- Благодарю вас за доверие, - с почтением сказал Махмуд.
*
Аудиенция оставила у него смешанные предчувствия. С одной стороны, его внимательно слушали и к его мнению относились с уважением,… на него рассчитывали даже в случае необходимости дипломатической миссии! Но мысль о том, что война начнется рано или поздно, сводила эту радость на нет.
Только бы войска Балтрейна не вторглись в Турцию вновь! Двенадцать лет прошло, но разрушенные дома и пылающие костры Махмуд помнил до сих пор. Его бросало в холодный пот при одной мысли о том, что другие дети могут пережить то, что он сам и его друзья когда-то. Семье Ибрагима в войну пришлось уехать из Хизара и ютиться у дальних родственников, которым и самим приходилось нелегко. У Джафара балтрейнский офицер похитил старшую сестру, и до сих пор никто не знал, где она. Маленького братика Дениза убили пьяные солдаты – просто так, потому что ребенок в недобрый час выскочил из дома посмотреть на лошадей.
Всё это может повториться.
Махмуд не знал, с кем разделить свой страх. Было бы слишком жестоко вспоминать прошлое с друзьями, у каждого из которых те же шрамы на душе. А супруг ясно дал понять, что считает откровенные разговоры лишними. Страшно даже попробовать представить себе, какие скелеты в шкафу хранятся у него.
«Я не знаю другой жизни, меня забрали на службу в тринадцать лет…».
Что же, прошлое прошлым, но сейчас остается только выстоять. Вдвоем.
========== Глава 13 ==========
- Что сказал Великий паша о твоем визите в Сент-Михаэль? – спросил Заганос после ужина, когда они вместе пили чай.
- Он остался доволен тем, что мы добились успеха… впрочем, это больше заслуга Халил-паши и твоя, я просто сделал всё возможное, чтобы дедушка Халил добрался в Балтрейн живым и невредимым, - Махмуд прикрыл глаза. – Но Великий паша говорит, война неизбежна, имперцы могут со временем найти новый повод. Или просто вторгнуться внезапно, как это бывало в прежние времена. Я так надеюсь, что это не окажется правдой!
- Увы, многое в политике от нас и наших желаний не зависит. Приходится искать лучший возможный выход из тех, что есть, - с горечью сказал Заганос.
Махмуд допил чай и поставил чашку на стол.
- Когда я учился в школе огланов,… у каждого из моих друзей были свои страшные воспоминания о войне. У кого-то погибли в бою родные, кто-то лишился дома. Я… я не хочу, чтобы такое снова повторилось.
Сказав это, он тесно сцепил ладони в замок, так, что даже костяшки пальцев побелели. Наверное, было бы неосторожно делиться такими мыслями с супругом, зная его мнение об откровенных разговорах. Но с кем тогда еще говорить?
И – что это за жизнь вдвоем, если таиться в каждом слове и деле, скрывать, недоговаривать, явно обманывать? Те, кто предназначены друг другу самим небом, так поступать не должны.
- Ты думал, что этого хочу я, в своих личных интересах? – слегка насмешливо спросил Заганос, едва заметно усмехнувшись. – Неужели ты такого мнения обо мне…
- Я… не… - Махмуд смутился. – Я вовсе не собирался тебя обидеть!
- Ладно-ладно, я понимаю, что ты имел в виду. Мне кажется, любой здравомыслящий человек, который видел то, что видели мы двенадцать лет назад, не стремится пережить это вновь. Но правящие семьи Балтрейна, которые решают государственные вопросы, оставаясь в столице, не видели разрушенных городов, не дышали дымом костров. Никто из них не знает, что такое нести на руках погибшего товарища. Они принимают в расчет другое. Земли. Деньги. Слава. И что бы я ни думал об этом сам, я должен принимать действительность, как она есть. И готовиться к войне. – Заганос говорил это ровным, отстраненным тоном, и только во взгляде было что-то, отчего Махмуду становилось не по себе. – Впрочем, об этом мы можем поговорить позже.
Юноша настороженно взглянул на него.
- Война и политика – не самая лучшая тема для разговора накануне первой брачной ночи,- будто в шутку, добавил Заганос.
Первая ночь.
Это было так же неизбежно, как новая война. Только теперь Махмуд понимал, почему многие поэты сравнивали любовь с войной…
Точнее, это напоминало поход по совершенно незнакомой территории, когда ты даже представить себе не можешь, чего ждать, а отрывочные и далеко неполные знания вызывают больше вопросов, чем дают ответов.
========== Глава 14 ==========
Мысли спутывались в какой-то пестрый клубок совершенно разных нитей. Теперь, когда уже столько прежних представлений о жизни развеялись, словно утренний туман, Махмуд не знал, чего ожидать, и опасался даже что-либо воображать – вдруг и это окажется только фантазией, которую сокрушит очередная горькая правда?..
Он встретил избранного два месяца назад, и значительную часть этого срока провел в странствиях. То понимание и принятие своей судьбы, которое у них уже было, казалось таким хрупким и зыбким, будто замок из песка, который может развеяться от первого же сильного порыва ветра. Даже дав клятву ни-шан, Заганос дорожил прежним своим образом жизни, прежними привычками, и то, что было у него на душе, по-прежнему оставалось тайной за семью печатями.
«Мы дали друг другу клятву – но с тех пор поцеловались всего пару раз,… а после того, как я спросил его о его прошлом на войне в ту первую тренировку, после наших занятием рукопашным боем и фехтованием в купальне он скрывается за ширмой. Я сам был слишком неосторожен… и теперь… чего нам теперь ждать друг от друга?».
Лежа в постели, Махмуд смотрел на неяркий, мерцающий огонек светильника и пытался заставить себя не волноваться зря. В конце концов, были же приятны прикосновения и поцелуи супруга… и ведь с ни-шан ничего страшного случиться просто не может, избранные не могут причинить друг другу вред!
Но когда Заганос пришел и лег рядом, парень вздрогнул, только усилием воли подавив желание отодвинуться.
- Т-ты только скажи мне, что я должен делать… я совсем ничего не знаю.
- Главное, не бойся. Или ты думаешь, что это страшнее, чем бороться против нескольких наемников в одиночку? – спросил Заганос, тихо засмеявшись и сбрасывая легкий халат.
Теперь их не разделяло ничего. Махмуд осторожно подвинулся ближе, прижимаясь, провел по плечу мужа кончиками пальцев, чувствуя те самые следы, оставшиеся от колец с шипами.
- Не знаю,… вдруг я что-то сделаю не так?..
Вместо ответа Заганос поцеловал его, будто давая понять, что долгие разговоры сейчас неуместны. Махмуд закрыл глаза, продолжая легко-легко, едва ощутимо, прикасаться к нему. Тепло… хорошо… но он чувствовал, что шрамы на плече были не единственными. Будто этими прикосновениями читал летопись прошлого, тщательно скрываемую за темной одеждой, за насмешливыми фразами, непроницаемым взглядом. Длинный шрам на боку, а чуть ниже – скорее всего, след от ожога.
Конечно, после всего этого трудно кому-то доверять… трудно верить во что-то вообще.
*
«Вдруг я что-то сделаю не так?..».
Наивные сомнения. Дрожащее от волнения тело. Щеки, пылающие от приливающего жара.
Но эти доверчиво приоткрытые губы так хочется целовать, еще и еще, не в силах оторваться ни на миг.
Робкие ласки, легкие-легкие, едва ощутимые и от того еще более желанные. Махмуд еще не знает ничего о плотской любви, и все же… из него получится прекрасный любовник. Внимательный. Нежный.
Заганос поймал пальцами запястье парня, направляя его ладонь, прошептал:
- Смелее…
Чувствовать ласковые прикосновения было приятно. Так забавно – тихо смеяться от неуверенного шепота:
- Тебе нравится?
- Разве я тебе не сказал бы, если бы нет? – с привычной насмешливой интонацией спросил Заганос, отвечая на ласки и опускаясь поцелуями всё ниже, не обращая внимания на смущенную мольбу: «не надо… ах… нет…». Дрожь желания говорила совсем иное.
И он хотел этой нежности. Может быть, так дает о себе знать магия, которая заставляет «избранных» желать друг друга. Но как бы там ни было, он наслаждался ощущением сильного и в то же время гибкого тела в своих руках, теплом и едва ощутимым ароматом трав.
