. Давшей жизнь всем ёкаям от низших до высших. Первородных. Находить тех единственных, кто предназначен самим небом и звездами. Потому что для него это становится так. Потому что он кажется просто влюблен. Словно юнец. И вот она уже подхваченная под руки, еще не до конца осознающая происходящее, скрывается от его за тонкой перегородкой. В окружении таких же девиц. Громких голосов. И женского смеха.

Её рядят в пестрое платье тончайшего шелка, с длинными рукавами, и юбкой до самого пола. Ткань за осиной талии затянута сильно. Волосы в высокой прическе зацеплены канзаши, оголёна тонкая белая шея. Да и все так быстро, что Нобару даже не поспевает. Черной тушью теперь выведены её густые ресницы, с дорисованной им лишней длинной. Тонкие губы покрыты краской. И когда она смотрит в зеркало, то не узнает саму себя. Эта статная девушка в прекрасном кимоно, с ярко-красным цветом на губах и подведенными глазами кто угодно, но только не она. Совмем не та девчонка, что так часто носилась босой, да с головой взьерошиной. Нобару удивляется. Крутится рассматривая себя. И вздрагивает от промелькнувшего лика мужчины в отражении за спиной.

========== Ойран ==========

Она стоит перед большим зеркалом, выводит губы кроваво — алым оттенком. Цвет западает в мягкие складки, наливается, словно сияет еще ярче. И женщина пытается улыбнуться своему отражению. Да толком нечего не получается. Выходит лишь кровавый оскал. Плотоядный, пугающий. Научилась у Лиса, не иначе. Так она думает давя усмешку, когда берет в руки угольный карандаш.

Глаза её подведены броско, пошло, ярко. Чернеют непроглядной темнотой. Настолько сильной, что в ней будто теряются все прочие эмоции. И взгляд горит пеплом прожженной жизни, тьмой на белоснежной коже. Шелковая ткань по изгибам тела, обтягивает сочную грудь. Подчеркивает талию. Длинная бледная шея открыта, так же как и линия ключиц. Пусть смотрят. Все правильно. Все на своем месте.

Она закалывает последнюю шпильку в темные волосы и делает шаг назад от зеркала. Хлопает густыми ресницами. Тонкие пальцы затягивают широкий пояс туже, вяжут узлом с большими петлями. На передней стороне кимоно. Только так, на спине ему не место. Дело обязывает.

Подошва дзори у нее высоченная. Так она выглядит эффектнее, выше, тоньше. Словно поднимается над этим прогнившим миром. В который сама же с головой окунулась, когда так сильно рвалась за недоступной мечтой. За ним. Она наклоняется чуть ближе к зеркалу и пальцем аккуратно смахивает лишнюю краску, что сыпется с век на белые щеки. Теперь все прекрасно.

Ногти на её руках длинные, острые, демонические. И остры настолько, что даже можно выколоть глаза. Женщина приоткрывает рот и чуть дует на пальцы, тени сыпятся на пол, падают к ее ногам. Проводит рукой по талии, поворачивается в пол оборота и приподнимает грудь. Добавляет еще одну канзаши в прическу. Пусть будет больше. Больше чем нужно. Больше, чем носят другие. Она не они. И кому какое дело, что творится внутри. Она просто соответствует обертке. Просто стала тем, кем быть не хотела. Живет так, как никогда бы не стала. А теперь остается лишь наслаждаться этим по полной. И она наслаждается.

Ойран.

Так скажут все.

Так надо.

Улыбнется она.

Женщина бросает на себя последний взгляд в зеркало. В нем отражается страшное чудовище. И что страшнее, она даже сама не знает. То ли ее нездоровый оскал на лице, то ли порок в глазах, то ли вся эта маска осточертеневшая до адова пекла. Женщина разворачивается, замирает на короткое мгновение и выходит, громко хлопая «дверью».

Она минует коридор, спускается по лестнице на нижний этаж. Ей улюлюкают какието мужчины, подмигивают, пошлости срываются с их языков. Женщина же только легко уворачивается от их лап и идет дальше. Перед ней распахиваются седзе и она заходит в просторную гостевую комнату. Свет здесь всегда приглушенный, окна прикрытые, деревянный пол застилают татами. На далеком столике клубятся благовония, безуспешно пытающиеся перебить запах алкоголя, что бьет в самый нос.

Взгляд её сразу застывает на госте развалившемся на софе. Он заливает в глотку чашку полнящуюся саке. Кимоно его едва подвязано, рукава небрежно закатаны. А вся поза выражает расслабленность и удовлетворение жизнью.

Мразь.

А сама улыбается ему так приторно, так ядовито, так сладко, что вот-вот кроваво-красная кислота закапает с ее губ. Делает первый шаг, змеей направляясь к нему. И тогда тот обращает на нее внимание.

— Иди сюда, Акеми, — лениво тянет он, а она покорно подступает ближе.

И когда садится мужчине на колени, то тот с несдержанным рычаньем разводит ткань платья на её груди обнажая женское тело. Зарывается лицом в пышную грудь, берет в рот, жадно кусает. Она же умело изображает страсть, граничащую с крайней пошлостью. Ее острые ногти проходятся по его шее, больно надавливают, ерошат волосы. Он сжимает её талию, грудь, его руки ныряют под юбку, лапают за ягодицы. Жмет ее тело так развратно и грубо, что она сцепляет зубы стараясь не терять лицо.