- Медперсонал?

- После инцидента с Оксаной в палату никого не пускаем.

- Разумно, – батюшка Михаил снова о чём-то задумался. – А как же кормление?

- Я... – Зотова ухватилась за подбородок. – Знаю, прозвучит жутко, но... Мы не знали, что ещё делать, потому что иначе оно может сбежать или снова на кого-нибудь напасть, – женщина внезапно умолкла.

Батюшка Михаил терпеливо ждал.

Тикали старинные ходики на стене. Мерцала подсветка монитора. Жужжал системный блок – казалось, всё как всегда и ничто не предвещает кошмара.

«Просто очередной мирянин со своими жизненными проблемами – а у кого их нет? – Но священник прекрасно понимал, что всё иначе, и как прежде больше не будет. Никогда. – Вот она, кара. Похоже, человечество всё же доигралось. Что-то теперь будет?..»

- Однажды Сергей Александрович купил сырое мясо. Жена попросила. А это существо принялось шуметь, бросаться на стены, скрести в дверь... Господи, я не могу. Не могу этого вспоминать! В общем, мы накормили его этим мясом, потому что обычную пищу – оно есть отказывается.

- То есть, хотите сказать, что на протяжении месяца кормили ребёнка сырым мясом?

- А что ещё делать?! Мы не знаем, как поведёт себя существо, когда сильно оголодает! А в приюте больше ста пятидесяти детей-инвалидов! Вы это понимаете?!

- Пожалуйста, тише, – попросил батюшка Михаил, пытаясь переварить услышанное. – Держите себя в руках.

- Это всё из-за лекарств, простите, – Зотова полезла в сумочку. – Можно ещё воды?

- Да. Конечно, – священник поднялся, вышел из комнаты.

Екатерина Владимировна огляделась. Заприметила в углу образок, перекрестилась. Потом обхватила себя руками за плечи и заплакала. Она не знала, как со всем этим быть. Почему именно она? И что за существо находится сейчас в палате.

Мысли в голове давно перемешались. Здравый рассудок заслонился страхом. В груди зияла дыра, внутри которой тонули чувства.

Из кухни вернулся батюшка Михаил со стаканом воды в руках. Подошёл к обессилившей от отчаяния женщине, положил руку на плечо.

- Успокойтесь. Всё будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем.

- Вы обещаете?

- Бог никогда не насылал на людей испытаний, которые были бы им не по плечу. Со всем в этом мире можно совладать... даже со столь безумным.

- И что мы будем делать? – Зотова застучала зубами по граням стакана.

- Для начала, мне нужно увидеть это своими глазами.

- Конечно. Когда вам будет удобно?

- Сейчас.

- Что?! – Зотова выронила стакан.

Звякнуло. По комнате разлетелись осколки.

- Ничего страшного, – успокоил батюшка Михаил. – Вы на машине?

Зотова походила на человека, которого силком тащат на погост к разрытым могилам, из которых разбежались мертвяки.

- Вы действительно хотите ехать прямо сейчас? Ночью?..

- Откладывать нельзя, – спокойно сказал священник, отходя к комоду. – Если это действительно то, о чём я сейчас думаю, тогда нужно спешить.

- Хорошо, – кивнула Екатерина Владимировна. – Только осколки соберу.

- Оставьте. Это не столь важно и... Подождите меня снаружи. Прошу.

«Киа-Сид» Зотовой остановился у центральных ворот.

На улице было тихо – батюшка Михаил сразу отметил это. Деревья застыли, как древние языческие жрецы, ожидающие кровавого ритуала. Небо заслонилось мглой. Звёзд видно не было – они словно испугались происходящего в стенах пансионата, бежали прочь, на недоступные человеческому взору горизонты, остались там навечно, не в силах унять первобытный страх.

Зотова заметила ступор, в который впал священник.

- Не обращайте внимания, – сухо сказала она. – Здесь теперь всегда так.

- Как?

- Как под колпаком, – вздрогнув, ответила женщина. – Солнца не видно уже больше месяца... только эти опостылевшие тучи. Птицы куда-то подевались. Сохнут на корню деревья.

- А дети как себя чувствуют?

- У всех поголовно – обострение. Ночные кошмары, отсутствие аппетита, а то, что они рисуют... Я покажу, если желаете.

- Да, конечно.

- Тогда идёмте скорее.

Они прошли к входу, поднялись по ступенькам. Зотова достала из кармана плаща ключи.

- А как же охрана? – вдруг дошло до батюшки Михаила.

- С вами пропустят, – кивнула Зотова, но без особой уверенности. – Думаю, проблем возникнуть не должно.

Замок открылся, дверь поддалась, и они ступили внутрь.

Со своего места поднялся заспанный сторож. Дедок в отрепьях, больше похожий на бомжа.

- Екатерина Владимировна, это вы. А я думаю, кого это принесло в такой-то час...

- Здравствуй, Аркаша, – Зотова неумело изобразила улыбку. – Мы тут по делу.

- Батюшка Михаил? – Сторож явно обеспокоился. – Здравствуйте. А что случилось-то? Нездоровится кому? Или...

- Здравствуй, Аркадий, – взял инициативу в свои руки священник. – Всё хорошо, не беспокойся. Бог хранит вашу обитель, потому что она вершит благое дело.

- Дело-то может быть и благое, – зашамкал Аркаша. – Только вот что-то неладное творится последний месяц. Я тут неподалёку живу с матушкой больной. Так была у нас коровка, кормилица, хвори не знала. А этой осенью всё же того... сначала есть отказываться стала, потом молоко пропало, да и забили её, чтоб не мучилась, горемычная, – сторож смахнул скупую слезу. – И с детишками не то что-то...

- Аркаша, – снова попыталась улыбнуться Зотова. – Наши дети – больны. Просто осеннее обострение. Так всегда.

- Хоть бы так, Екатерина Владимировна... Хоть бы так, – Аркаша странно прищурился. – Так что вас привело на работу так поздно?

Зотова стиснула зубы, не зная, что сказать – в голове было пусто. А там, где всё же что-то валялось, ползало жуткое существо, совсем недавно бывшее Светланой Фёдоровой.

- Иконку я вам привёз чудотворную, – батюшка Михаил продемонстрировал толстый чемодан. – С ней полегче станет всем.

- Хорошее дело, – закивал Аркаша. – А то и мне не по себе тут ночами сидеть. Так и кажется, будто скребёт кто-то наверху...

Зотова медленно глянула на тёмный потолок.

Следом и батюшка Михаил посмотрел.

- Вы чего это? – засмеялся Аркаша. – Знамо дело это чего...

- Что? – шёпотом спросила Зотова.

- Сила нечистая, – на полном серьёзе заявил сторож. – Ей ведь только и надо чего...

- Чего? – в один голос спросили женщина и священник.

- Хм... Душ детских, незапятнанных грехами. Потому и темень такая битый месяц стоит. А вы мне про обострение...

Зотова сглотнула.

- Аркаша, а кто в медицинском блоке сегодня дежурит?

- Дак, – сторож выпятил грудь колесом: мол, кому знать, как не мне. – Татьяна Владимировна, кто же ещё. Она тут и днюет и ночует, все смены на себя переписала, а Сергей Александрович лично утвердил такой график. Говорю вам, не всё тут чисто. Нюх у меня на всякую нежить.

- Спасибо, Аркаша, – засуетилась Зотова, хватая заслушавшегося батюшку Михаила под руку. – Мы к Татьяне Владимировне. Закроешь за нами?

- А отчего же не закрыть? – Аркаша поправил съехавшие штаны. – Для того я тут и поставлен, чтобы охранять, закрывать и жизнь на ус мотать.

Только оказавшись в тёмном коридоре, Зотова снова отважилась заговорить:

- Здешний воспитанник. Не обращайте внимания. Терапия была безуспешной.

- Вы так думаете, Катерина?

- Что? – Зотова невольно затормозила.

- Хм... Признаться честно, я бы не поверил вам до просмотра видеозаписи и оказался бы не прав, как были бы не правы и вы. Однако... Как вы думаете, действительно ли он был болен?

- Вне всяких сомнений, – пробубнила Екатерина Владимировна, возобновляя шаг.

- Тогда выходит, что и мы с вами тоже больны, раз верим во всё это, как верит до сих пор Аркадий. А ведь он не видел доказательств.

Зотова тряхнула головой, припоминая бред каждого из ста пятидесяти пяти детей, находящихся внутри здания пансионата.

«А что если больны вовсе не дети?! Больны мы сами. И именно поэтому отвергаем плоды нашего воображения, которые не можем объяснить!»