- Почему я сразу это не предположил и не сказал на совете?.. – прошептал он.
- Что? – тихо спросила Шара, подвинувшись к нему ближе.
Они ехали вместе с семьей девушки, и переговаривались чуть слышно, чтобы не разбудить спящих женщин и ребенка. Сестра Шары, Хатидже, была связана узами истинных с лучницей, которая оставила свой полк и теперь работала в охране труппы. У Хатидже и Элы подрастала дочь.
- Может, за арабов выдают себя другие люди? Или Хизар захватили кочевники, но их кто-то подкупил?
Шара осторожно прикоснулась к плечу Махмуда.
- Такое вполне может быть. В нескольких южных провинциях Балтрейна у людей бывает внешность, похожая на арабскую. И… балтрейнцы могли повлиять на кочевников, подкупить их или угрожать. Но мы всё равно ничего не узнаем, пока не увидим всё своими глазами и не поговорим с людьми. Постарайся заснуть. Ты и так не спал с тех пор, как мы выехали.
- Наверно, ты права… прости, я не должен был еще и тебя втягивать в это дело, - виновато сказал юноша, закрывая глаза.
- Шшш. Мы обязательно решим, что делать. Всё будет хорошо, - успокоила его Шара.
*
Теперь, когда они окраинными дорогами добирались в Хизар, Махмуд всё больше жалел о том, что решил действовать тайком. В труппе его никто не спрашивал, почему он, будучи связан узами, поехал один, ни с кем не посоветовавшись – но он замечал взгляды, которые девушки бросали на его запястье, украшенное браслетом. И, когда он видел, как смотрели друг на друга Хатидже и Эла, и слышал, как они советовались друг с другом, ничего не тая… он мечтал именно о таком, а сам не выдержал в начале пути. Ладно, во время совета дал волю чувствам и не смог рассудочно объяснить, почему считает Ибрагима невиновным – но почему не решился поговорить с мужем наедине и обсудить все возможные причины и решения? Хотя, как раз понятно, почему: Заганос никогда не допустит, чтобы личное влияло на политику.
Однообразные песочные пустоши, темный круг солнца в ярком небе, изматывающая жара. Протяжные, грустные песни, которые певцы пели в пути. Это выматывало так же, как мысли, возвращающиеся к одному и тому же.
Наконец вдали показались очертания крепости, построенной из огромных, грубовато обтесанных буро-желтых камней. Махмуд плотнее укутался в накидку. В актерских труппах обычно было не так уж много мужчин, чаще всего это были охранники или рабочие, которым поручали поддерживать в порядке и устанавливать декорации. Искусство драмы издавна считалось женской миссией. Поэтому, чтобы не привлекать внимания к «новичку», невысокого и изящно сложенного парня решили нарядить девушкой.
…У стен крепости стояли стражники-арабы. Плохой знак. Но труппу «Золотой полумесяц» в Турции и приграничных областях знали многие, и глава стражи сразу же узнал вышедших ему навстречу Хатидже и Элу.
- Да пребудет с вами благословение богов, Хатидже-хатун, Эла-хатун. Даже не верится, что вы отважились путешествовать сейчас, в такое опасное время!
- Мы слышали, что приближается новое время для арабской нации, - ответила Хатидже.
Но, хоть труппа и была воинам хорошо знакома, все же повозки тщательно осмотрели.
- Шара-хатун, самая прекрасная звезда на небосклоне, я не чаял встретить вас снова так скоро! – глава стражи рассыпался в комплиментах перед танцовщицей. – Вижу, здесь и новенькая есть? Кто такая? Откуда?
Цепкий взгляд остановился на укутанной в несколько покрывал «девушке».
- Это Михримах, моя родственница. Ее родители умерли, мы с Хатидже решили забрать девочку к себе и обучить ремеслу, - ответила Шара.
- Что-то она на вас не похожа, тощенькая, светленькая… - военный поцокал языком.
- Так мы троюродные, она в дальнюю родню пошла. Вы не волнуйтесь, девочка тихая, скромная.
Махмуд опустил взгляд и еще плотнее укутался в покрывало, поддерживая образ «тихой и скромной девочки». Похоже, это был правильный ход – стражник потерял к «новенькой» всякий интерес и продолжил, бросая заинтересованные взгляды на Шару:
- Все воины будут рады, если вы дадите представление в Хизаре. Такие события не каждый день свершаются. Балтрейн обещает оказать арабам поддержку в борьбе за родной дом.
Теперь кое-что понятно! Это министр Луис и его люди обманули арабов, пообещав им помощь и независимость. Балтрейн никогда никому не помогал просто так…
Но почему Ибрагим поддержал бунт?!
Он ведь не может не знать, на что способен противник…
========== Глава 18 ==========
Комментарий к Глава 18
Описания дальнейших событий отчасти расходятся с каноном аниме/манги.
Несколько дней актеры выступали на главной площади города. Махмуд танцевал вместе с остальными девушками из труппы, и с удивлением понял, что, как только зазвучала веселая, быстрая мелодия, все его страхи забыть последовательность движений, которым его учила Шара, оступиться или не попасть в такт, рассеялись, словно утренний туман. Еще первые несколько шагов дались с трудом, в какой-то миг он даже спрятался за спиной подруги, - что, впрочем, но нынешней роли было вполне предсказуемо как поступок робкой ученицы, впервые вышедшей демонстрировать публике свое мастерство… но уже в следующий миг он неосознанно вспоминал всё, что так старательно повторял прежде. И уже не замечал взглядов, не слышал шума толпы. Были только движение и музыка.
Как будто в быстром, страстном танце он мог выразить всё, что тяжелым камнем легло на душу. Тревога за друга, боль от разлуки с ни-шан, горечь вины за внезапный побег и страх, что Заганос воспримет такой поступок как предательство и никогда, ни за что не простит.
Позже, прогуливаясь с Шарой и Хатидже по городу, заходя в лавки и кофейни, Махмуд прислушивался ко всему, что говорят люди. Арабов везде было довольно много, и это значило, что собрались они не просто так: обычно, как рассказывали путешественники, группы кочевников путешествовали каждая по своему пути, редко одновременно останавливаясь в одном и том же месте. Притом, во многих заведениях обсуждали, сможет ли арабский народ обрести земли, чтобы построить свое, независимое государство. И что хуже всего – надежды эти связывали с Балтрейном.
Образ хорошенькой, но недалекой актрисы был как раз кстати: болтать при «девчонке» солдаты и торговцы не стеснялись, да еще и обещали золотые горы, когда Хизар станет независимым городом. Но пустые разговоры мало приближали его к ответу на вопрос, насколько в происходящем замешан Ибрагим и по своей ли воле он содействует мятежу.
Разве что…
Один из парней-кочевников обмолвился, что среди шатров их племени есть один, который охраняют люди в арабских одеяниях, внешне на арабов не похожие. Туда никого близко не подпускают. И всем руководит женщина с повязкой, закрывающей левый глаз.
Вот это было очень подозрительно. Что и кто там может скрываться?
Махмуд заговорил о том шатре с Шарой, когда остался с ней наедине. И предложил:
- Наверное, нам стоит разделиться. Мне нужно пробраться в резиденцию Ибрагима, я пойду с Гюльнигаль и Айлин, их туда пригласили. Я найду предлог поговорить с Ибрагимом без посторонних…
- А не слишком ли это рискованно? – засомневалась Шара.
- Я верю ему, как самому себе! Как я могу даже думать, что мой лучший друг способен пойти на сделку с имперцами? Да такого честного и порядочного человека, как Ибрагим, еще стоит поискать… - с жаром возразил Махмуд. – Так вот… ты останешься в городе и продолжишь узнавать все слухи и то, как люди воспринимают нынешние перемены. Было бы просто прекрасно, если бы кто-то из наших мог случайно заронить сомнения, распустить слух, что в Балтрейне что-то нечисто, или что войско из империи не сможет прибыть в срок. Но в этом придется быть осторожными.
Шара кивнула.
- Я понимаю. Если хорошо продумать, кое о чем можно намекнуть… при этом, если понадобится, сделать вид, что мы не виноваты, а нас ввели в заблуждение… попытаться стоит.
- И… - Махмуд запнулся, но все же продолжил: - Я не могу просить о таком тебя, это очень опасно… но если бы кто-то мог расспросить людей о том шатре, который так тщательно охраняют… или побывать поблизости…
