- Абсолютно здоровый ребёнок – томограф не показал отклонений, – кивнула Ситникова. – Если бы не синдром, ничем бы не отличалась от остальных детей. Но умственная активность – ноль. На энцефалограмме ничего нет... как будто сознание девочки просто стёрли.

- Кошмар, – вздохнула Ратникова, смотря в широко открытые глаза пациентки, взгляд которых терялся в пустоте над кроватью.

Скороходов провёл ладонью перед лицом девочки.

- Зрачки. Она следит.

- Всего лишь рефлекс, – сказала Ситникова, подходя ближе и доставая из кармана халата миниатюрный фонарик. – Зрачки реагируют на свет. Так и должно быть.

- А как же питание? – спросила Тамара Владимировна.

- Приходится применять зонд. Можно, конечно, вводить внутривенно, при помощи катетера, но это пагубно скажется на системе пищеварения... особенно, если девочка очнётся.

Ратникова отошла от кровати, посмотрела в глаза Зотовой.

- Значит Сергей Александрович пытается найти для девочки новую клинику... А есть хоть что-нибудь на примете?

- Да, – Сазонова не дала Екатерине Владимировне и рта раскрыть, за что Зотова была ей несказанно благодарна. – Через одного нашего спонсора – крупную IT-корпорацию – удалось найти специалиста. Он проживает в Рязани. Связаться с ним пока не удалось, но Сергей Александрович обязательно справится. В крайнем случае, навестит лично.

- А кто этот человек? – уточнила Ратникова.

- Какой-то бывший нейрохирург. Оставил профессиональную деятельность и сейчас изучает искусственные нейросети.

- И чем же он может помочь? – влез Скороходов.

Сазонова оглянулась – в глазах презрение.

- Анатолий Иванович, вы сами рассуждали о пределе, выходить за который не в праве ни один человек. Но в определённых условиях, эту черту всё же необходимо преодолеть, потому что за ней может оказаться последний, а возможно, и единственный шанс на спасение! Я думаю, Сергей Александрович руководствуется именно этим принципом. Нам сейчас не важно, кто и как. Первостепенно – принесёт ли результат и, если да, то как скоро.

- Сдаюсь, – Скороходов бочком вышел из палаты.

- Что ж, остаётся только пожелать Сергею Александровичу удачи, а Светлане... – Ратникова вздохнула. – Поправляйся, малышка, нам всем тебя тут очень не хватает, – она обвела присутствующих странным взглядом. – Ведь, возможно, ей уготована на Земле важная миссия, которая наложит отпечаток на всё человечество.

Зотова испытала озноб; она испуганно глянула на коллег.

Все молча смотрели на недвижимую Светлану, на спящую принцессу, ожидающую своего принца. Только принц остался в сказке. Верному коню было не под силу прорваться сквозь грани. Чудодейственному поцелую – не суждено случиться в реальности.

«Но и впрямь, как же это прекрасно: очнувшаяся после десятилетий забвения девочка, совершающая какой-нибудь очень значимый поступок. Пускай и не для всего человечества, а, например, для группы отчаявшихся лиц. Это уже бы значило многое. Значило, что смысл всё же есть!»

Зотова поймала себя на мысли, что хочет воплощения именно такого сценария, какой предсказала мудрая Тамара Владимировна...

Этого хотели все, но глубоко в душе всё же испытывали сомнения. Однако Ратникова оказалась права. На все сто. Только никто из присутствующих так и не узнал об этом. Не узнал по банальной причине: все они были на тот момент уже мертвы.

Когда в палату захлопнулась дверь, а шаги в коридоре затихли, Светлана вздрогнула всем телом и резко поднялась, приняв сидячее положение. Захрустели сухожилия и позвонки. Растрепались нечёсаные волосы. Захрипели голосовые связки. Зрачки сфокусировались на закреплённой у противоположной стены камере видеонаблюдения. Бледные губы растянулись в зловещей ухмылке.

Дрогнула, поднимаясь, левая рука...

Никто не видел, как девочка поднесла к губам запястье и вцепилась зубами в собственную плоть.

Брызнула кровь. С подбородка закапали капли. В глазах вращалась болотная муть.

Батюшка Михаил как обычно помолился перед сном. Перекрестился над настольным образком. Собирался уже выключить светильник, но в коридоре зазвонил телефон. Подобное случалось нечасто, а потому в груди сразу же затаилась тревога.

Священнослужитель поднялся, шаркая, вышел из комнаты. Свет он включать не стал, лишь оставил за собой приоткрытую дверь. Скорее всего, ничего серьёзного, просто ошиблись номером, такое ведь бывает.

Но номером не ошиблись.

- Батюшка Михаил? – Дрожащий женский голос, а это значит, что стряслось что-то страшное.

- Да, слушаю вас.

- Здравствуйте. Моя фамилия Зотова. Екатерина Владимировна, заместитель директора по учебно-воспитательной работе Сергиевского пансионата.

- Здравствуйте, Екатерина. Чем могу помочь?

- У нас в пансионате... Господи, у меня нет подходящих слов!

Батюшка Михаил ощутил лёгкую дрожь.

- Екатерина, успокойтесь, – сказал он, по обыкновению, ровным голосом. – Что случилось?

- Я... Я... Я не знаю, как объясниться, чтобы не сойти за сумасшедшую! Это дико! Это не поддаётся здравой логике!

- Екатерина, я не смогу вам помочь, если не буду знать, в чём суть случившегося.

- Суть?.. – Женщина нервно сглотнула. – Мне нужно вам кое-что показать! Иначе вы не поверите! Никто не верил, пока... Пока...

- Что вы хотите показать?

- Можно я приеду?!

- Сейчас?

- Да!

Батюшка Михаил взглянул на часы.

- Хорошо, если дело действительно настолько важное, приезжайте.

- Спасибо! – В трубке зазвучали гудки.

Батюшка Михаил смотрелся в зеркало и степенно разглаживал бороду; он ничего не понимал, а от этого становилось вдвойне не по себе.

Зотова примчалась через десять минут. К тому моменту батюшка Михаил заварил чаю и тщательно обдумал, чего такого ужасного могло случиться в пансионате для детей-инвалидов, раз потребовалась его помощь. Однако ответ так и не пришёл.

Екатерина Владимировна ещё раз поздоровалась, воспользовалась приглашением войти и замерла напротив зеркала.

При свете абажура батюшка Михаил увидел, что на женщине лица нет: вокруг глаз синяки, свидетельствующие об не одной бессонной ночи, губы трясутся, причёска на голове всклокочена. Пальцы рук мнут ручку дамской сумочки; вторая обвисла на уровне колен, содержимое вот-вот вывалится к ногам, но женщина этого даже не замечает. Лишь смотрит на себя в зеркало и как-то странно раскачивается.

Батюшка Михаил не был силён в познаниях различных нервных заболеваний, но с женщиной явно что-то было не так. Подобное поведение было признаком чего-то серьёзного, запавшего в душу, способного свести с ума, если вовремя не помочь такому человеку хотя бы словом.

- Не хотите чаю? – спросил батюшка Михаил, мысленно понимая, что гостье нужна передышка.

Зотова вздрогнула, уставилась на хозяина дома, не узнавая того. Возможно, она даже на какое-то время позабыла о цели своего визита. Правда спустя уже несколько секунд шок прошёл, губы женщины дрогнули, и она спросила:

- У вас есть компьютер?

Батюшка Михаил машинально кивнул.

- Может быть чаю? – повторил он свой вопрос.

Зотова отрицательно затрясла головой.

- Нет, спасибо. Где компьютер? Я должна вам это показать!

Батюшка Михаил жестом пригласил следовать за собой.

Как только зажегся свет, Екатерина Владимировна вспомнила о сумочке, и, недолго думая, вытряхнула её содержимое на журнальный столик. На опешившего хозяина дома она не обратила внимания; принялась рыться в вещах, роняя их на пол, поднимая вновь, вертя в руках, потом убирая обратно в сумочку. Со стороны походило на то, что у женщины серьёзные проблемы с психикой. Настолько серьёзные, что простым словом уже не помочь.

Зотова всё же отыскала нужную вещь и сразу протянула батюшке Михаилу, словно опасаясь, что та вновь завалится невесть куда, а повторные поиски не принесут результата.