— Я не глупая! — гневно и звонко возразит девушка, резво отмахиваясь от ладони мужчины. Вот теперь похоже Нобару уже точно не сдержится… Не смолчит, не додумается. Так легко поддаваясь вновь и вновь на все провокации.
— И не наивная! — подступая на шаг, становясь почти вплотную. Вскидывая голову с вызовом, — Я знаю, где правда, а где ложь! — лишь теперь подмечая, как быстро дернется кадык на мужской шее. Как взгляд его замельтешит в предвкушении по её миловидному лицу. И может даже пожалеет на секунду, другую. Как на лице его скривится сардоническая усмешка.
Вот так девочка, да. Не поддавайся.
Пусть покажет себя вновь настоящей. Такой, когда по кромке глаз пляшут бесята. Хрупкая, ломаная, разбитая. Сильная, смелая, бесстрашная. Давай же, стань собой. Стань настоящей. Рука его сама ляжет на женскую талию, дергая её к себе ближе. Слишком резко. Слишком грубо и жадно. Вдавливает ее тело в свое. Заставляя тихо пискнуть от этой внезапности.
— Приходи ко мне сегодня к ночи, — сдавленно скажет мужчина, голосом, что еще сочится насмешливостью, да непередаваемым теплом. Прижмется лбом ко лбу. А у Нобару глаза зеленые, как весна после зимы. Такие близкие. Такие зовущие, что хочется коснуться.
— Зачем? — тихий шепот в замешательстве. И этот одуряющий звук, когда она едва размыкает губы, выдыхая воздух. Когда грудь её чуть приподнимется от этого и вновь упадет.
— Поиграем, — на самое ухо ей, заставляя покрыться мурашками, ломано задрожать в его руках. Ладонями скользя по желанным женским изгибам, нарочито сладко поглаживая чуть ниже поясницы.
— Во что поиграем? — так же тихо, с едва уловимой попыткой вывернуться. Упираясь ладонями в мужскую грудь. Теряясь в ощущениях близости и тепла крепкого чужого тела.
— Истина иль небыль, — отзовется Лис, нежно и мягко ведя своим носом по румяной щеке. Наслаждаясь её обескураженностью. Растерянностью. Непроизвольно заставляя её сжаться еще больше.
— Условия просты, каждый должен рассказать пару историй. Одна будет правдива, вторая-заведома ложь. — продолжит мужчина, чувствуя, как участится её дыхание. Отмечая, как стремительно начнет расти в нем единственное, отупляющее желание. Зацеловать ее губы, кусая до крови. Впиться острыми зубами в млеющий, едва приоткрытый рот. Сделать то, чего так долго ждал. Так желал.
Но только не напугать. Не сейчас, когда она начала тянуться к нему сама.
— И нужно угадать? — едва разборчивый женский полушепот, и снова глаза в глаза. А у Нобару зрачки огромные настолько, что всю радужку закрывают.
— Верно. — и она вздрогнет всем телом от легкого, неизъяснимого бережного трепета, с которым Лис прикоснётся своими губами к ее рту. Сдерживая свой порыв. Обхватит женское тело покрепче, теснее прижимая к себе. И будто земля уйдет у нее из-под ног. И тогда так захочется ответить, податься ближе, словно она всю жизнь рвалась к этому невесомому мигу забыться.
Нобару лицо спрячет на мужской груди. Краснея так отчаянно. Да услышит где-то над макушкой: — Когда угадаешь, я исполню твое желание, — говоря так, словно другого исхода и быть не может.
========== Решение ==========
А за окном все так же льет дождь. Стучит надоедливо по звонкой крыше, да катится с нее большими каплями вниз, разбиваясь о листву. Впитывается в почву. Нобару пальцы тонкие на руках гнет, хрустит своими костяшками. Головой светлой покачивая. Вдохнет поглубже. И выдохнет тут же шумно. И уже в который раз так. Сидит в углу, спиной опершись на стену позади, да на окно глаза большие все косит. Он пригласил её к ночи на игру… А за окном вечереет. Клонится солнце к горизонту неумолимо быстро, лучами последними ослепляя глаза. Полня комнату заревом небесного огня, пробивается настойчиво сквозь пелену туч.
Нобару уж третий круг по комнате проходит, взглядом буравя светлый потолок. Нет, ей нужно просто успокоиться. Говорят, что можно посчитать до десяти не отвлекаясь. И тогда все мысли лишнее из головы уйду. Первый шаг-раз. Второй шаг-два. Третий шаг-три. Четвертый шаг, пятый, шестой. И снова ускоряется, глазами мельтеша по стенам. Пригласил. Не заставил. Не приказал. А позвал. Что бы сама пришла. Что бы сама решила.
Нобару воздуха побольше вдохнет, и дыхание задержит. Надует щеки румяные зажмурясь. Да выдохнет обратно с тихим стоном оседая на футон. Ну как вообще могло так получится? Как согласилась смолчав, ничего не возразив в ответ? Нет, ну не заставит же он её силой в конце концов, если сама не явится. Не заставит. Не станет. А ведь может. Хотя наверное, лучше бы заставил. Тогда бы она не мучилась так сильно в сомнениях, как поступить, думает Нобару сгоряча, потирая лицо. Зарывается фалангами в волосы, пропускает пряди сквозь пальцы.
Протянет руку, да возьмет в ладонь все ту же грушу из чашки, что сама сорвала сегодня. И бухнется головой на подушку мягкую. Свернется калачиком. И вдохнет свежий, сочный аромат плода, глаза прикрыв. Ну, нельзя же просто взять, и прийти к мужчине на ночь. Заявиться под предлогом приглашения на обещанную игру. Да просто не из тех она девок, что могут так поступить! Повести себя настолько развязно. Непристойно. Настолько открыто. Ведь есть же нормы и правила. Писанные и неписанные устои жизни в обществе для каждого из нас.
Ну сказал и сказал…позвал и позвал, а еще поцеловал. Поцеловал так мягко, почти невесомо коснулся. Тихо. Нежно. И ахнет, выронив плод из руки. Слушая, как тот покатится по деревянному полу с глухим звуком от нее. Нобару перевернется на живот, приподнимется упираясь на локти, да снова на окно глянет. А там стемнело почти. Смеркается.
Девушка хмурится, пропуская удар сердца, сжимает пальцами белую наволочку пуховой подушки. До белизны костяшек. Так, что те легкой болью в суставах отдаются. Чувствуя, как что-то ноющее так неприятно теперь сосет у нее где-то внутри. Зовет и манит. Подталкивая. И не чувствовать бы этого. Ни знать, ни замечать. Отмахнуться, да спрятаться. И упадет лицом на мягкую ткань стиснув зубы.
Ну не может она так поступить! Не может. Не правильно это. Какими глазами Лис после смотреть на нее будет? Как относится начнет. Посчитает и вовсе девкой бесстыжей. Той, что помани и сразу придет. Она и так за сегодня уже оплошала, да и не раз. Наверное ей стоит просто лечь спать. Что бы не растерять последние крохи своего достоинства и чести напрочь. Накрыться одеялом с головой и попытаться уснуть.
И настроение стремительно падает, словно температура, сбитая умелой рукой врача. Так быстро и скоро, что даже неприятно начинает щипать глаза от влаги проступившей. Едкой, соленой. Не нужной. Поступи она так на селении, да прознай кто. То пальцем бы потом показывали осуждая. Приписывая что могло быть, и что не было. А что подумает Рей…
А Рей наверное снова улыбнется, хитро скосив дегтярные глазки свои на нее. Да цокнет языком звонко. Так, что Нобару и этого хватит, что бы краской алой залиться по самые уши. А после еще и хохотнет по-тихому, когда та отвернется. Как поступала каждый раз, когда Нобару приставала к ней с вопросами о Лисе за время его отсутствия. И плечи девушки чуть дрогнут от тихого смешка и таких мыслей. Приставала ведь действительно часто. И та ни разу и словом не обмолвилась каким.
Нобару голову поднимет, оторвав лицо от подушки, смахивая с глаз слезы пальцами. Наверное дура просто она. Да дура и есть. Глупая и непутевая, как сказал ей утром Лис у речки в лесу. Изводит себя, да накручивает. Рей посмеялась бы над ней и сейчас. И посмеялась бы совсем не по-злому. Нобару присядет, да вздохнет еще раз как-то с тихим всхлипом. Судорожно и быстро втягивая носом воздух прохладный. И чуть заметная улыбка наконец то найдет место на её румяном лице.
Никто не осудит её за любое решение. Не нужно бояться. Придет иль не придет. И не важно как выглядеть все будет. Рей не станет глумиться осуждая. Не станет совать свой нос, да выспрашивать чужие тайны, что бы другим рассказать. Посудачить в пустую. А вот Томоэ станет, найдет, что сказать и в этот раз. Да скажет так, что у нее снова слова не найдется подходящего что бы вставить. Назовет лежебокой сонливой. Трусихой не решившейся на спор, который почти сама и затеяла как-то необдуманно. Или еще как по другому высмеет. Задумается Нобару шмыгая носом. Обязательно потешится, не упустит возможности.
