Из шкафа Хены выпал желтый зонт.

========== 16. The Truth Untold ==========

POV Yoongi

День аварии

— Юнги, успокойся, — отец говорил со мной очень раздраженно. — Ты ведешь себя грубо.

— Я веду себя грубо? В каком месте? — Я начинал закипать.

— Во всех.

— Это вы ведете себя грубо! Вы решаете за нас с Чонки, с кем мы будем жить, вы делите нас, как вещи! Я не хочу никуда ехать!

Мать обернулась ко мне. Вид у нее был потерянный, в глазах было отчаяние. Она никак не ожидала того, что я знаю истинную причину нашей поездки в Кванджу.

— Мы могли остаться дома, вы могли бы не разводиться, а поговорить с нами!

— Юнги, успокойся, мы приедем к бабушке и дедушке и все решим там, — отозвался мой старший брат. Я посмотрел на брата, как на предателя.

- Если мы туда приедем, то все решат за нас… Почему ты не понимаешь?!

— Юнги, — вздохнула мать, пытаясь успокоиться. — Это просто семейный совет, мы еще не разводимся.

- Вы нас бросаете.

Я буркнул еще что-то неразборчивое. У меня было очень плохое настроение. Я очень плохо спал, и поездка к родственникам, в жаркой и душной машине не доставляла мне большого удовольствия. Энтузиазма во мне было ноль.

— Мне плохо, я хочу домой.

Чонки больше ничего не говорил мне. Он тоже был подавлен.

Мне стало совсем неприятно находиться в замкнутом пространстве вместе с папой и мамой, которые никак не желали понять, что нам следует просто развернуться и поехать домой, жить прежней жизнью дружной семьи. Но мои отец и мать были против меня.

— Милый, отвлекись, музыку послушай. Хочешь книжку? — Мать протягивала мне свою книгу, взятую для того, чтобы читать в дороге.

— Не указывай мне, — уже более жалобно отозвался я. — Она неинтересная, я ничего не хочу.

Гнев пожирал меня. Я чувствовал, что меня не воспринимают всерьез.

- Просто скажите, что мы будем жить вместе!

В машине наступило молчание. Отец вел автомобиль, сосредоточившись на дороге. Мать принялась читать свою книжку, делая вид, что не замечает ничего вокруг. Брат играл в игры на телефоне, сильно хмурясь. Чонки был терпеливее меня. А я был предоставлен сам себе со своим страхом один на один.

У меня сильно разболелась голова, и я не мог не говорить об этом периодически.

— Хватит ныть, — очень резко отозвался, наконец, Чонки. Я был в шоке от его слов.

— Я не ною, мне больно! Отстань от меня.

— Таблетки тебе на что?

— Она горькая, я не хочу пить ее без воды.

— Тогда молчи!

— Не ори на меня!

— Юнги, успокойся, пожалуйста.

— Как я могу успокоиться? Вы не любите нас, — горько произнес я, хотя я так не любил манипулировать родителями с помощью этой фразы. Но тогда я ощущал себя загнанным в угол.

— Что за глупости? - Снова этот растерянный мамин взгляд. - Не говори такого, Юнги.

— А… — Мне хотелось рвать и метать от несправедливости. — А вам можно говорить о разводе? Просто скажите, почему, я отстану! Но лучше нам поехать домой.

— Сиди спокойно!

Опять мама принялась всех успокаивать, хотя, казалось бы, что спокойствию больше не суждено было вернуться к каждому из нас. Я отвернулся к окну, пытаясь сдерживать слезы. Казалось, что поездку нельзя было сделать еще хуже, но оказалось, что можно.

На половине пути полил дождь. Мои родители не придали значения дождю, когда он только-только начинался. Но потом сильно пожалели о том, что не остановились где-нибудь у города. У дороги не было ни одного домика.

— Черт бы побрал этот ливень, — громко выдохнул отец. Мама начала нервничать. Брат выключил телефон.

— Все, — сказал я холодно. — Утонем.

— Типун тебе на язык, — отозвался отец. — Здесь должно быть село, — и мужчина стал вглядываться в завесу дождя. Ливень был ужасающим. Я сжался на сидении, прикрывая уши, настолько громко гремело снаружи.

— Прошла голова, братишка? — Насмешливо спросил Чонки. — Вот и сбылась твоя мечта никуда не ехать. Накаркал, небось.

Я слышал, что Чонки тоже взволнован, но он же должен был сохранять спокойствие, как старший брат. А я не мог.

— Да, сбылась! — Воскликнул я. - Лучше утонуть, чем жить порознь!

— Не кричи, — нахмурился мой брат.

— Не кричи? Этот день просто ужасен, зачем мы поехали?

Брат несильно, но чувствительно ударил меня по руке.

— Всем нервы не мотай!

— ДА ЧТОБ ВАС ВСЕХ!

— Мы заворачиваем, мальчики! — Мать обернулась к нам. Я отчетливо помнил ее лицо, пересеченное тенью. Женщина повернулась обратно и внезапно закричала в страхе:

— ОСТАНОВИСЬ!

Родители будто увидели что-то на дороге. На их лицах застыла гримаса ужаса.

Я сильно сжался и уткнулся лбом в переднее кресло, на котором сидел отец, когда почувствовал ужасающей силы удар. Из моей груди выбило воздух, ремень сильно сдавил мое тело поперек. Я чуть не умер от страха. Это были самые страшные секунды в моей жизни.

Прямо над моей головой громыхнуло. Я дрожащей рукой потянулся к брату, который сидел справа от меня. Я нащупал его руку и сильно затряс ее.

— Чонки… Чонки!

Я повернул голову и сильно затрясся. Я не хочу описывать то, что я увидел. Я начал лишаться чувств, когда кто-то начал вытаскивать меня из горящей машины. Мне было очень плохо, все плыло в глазах. Я не мог издать ни звука, против своей воли глядя на своих погибших родителей и тот автомобиль, который врезался в наш. Из машины вытаскивали мальчика, который, в отличие от меня, кричал страшным голосом и вырывался из рук своих спасителей. Люди были в рабочей одежде и выглядели не менее потрясенными, чем мы. В моей голове проносилась одна и та же мысль: «Я ругался с ними в последние секунды их жизни, я убийца, убийца, УБИЙЦА!»

— Второй ребенок живой?!

— Нет!

Я вспомнил, как тряс руку брата с ощущением, будто держу в руке куклу. Убийца, убийца…

— Вытаскивайте женщину!..

Мальчик, которого вытащили из другой машины, вырвался из рук державшего его мужчины и шлепнулся в грязь. Я тупо смотрел на машины, на людей, на него. Мальчик посмотрел на меня с ненавистью в красных от слез глазах. Его лицо было ужасно искажено, губы поджаты, подбородок сморщен, мокрые волосы прилипли к лицу. Я с трудом отвел взгляд от лица ребенка. И теперь я глядел на предмет, который казался явно лишним во всей этой обстановке. Он был ярким и резал глаза. Проливной дождь и ветер швыряли по дороге раскрытый желтый зонт.

*

Я вытянул вперед руку, указывая пальцем на зонт. Рука ходила ходуном, челюсть отвисла. Я не знал, что сказать. Резко нахлынувшие воспоминания сковали мой разум. Наконец, ко мне вернулся дар речи. И первым, что я произнес, было:

— Я был там… Я был, но я ничего не помнил…

Хена, похоже, поняла, о чем я говорю. Она закрыла лицо руками.

— Я…я довел своих родителей… Это я виноват в том, что случилось! — Я знал, что нельзя кричать, но боль заставляла меня говорить громко.

— Это не ты! - Хена перегнулась через чайный столик, хватая меня за плечи. Чай расплескался, но нам было не до чая. — Это…это я виновата в том, что случилось с вами.

— «С вами»? — Перед моим внутренним взором возникло перекошенное лицо мальчика из второй машины. — Со мной и… Хосоком? Это был он?

— Да, — Хена судорожно вздохнула. — Я все расскажу тебе. Я, наконец, все расскажу тебе!

В тот выходной день 4 июня Хена проводила время, как обычно, на улице. По радио передавали ливень, но небо было чистым и безоблачным, солнечный свет проникал в самые темные уголки и заставлял листья деревьев излучать зеленый свет. Хена все же захватила с собой из дома зонт — большой, желтый зонт, который принадлежал матери девочки. Хена отправилась достаточно далеко от дома. Она хотела дойти до рисовой плантации, на которой работали родители. Однако остановили девочку два препятствия. Одно из них являлось дорогой, по которой то и дело летали машины, а другим стал внезапно начавшийся дождь. Выйдя из низины к дороге, Хена разочаровалась в своем путешествии и хотела уже повернуть обратно к дому, но прежде решила раскрыть зонт. Это стало большой ошибкой. Большой зонт, слишком тяжелый для маленькой девочки и слишком легкий для резкого порыва ветра, вырвало из рук Хены и понесло прямо на дорогу. Хена обмерла. Теперь перед ней стоял сложный выбор: либо не выскакивать на дорогу, чтобы, не дай бог, не попасть под машину, либо быстро сбегать за маминым зонтом и не получить дома выговор за потерю родительской вещи. На секунду в голове девочки пронеслась мысль: может, зонт вынесет ветром на обочину, зонт зацепится за куст, и потом родители пойдут и снимут его оттуда? Но разумная мысль полностью испарилась из головы Хены, когда дождь начал усиливаться и остановил движение зонта к обочине биением тяжелых капель. Нужно было бежать домой, чтобы не вымокнуть и не заболеть, но в Хене настолько было сильно чувство ответственности за чужие вещи, что оно прибавило девочке решительности. Хена сделала шаг на дорогу. «Я быстро», — подумала она. — «Одна нога здесь, другая там».