Праздничное настроение исчезло, будто и не бывало. Подождав какое-то время, Хайне вышел следом. Мо курил, прислонившись спиной к чахлому дереву у ворот. Увидев блонди, он выдохнул дымок, стряхнул пепел с сигареты и поинтересовался:

- Ну? Тебе еще не надоело тусоваться с таким типом, как я? Надоела спокойная жизнь, перчика захотелось?

- Мо, скажи мне пожалуйста, ну зачем ты если не сам кого-то провоцируешь, то ведешься на провокации? - мягко спросил Хайне. - Когда ты вот так взвиваешься, все начинают убеждаться, будто между нами и правда есть что-то большее, чем дружба.

- Да много ли ты понимаешь, - проворчал Мо. - Тебя не попрекали тем прошлым, за которое ты не отвечаешь.

- Я понимаю то, что тебе больно и ты пытаешься причинить боль другим. Но не все же так к тебе относятся, - Хайне обнял его. - В экологическом о тебе много хорошего говорят. Ашранцы считают тебя другом. И я прекрасно знаю, какой ты на самом деле.

Мо вздрогнул и выронил сигарету.

- Сволочь я на самом деле. И я привык ко всем этим разговорчикам. Не тискай меня, слухов потом не оберешься.

- Слухов я не боюсь, - ответил Хайне, удерживая его в объятиях. - И твое происхождение и прошлое меня не волнуют. Знаешь, среди моих предков были те еще личности.

- А, ну да, на уроках истории в колледже рассказывали что-то такое про твою линию, - Мо засмеялся. - Хотя, глядя на тебя, и не подумаешь.

- И сильно то, что ты слышал, влияет на твое мнение обо мне? - сказал блонди.

- Да какая мне разница! М-да, не зря говорят про профдеформацию у педагогов, мастер же ты прочищать мозги.

- Просто мне не хочется, чтобы хороший человек изводил себя и других из-за какой-то ерунды. Ты же намного лучше, чем стремишься показаться, за этими всеми грубыми словечками и ухватками, как за шипами.

Мо вцепился пальцами в плечи Хайне и тихо, дрожащим голосом, попросил:

- Не надо. Давай не будем говорить на эту тему. Я не могу.

Хайне осторожно провел ладонью по его волосам.

- Хорошо. Не будем сейчас. Ты приезжай ко мне, когда будешь свободен, договорились? А то мы видимся слишком редко…

*

…Теперь, по пути домой, эти минуты вспоминались ярко-ярко. Тепло объятий, оставляющее ощущение чего-то непривычного. Сердце сжималось от воспоминания о том, как Мо дрожал, услышав слова, которых, наверное, уже и не надеялся дождаться…

“Он дорог мне. Я хочу уберечь его от боли, которую он сам не признает. И я не боюсь тех трудностей, которые нам придется разделить на двоих”.

Хайне не сомневался в своем выборе. Тот момент, о котором когда-то говорил отец, для него уже настал.

========== 10 ==========

“Он сам, первый, меня обнял! Даже не верится, что такое может случиться на самом деле”.

Лежа одетый на неразобранной постели, Мо бездумно смотрел в потолок. Состояние чистого, ничем не омраченного счастья переполняло душу так, что хотелось смеяться и петь, дурачиться, будто подросток. Да что там - даже в том самом возрасте буйства гормонов он таких ощущений не испытывал. Что же это творится!

Этот кайф не шел ни в какое сравнение с балдежем от крепких напитков, более или менее “вставляющего” курева и эпизодических романчиков, от которых иногда и воспоминаний не остается. Мо удивлялся, как это до сих пор никто не разглядел в милом и скромном блонди такое просто сногсшибательное обаяние. Голова кружилась от тепла объятий и сладковатого аромата мёда и трав, хотелось пережить тот миг еще, снова и снова. Хотелось остаться с Хайне навсегда, крепко-крепко обнять и больше никогда не расставаться.

Мо представил себе, как снял бы заколки и вытащил шпильки, удерживающие локоны в строгой прическе. От одной этой мысли по телу прошла приятная дрожь, будто от самой смелой фантазии. Нежно перебирать вьющиеся пряди, прижиматься, вдыхая этот медовый аромат, осторожно касаться губами шеи… о большем он и не думал еще - да и вряд ли Хайне позволит что-то большее, чем самые невинные прикосновения! Лучше и не мечтать, слишком тяжело потом признавать, что расстояние между желаниями и действительностью непреодолимо.

Но как же хотелось засыпать не одному. Вот уж ирония судьбы: Мо был равнодушен к тем мужчинам, которые сами пытались добиться его внимания, зато влюбиться в кого-то заведомо недоступного - знаем, умеем, практикуем! Хайне оказался единственным, с кем ему хотелось бы не только провести ночь, но и проснуться наутро, но слишком многое их разделяло. Уже давно известно, чем грозит человеку чувство к блонди. А еще и поговаривают, что Бома за друга детства кому угодно покажет, где рагоны зимуют. Не злите Волка, о да…

Последняя мысль романтичный настрой убивала напрочь. Этот хранитель нравственности точно способен приказать убрать загребущие руки от солнышка всея Танагуры. А то и подкрепит словесные аргументы физически, чтоб лучше дошло.

Ну и пусть! Лучше уж рискнуть и пожалеть, чем не рискнуть и всю жизнь клясть себя за это.

========== 11 ==========

“Что там слышно новенького в Танагуре? Я тут мотаюсь по космопортам, иногда мне кажется, что пылью покроюсь!”.

Прочитав сообщение от Хьюберта, Хайне усмехнулся. Вот уж манера изъясняться намеками. За два дня в Голден-Мун даже при большом количестве работы трудно так уж фатально пропустить все домашние новости. В переводе на прямой амойский это скорее значило - “я хочу знать, как там Синьагил и не случилось ли чего у него на смене, но стесняюсь позвонить первым, потому что а вдруг все вокруг подумают, что я ему навязываюсь”.

- Ну почему некоторые личности любят так всё усложнять, - пробормотал Хайне и почесал кошку за ухом. Рыжая хищница ответила мелодичным “муррр-мяу!”. Подумав немного, блонди быстро набрал на мобильном комме:

“На Танагурском фронте без перемен, Волчонок!)) Разве что, Руфус обыграл в Мидасе в казино какого-то дельца с Эллании. Масштаб игры говорит о том, что оба не смогли остановиться вовремя! Мне рассказали, как дети балуются на каникулах. Шестой курс сочинил пародию на наставления святых отцов и запустил в федеральную сеть. Третье место в рейтинге душеспасительных сочинений, рекомендуемых коллегией штата Нью-Виргиния. Пусть развлекаются ребята. В сентябре получат высший балл по социологии и литературе и отработки по тем же предметам. Я над пародией тоже смеялся, но нужно же доказать подрастающему поколению, что чужие убеждения следует уважать”.

“Кстати. Синьагил вернулся со смены. Всё благополучно. О тебе спрашивал”.

Ответ пришел сразу же:

“Я без него скучаю!!! Только ему ни в коем случае не говори”.

“Обязательно скажи сам при встрече лично”.

“Хайне, разве так можно? Этот федерал на тебя дурно влияет. Раньше ты так не ехидничал”.

“Хью, “этот федерал”, как ты выражаешься, мой друг, и прошу тебя, не отзывайся о нем с презрением. Морис работает на благо Амой наравне с элитой”.

“Я бы рассказал тебе, какие проблемы бывают от таких друзей, но ты всё равно не будешь меня слушать!((“.

Ну вот. Опять обиделся. И опять не признает очевидных вещей. Эх, Волчонок, и что с тобой делать!..

Хайне вовсе не собирался внимать предупреждениям, хоть и сам иногда испытывал чувство, будто летит на аэрокаре на бешеной скорости по пустынной трассе. Выбор уже был сделан. И теперь казалось так естественно спешить при первой же возможности встретиться с Мо, заезжать к нему на станцию после работы и вместе блуждать по дальним уголкам заповедника.