Зазвенел звонок, возвещая о конце занятий. Подростки шумной толпой выбегали из здания. Вскоре вышел Махмуд, точно так же просто одетый, с рюкзаком за плечами и папкой для эскизов под мышкой. Я вышел из машины, помахал ему рукой, он поспешил ко мне… вскоре мы поехали за город.

Я включил радио – сейчас я мог дать волю старой привычке слушать музыку в дороге. Песня, которая зазвучала, чем-то напомнила мне одну из записей с любимой кассеты Кэт… хотя это, кажется, был недавний хит, где-то я эту песню слышал буквально пару месяцев назад.

I don’t wanna sleep on this night

I recall the day our love was born just like a dream

You played a song for me, that old and sweet melody

It filled my heart, all seems so bright, again and again

You filled my heart like nobody has done before

I wanna be with you

Baby baby, never let me go, never let me go

Hold your hands, I feel so warm

So baby, never let me go, never let me go

Make it last long (1)

Махмуд тихо подпевал – он и раньше, в Сент-Пол, любил подпевать каким-нибудь грустным мелодиям. Я не мешал ему…, мне было хорошо просто от того, что он сидит рядом со мной, напевает этот незамысловатый мотив, смотрит на мелькающие за окном дома и дороги.

Только потом, когда нежный напев сменился какой-то инструментальной записью, я спросил:

- Как тебе жилось… после? Кэти говорила, ты первый раз представил картины на аукционе.

- Ну, до этого я выставлял пару работ в Ницце, вместе с другими начинающими. Но это больше не моя заслуга, а друзей. Они говорили, что я мог бы показать себя и пойти посмотреть, на что другие способны. Знаешь, если бы не искусство, мне бы трудно пришлось. Так у меня есть для чего жить, - Махмуд задумался, отвел взгляд, помолчал, а потом спросил: - Я виделся на том вечере с Кэти, мы немного поговорили, но ты сам понимаешь, все эти светские разговоры. Ничего толком друг другу не скажешь.

Я улыбнулся:

- У Кэт и Томми всё хорошо. Она работает в Лиге Помощи, ну, об этом ты в курсе. Томми стал тренером. Они собираются усыновить ребенка, но это пока что секрет…

Мы переглянулись. Заговорить о «наших» хотелось, но в то же время было страшно. Я продолжил беззаботным тоном:

- С того времени, как реформу приняли, я сотрудничаю с Лигой Помощи. Кэт и Дженнифер молодцы… из Хейлшема почти все неплохо устроились. Один парень, Ллойд, даже поет в рок-группе. Антон стал помощником повара в ресторане. Доволен жизнью, как слон – в интернате и колледже ему вечно делали выговоры за любовь к вкусной еде, зато теперь он в своей стихии. Не удивлюсь, если за пару лет он до шеф-повара дорастет.

Махмуд улыбнулся. Он понял мою уловку – вроде я рассказывал о работе и достижениях, но нарочно заговорил именно об учениках с его потока. Я же помню его рассказы про одноклассника, который любил тяжелый рок, и про историю с Антоном А. и Клювастой.

До конца пути мы болтали о том, о сем – что недавно происходило во Франции, и какой сериал начали показывать по телевизору, и про футбол. Да неважно было, о чем говорить… просто знать, что мы вместе и больше никто не отнимет нас друг у друга.

А потом мы приехали, заказали в номер пиво и закуску, сидели на ковре, опираясь спиной на диван…

Махмуд осторожно сделал глоток из своей бутылки.

- Ты будешь смеяться, но я за все эти годы только в этом году полбокала шампанского на Рождество выпил. Брр, и как люди могут пить пиво? Горьковатое. Но холодное, в жару, очень ничего.

- Может, лучше взять тебе сок или лимонад?

- Да ладно, сойдет. Надо же попробовать. Ли, а ты что, куришь?

Мне понравилось, как он сократил мое нынешнее имя. Все знакомые, которых я унаследовал от своего оригинала, звали меня «Лейт». Но у нас с Махмудом хватает секретов только для нас двоих.

- Только не делай такие глаза! – я засмеялся. – Курю. Хотя, понемногу. Больше балуюсь.

Было в этом что-то непривычное: номер больше напоминал спальню падишаха, ожидающего наложницу на хелвет, а мы среди всей этой пафосной роскоши дурачились, как мальчишки, сбрасывая с себя груз и прошлого, и настоящего. Отставили пиво в сторону и целовались, жадно, прерываясь лишь тогда, когда уже не хватало воздуха. Я прижимался к Махмуду, вдыхая запах его волос и кожи. Почти не изменился, разве что теперь к знакомой гамме прибавились едва ощутимые древесные нотки одеколона.

- От тебя ментолом пахнет и табаком, - прошептал Махмуд. – Хмм.

- Только не говори, что уйдешь от меня, если я не брошу курить! – пошутил я.

Он так же в шутку поднялся, потягиваясь.

- А ты боишься?

Я тоже поднялся, со спины поймал его в объятия, прижался губами к его шее.

- Не то слово…

И это была правда. У меня дрожь пробегала по телу, когда я держал Махмуда в объятиях, расстегивал его рубашку, целовал обнажающуюся кожу, проводил кончиками пальцев по шрамам.

Он повернулся ко мне лицом, скользнул ладонями под мою футболку, прошептал:

- У тебя тоже остались?

- Небольшая плата, правда? – усмехнулся я, стягивая футболку и подставляясь под его прикосновения. Расстегнул застежку на его джинсах, стягивая их, а следом и белье. Вскоре мы упали на диван, продолжая целоваться. Избавились от оставшейся одежды и ласкали друг друга руками, как привыкли когда-то.

Всё кончилось слишком быстро, и я недовольно застонал. Мне этого было мало…

- Ох. Прости… я же после тебя ни с кем не был…

Махмуд прижался ко мне.

- Правда?.. а жена?

- Ты ревнуешь? – выдохнул я. – У меня с ней нет ничего общего.

- Все мужчины и женщины, которые изменяют супругам, так говорят, - проворчал Махмуд.

- Зато ты, я вижу, времени не терял? – я взъерошил ему волосы на макушке.

- Да скорее теории наслушался. Люди везде одинаковы, любят поболтать про это дело. А девушка у меня была только одна, и то я просто не отказал ей, потому что ссориться не хотелось.

По его тону я чувствовал, так оно и было. И молча лежал, рассеянно глядя в потолок.

*

Мы провели день так беззаботно, как мечтали когда-то. Валялись на широком диване, накинув гостиничные халаты. Перекусили под какой-то фильм на плазменном экране, а потом, допивая пиво, спорили, точно так же, как в Сент-Пол. Мой любимый многое видел и многому научился, но в чем-то остался таким же идеалистом, как прежде. Есть всё-таки в этом мире стабильность.

Я лежал и курил, а Махмуд сидел в кресле, пристроив альбом на коленях, рисовал меня и продолжал доставать наивными вопросами в своем обычном стиле:

- А тебе обязательно продолжать курить? Это же так вредно! Неужели тебе может это нравиться?

- Ну, жить вообще очень вредно. И ты угадал, мне это нравится, - спокойно отвечал я.

- Ты просто притворяешься!

- Поверь мне, это еще самое безобидное притворство…

Мне нравилось его дразнить. Нравилось, каким огнем в такие минуты пылает его взгляд. Годы нормальной, не тепличной жизни отчасти изменили моего мальчика – он стал сильнее, увереннее, кажется даже, немного выше ростом… в улыбке появилась незнакомая раньше горечь… но иногда он что-то такое скажет, и будто не было нашей разлуки.

Отвлечься друг от друга казалось просто невозможным. Даже какие-то несколько минут – и то…

Вечером мы вместе принимали душ, ласкаясь медленно и нежно, а потом, вытеревшись, снова вернулись в постель. Целовались яростно и страстно, оставляя следы. Ничего, всегда можно замаскировать тональным кремом, пластырем или скрыть под одеждой.

- Ох, кажется, слишком заметно будет… прости… - Махмуд провел кончиком пальца по моей шее.

- Я все равно обычно одеваюсь так, что ничего не видно. Упаковываюсь, как в броню, - засмеялся я.

- Неужели жена не заметит и ничего не скажет?

- Ей всё равно. Я же не интересуюсь, есть ли у нее кто-то… - я сильнее прижал его к себе.- Давай не будем об этом. Я… я хочу тебя… чувствовать тебя в себе… быть твоим…

Махмуд смутился. Потерся щекой о мое плечо, и я ощущал жар его тела, и застонал в нетерпении – мне уже давно хотелось намного большего, я уже устал ждать.