- Твоим подопечным, думаю, везет, что ты о них заботишься.
Разговор шел по привычной для помощников колее. Доноры, выемки, хирурги, интерны, медсестры, условия в больницах. Это всё равно, что прокручивать раз за разом одну и ту же пластинку. Ты участвуешь в разговоре, и в какой-то момент тебе начинает казаться, что это происходит не с тобой. Будто просто снится. Или – будто ты смотришь на себя и собеседника или собеседницу со стороны. Наблюдаешь за усталыми лицами, слышишь монотонные голоса. И думаешь: однажды всё это закончится.
Вопрос в том – как закончится?!
- Кэт, скажи, а Джейк… он был твоим парнем? – вдруг спросила Молли. – У тебя иногда взгляд такой становится, будто весь мир рухнул.
- Нет, мы просто хорошо ладили. Его девушкой в последнее время была Элис, она моя подопечная здесь. Она эту новость очень тяжело восприняла.
Молли вздохнула.
- Нам, в Десяти Дубах, говорили, что для таких, как мы, секс – это просто функция, физиология… что любовь может быть только у обычных людей, а для нас на первом месте наше предназначение. Конечно, с этим не поспоришь, но и мы любим, теряем… был у меня один донор в Манчестере, он очень хотел завершить, когда узнал, что его девушки больше нет.
- Так и бывает. Надолго ты к нам? – спросила я.
- Не знаю еще. Вот, немного переведу дыхание с дороги, увижу доктора Соммерза, узнаю… - она взглянула на наручные часы. – Пожалуй, мне как раз пора.
*
Вскоре после того, как завершил Джейк, Элис таки добилась, чтобы ей дали другого помощника, и меня перевели в Лондон. Теперь у меня были подопечные в Лондоне, Лутоне и Мейденхеде. Томми пока оставался в своем прежнем регионе, и нас снова разделяли расстояния, нам снова предстояло только довольствоваться сообщениями и звонками, да ждать тех редких свободных дней, когда мы можем приехать друг к другу или увидеться в городе где-то на полпути.
После того, как мы узнали, что отсрочки не существует, Томми еще долго приходил в себя. Рисование он забросил, сказав мне: «Это никогда не было моим призванием, я только надеялся, что оно поможет нам показать, что мы достойны чего-то лучшего… а раз нет, тогда к чему?!». В последнее время я часто слышала от него этот вопрос – зачем нам тогда что-то вообще делать, кроме того, для чего мы созданы, если всех нас ждет один конец.
Я уговаривала его: потерпи, подожди, мы что-нибудь придумаем. Но ему было тяжело. Мы даже не были близки с той первой ночи. «Это не имеет смысла… ты приезжаешь ко мне полумертвая после всех этих поездок по клиникам, да и я чувствую себя не лучше», - говорил он, сжимая меня в объятиях. – «Я не знаю, как нам жить и зачем».
Мы жили, будто в предчувствии чего-то. Будто земля шаталась у нас под ногами.
*
Одна из моих подопечных в Лондоне наблюдалась в клинике Сент-Пол. С Ханной я сразу поладила, хотя где-то в глубине души боялась, что скажу или сделаю что-то не так, и она будет ненавидеть меня. Но пока она проходила обследования, мы ходили на прогулки, иногда просто выезжали в город… Ханна знала город лучше меня, она раньше работала помощницей в моем нынешнем регионе, и охотно рассказывала о том, что видела во время работы.
- У меня была похожая машина, - как-то сказала она, когда мы сидели в кафе за столиком у окна и увидели, как на стоянку подъехал маленький желтый автомобиль. – Мне нравилось ездить туда-сюда. Один раз на заправке ко мне подошел такой симпатичный молодой человек, заговорил, спрашивал, как у меня дела на работе. Обознался, видимо. Потом сказал, что я и с виду похожа на одну его знакомую, и тачка у меня почти такая же. Может, та, другая женщина, и есть мой оригинал?..
Ханна задумчиво смотрела в окно, теребя свою длинную русую косу. Во взгляде синих глаз чувствовалось то ли сожаление, то ли мечтательность.
- А вдруг? – улыбнулась я.
- Я так поняла, та, за которую он меня принял, работает в офисе, - сказала Ханна. – Никто из наших о таком не мечтал.
- Одна моя подруга по Хейлшему любила смотреть на все эти здания с прозрачными окнами, представлять, как бы работала там. Когда мы были в Коттеджах, она не пропускала ни одного журнала с объявлениями и фото…
Впервые за столько месяцев я смогла заговорить о Рут. Но с некоторых пор смотреть в прошлое мне становилось всё труднее.
*
Я знала, что Заганос тоже работает в Сент-Пол, но какое-то время мы не пересекались – у него было слишком много дел в других клиниках. Зато с его подопечным я успела познакомиться. Милый паренек, кстати, тоже наш, из Хейлшема, понравился Ханне. Правда, вряд ли у нее с ним что-то было. Махмуд Т. казался больше мечтателем, погруженным в стихи и фантазии и мало обращающим внимание на реальных девушек. Его жалели все в клинике – ведь он даже в Коттеджах побывать не успел, и только внимательно слушал рассказы старших о местах, в которых они проводили время перед обучением на помощника или выемками.
Он казался таким светлым, солнечным… и мне становилось страшно, даже не знаю, от чего больше: от того, что этому мальчику суждено прожить даже меньше наших обычных донорских двадцати девяти-тридцати лет, или от того, как спокойно смотрел на это он сам.
Что бы там ни говорили, к мыслям о завершении никогда не привыкаешь окончательно.
========== Глава 28. Кристиан Лоу ==========
Angels have faith
I don’t want to be a part of his sin
I don’t want to get lost in his world
I’m not playing this game
(A demon’s fate - Within Temptation) (1)
После разговора с Касимом Бали я сидел за столом, бесцельно перекладывая бумаги и вновь раскладывая карандаши по длине, хотя в этом и не было никакой надобности. Поглядывал в окно – за окном по-прежнему серел туман и моросил мелкий дождь. Форточка была приоткрыта, но из кабинета еще не выветрился запах дорогого одеколона и крепких сигар, в клинике кажущийся таким чуждым.
Я перебирал в памяти подробности нашего разговора, будто все еще продолжая спор. Как же всё это бессмысленно, бесцельно, жестоко. Будь она неладна, моя работа!
Всё в облике господина Бали говорило о том, что дорогу к богатству и известности он прошел нелегкую, пусть не из самых низов, пусть из вполне приличного среднего класса, но всего добивался своим трудом. Широкие плечи, достойные атланта, мощные руки с широкими ладонями и сильными короткими пальцами, на короткой шее круглая бритая голова типичного борца. Ни грамма жира, наметанный взгляд медика даже под модным костюмом от кутюр угадывает сильные мышцы. Рокочущий голос, уверенные спокойные интонации:
- Я рассчитываю на вас, доктор Лоу. Мехмет у нас с супругой единственный сын, Айлин не переживет, если с ним что-то случится. Понимаете, доктор, я сам уже устал от его выходок, устал платить по его счетам, если бы всё зависело только от меня, я бы давно закрыл бы все его карточки и отпустил бы в свободное плавание. Пусть бы работал, как я в его годы! А лучше всего было бы заставить его пойти в армию, там бы из него выбили всю дурь. Но у Айлин нервы не стальные, у нее такие приступы бывают каждый раз, когда Мехмет что-то вытворяет. Я даже скрываю от нее, что этот балбес подсел на наркотики.
Я выслушал его до конца, а затем сказал:
- Мистер Бали, не буду от вас скрывать, зависимость – серьезная проблема. Сейчас ваш сын употребляет легкие вещества, так? Конечно, мы в клинике можем переливать ему кровь от донора, но это будет лечением симптома, а не болезни. Я бы посоветовал лечить зависимость в том числе, в Сент-Пол есть отделение, которое занимается такими проблемами. Специалисты высокого уровня и полнейшая конфиденциальность.
- Конечно-конечно! Один раз Мехмет уже лечился в Уилтшире… я врал жене, что направил его туда по делам. Всё без толку. Делайте всё, что в ваших силах. Я готов платить любые деньги, - настаивал банкир.
- Естественно, я приложу все усилия. Но что я хотел бы вам сказать, проблема эта отчасти и психологического свойства. Молодой мистер Бали не встречает сопротивления на своем пути, миссис Бали, судя по тому, что вы рассказывали о жизни в семье, не проявляет должной твердости. Юношам в этом возрасте нужно постоянное занятие, физические нагрузки, - осторожно доказывал я.
