В Моэнго мне довелось побывать через несколько дней. Широченная автострада пролегла к нему от столицы через девственные леса, болота и десятки небольших рек. Если отвлечься на миг от окружающей природы и то и дело перебегающих дорогу экзотических животных, впечатление такое, будто едешь по современному автобану где-нибудь в Европе или Америке. Это и не удивительно: строили шоссе американцы и голландцы для транспортировки добытых бокситов в порт Ньив-Амстердам.
Сам Моэнго выгодно отличается даже от столицы своими красиво и необычно расставленными коттеджами, чистыми асфальтированными улицами, зеленью ухоженных газонов и другими благами городской цивилизации. Американская компания «АЛКОА» — полновластная хозяйка бокситных разработок — старалась для себя, обосновываясь здесь прочно и надолго. Но и суринамским рабочим, которых тут всего шесть тысяч, созданы условия намного лучшие, чем на других предприятиях страны. Расчет был простой: показать свою «щедрость» в сравнении с голландцами и избежать социальных конфликтов, заставить рабочих не думать ни о классовой борьбе, ни о национализации.
Когда-то в Гвиану колонизаторов и авантюристов влекло мифическое Эльдорадо. Как известно, надежды их не оправдались. Богатые залежи бокситов, найденные в 1915 году в Суринаме, с лихвой затмили легенды о сказочной стране золота. Их добыча сулила такие барыши, что о золоте забыли вообще, отдав промывку речных песков в руки голландских предпринимателей, не потерявших еще надежды разбогатеть на подневольном труде лесных негров.
Первый завод по добыче бокситов начал действовать в 1922 году, и принадлежал он «Алюминиум Компани оф Америка» («АЛКОА»), но полуфабрикат вывозили в США, где из него выплавляли конечный продукт — алюминий. Разработки в Моэнго ведутся открытым способом — ценнейшие руды залегают почти на поверхности земли, что делает их добычу очень дешевой, принося американской монополии и голландскому концерну «Биллитон» баснословные прибыли. Если еще учесть, что содержание алюминия в руде одно из самых высоких в мире — около 25 процентов, — станет ясно, почему так цепко держатся за свои владения неоколонизаторы.
Суринам почти полностью обеспечивает потребности США в бокситах, занимая первое место в мире по их разведанным запасам (6 миллиардов тонн) и третье — по добыче (около 7 миллионов тонн). Сосредоточена она в руках «Суринам алюминиум» («Суралко»), дочерней компании «АЛКОА», контролирующей две трети добычи, и уже упоминавшейся «Биллитон». Годы хозяйничанья этих спрутов в экономике страны нанесли ей огромный ущерб — за океан уплывали бесценные богатства, а колония не имела права голоса: налоги были смехотворно низкими, но бороться с «АЛКОА» за более справедливое распределение доходов Голландия даже не пыталась.
Но постепенно монополии почувствовали, что их беззастенчивый грабеж вызывает недовольство. К тому же в 1954 году Суринам получил внутреннюю автономию от Голландии и стал пристальнее присматриваться к порядкам в своем доме. Уже четыре года спустя правительство вынудило «АЛКОА» заключить соглашение о дальнейшей разведке месторождений бокситов и о строительстве завода по производству алюминия на территории страны. Для этого компания построила в 1966 году мощную электростанцию на реке Суринам, неподалеку от местечка Афобака, и в том же году были получены первые тысячи тонн суринамского алюминия.
Начавшаяся борьба за политическую независимость Суринама, естественно, коснулась и деятельности иностранных монополий в экономике страны. В 1974 году «АЛКОА» согласилась выплачивать вдвое более высокий, чем раньше, налог за вывозимые бокситы, а чуть позднее правительство заявило, что оно увеличит его еще в четыре раза. Монополии пытались было воспротивиться этому, но дело им уже пришлось иметь с суверенным государством, и они уступили. Уступили потому, что по-прежнему в выигрыше, хотя и не таком, как ранее, фантастическом.
Все это мне невольно вспомнилось, когда в сопровождении одного из служащих «АЛКОА» мы ходили по заводу. Правда, разрешение посетить его хозяева дали с оговоркой: никаких цифр, никаких бесед с рабочими — только внешний осмотр. Но даже столь поверхностное знакомство помогло мне почувствовать, как много теряет страна, вынужденная пока мириться с прочно сидящими на ее земле современными пиратами и эксплуататорами.
На память пришли и с гордостью сказанные слова Маршела Мейера: «Это будет второй по величине город с населением свыше ста тысяч человек, а то, что этот заказ исходит от правительства, накладывает на нас особую ответственность — мы ведь теперь независимая страна». Да, у правительства далеко идущие планы взять под свой контроль добычу природных богатств и направить их на благо всего народа для решения стоящих перед Суринамом острых социальных проблем: массовой безработицы, упадка сельского хозяйства, постоянного недоедания, тяжелых болезней, вымирания коренного населения — индейцев и многих других. Страну предстоит вырвать из тьмы неграмотности, вселить в людей уверенность в том, что завоеванная независимость — не громкая фраза, а новая страница в долгой и пока безрадостной истории.
Беседа с министром экономического развития страны М. Кембриджем была долгой и обстоятельной в его кабинете, увешанном бесчисленным количеством карт, схем, диаграмм и графиков. Сделаны они были недавно и отражали недавно начатый процесс, рассчитанный на многие годы, хотя есть и подробно разработанный пятилетний план. Однако мой собеседник почти не прибегал к их помощи — он все знал наизусть.
— Мы начинаем комплексное преобразование страны, — говорил министр, — но начинаем его в невыгодных для нас условиях экономического застоя, отсутствия средств и кадров, политической глухоты большинства населения. Поэтому на первый план мы выдвинули программу развития общего образования. Одновременно с этим мы стремимся увеличить занятость и вложения в экономику, повысить жизненный уровень населения и добиться на всей нашей территории действенного руководства.
Здесь необходимо сделать небольшое отступление, чтобы были понятны слова министра. Предоставляя Суринаму независимость, Голландия действовала по уже отработанному англичанами неоколониалистскому трафарету: «Уйти, чтобы остаться». Как это выглядело в данном случае? Довольно просто: выдача двухмиллиардного кредита сопровождалась требованием производить в течение многих лет ту продукцию, в которой заинтересована Голландия. Это был диктат, но Суринам, не имеющий необходимого количества своих специалистов и денег, не мог не уступить, чтобы еще больше не ухудшить свое экономическое положение.
Лес — второе по значению богатство страны. Экспорт древесины ценных и редких пород мог бы дать казне значительные средства, но разработка огромных нетронутых лесных массивов затруднена отсутствием дорог и отдаленностью от портов, тяжелыми условиями труда во влажной сельве и гористой местностью. Сейчас правительство намерено стимулировать развитие этой отрасли, привлекая к работе индейцев и лесных негров и приобщая их таким образом к активной деятельности на благо всей страны.
— Начало всегда тяжело дается, — вздыхает М. Кембридж, — а мы к тому же веками были изолированы от остального мира. Буржуазная пропаганда пугала нас коммунизмом, и многие суринамцы боятся одного этого слова, но мы всерьез думаем о сотрудничестве с социалистическими странами, понимая, как важен для нас их опыт и возможности.
Правительство думает о строительстве новых предприятий по переработке риса, кофе, цитрусовых, какао и других культур, которыми богата страна и которые экспортирует. О возведении новых электростанций на своих крупнейших многоводных реках. О привлечении частного капитала в горнодобывающую и деревообрабатывающую промышленность. О прокладке новых дорог к еще не освоенным богатствам железной руды и нефти и о многих других важнейших проектах, которые сразу были бы заметны в намеченной общей программе становления независимого Суринама.
Да, много сложных проблем, пришедших с провозглашением политической самостоятельности, ему предстоит решить. Половина населения страны занята в сельском хозяйстве, но это в основном батраки на плантациях голландских и местных латифундистов или влачащие жалкое существование мелкие семейные фермеры. Поэтому не удивительно, что столь богатая страна, где можно получать по два урожая в год, ввозит абсолютное большинство продуктов питания: растительное масло и консервы, мясо и молоко, зерно, кондитерские изделия и даже фрукты и овощи.
