Скажем, для переработки тех же цитрусовых построен современный консервный завод и крупнейший на Кубе холодильник. В ближайшие годы появятся еще несколько таких же предприятий, которые будут выпускать не только соки, но и различное варенье и компоты из мандаринов, апельсинов, грейпфрутов и тамаринго. Большая часть этой продукции предусмотрена для продажи в другие страны, в том числе в Советский Союз, который станет основным покупателем кубинских цитрусовых.

На рыбном комбинате, уютно расположившемся на берегу одной из речушек, объяснения мне давал начальник цеха по обработке лангустов Апелио Гонсалес. Он молод, совсем недавно вернулся из армии и, как бывший военный, говорит лаконично и четко, но со знанием дела. Когда-то вместе с отцом он сам промышлял лангусту в рыболовецком кооперативе неподалеку от города Матансас, там же работал в цехе по их разделке. Так что не впервые он здесь столкнулся с этими редкими обитателями теплых морей, которые за год вырастают всего на пять-шесть сантиметров, хотя к пяти-шести годам вес их достигает полукилограмма.

— Вот этих усатых великанов, — с улыбкой говорит Апелио, показывая на еще живых лангустов, плавающих в огромном железобетонном бассейне, — привезли сегодня. Сегодня же мы готовы будем отправить их во Францию, Испанию, Италию, Японию или Канаду.

Завод этот совсем новый, производство полностью механизировано и автоматизировано. По четыре — шесть тонн лангустов или креветок в день способны выпускать его цеха и принимать холодильники. Но есть еще и рыбный цех, продукция которого идет для нужд страны. Чиерна, агуха — рыба-игла, бонито — полосатый тунец, вьяхайба и другие экзотические породы рыб тропических морей здесь консервируются, вялятся, жарятся и отправляются на «большой остров».

…Недавно проложенное широкое шоссе к заводу по обработке каолина идет мимо все тех же бесконечных плантаций грейпфрутов и молодых посадок манговых деревьев. Легкий бриз не дает прохлады — духота плотной массой висит в воздухе, а безмолвно-величавое море напоминает огромное зеркало, отражающее солнце. Тишина, покой — почти идиллия. И лишь желтый дымок из труб завода возвращает к реальности — живая действительность предстает перед глазами во всей своей полноте.

А за воротами завода и вовсе окунаешься в рабочие будни, на какое-то время забывая о красоте возделанной земли. Здесь привычный шум, грохот оборудования, беспрерывный поток тяжелых грузовиков, груженных каолином — фарфоровой землей. Пройдя сложный процесс переработки, она примет свой привычный светло-стальной цвет и станет исходным сырьем для многих предприятий Кубы, выпускающих кафель и фаянс, огнеупорные и парфюмерные изделия, бумагу, шину, керамику и многое другое.

— Наш завод существует около пятнадцати лет, — рассказывает его директор Рафаэль Маитин. — Построен он по предложению легендарного Эрнесто Че Гевары в его бытность министром экономики. Тогда нам планировалось производство 24 тонн каолина в сутки, и это поначалу было нелегким делом. Сейчас мы даем в среднем 75 тонн в сутки и не считаем это пределом возможного.

Рост в три с лишним раза — заметный рост. Конечно, опыт и мастерство рабочих, инженеров и техников сыграли свою роль, но есть и еще более веские основания — новое технологическое оборудование чехословацкого производства. Не первый год поступает оно сюда, вытесняя старое, а планы расширения завода рождают все новые потребности. На заводе ждут очередную партию машин из Советского Союза, которые еще больше увеличат мощность предприятия.

— Да и рудник нам близ Демахагуа трудно узнать, — вступает в разговор главный инженер завода Мельикадес Акоста. — Сейчас там столько техники — экскаваторов, бульдозеров и самосвалов, — сколько было, наверное, еще недавно на всем Пиносе. Они отлично трудятся в условиях тропиков, и проблемы нехватки сырья у нас ни разу не возникало.

Каолин — одно из богатств Кубы, открытое советскими геологами. Разработка каолина позволила не только отказаться от импорта этого столь необходимого и дорогостоящего сырья, но и поставлять его во многие страны.

Однако суда, отправляющиеся с Пиноса, увозят еще один минерал, составляющий гордость острова, — редкой красоты белый и розовый мрамор. Запасы его и по сей день огромны, хотя разработка ведется уже несколько десятилетий. Но только после победы революции добыча мрамора была поставлена на промышленную основу и возросла в восемь раз.

Карьер начинается сразу же за городскими домами, у подножия невысоких лысоватых гор Сьерра-де-Касас. Скрежет тросов, которыми режут скалы, грохот отбойных молотков слышны далеко окрест, а вблизи их говорить и вовсе невозможно. Альфредо Сото, руководитель одной из бригад, стараясь перекрыть шум, кричит мне в самое ухо:

— Наш мрамор не хуже знаменитого каррарского в Италии, а может, в чем-то и лучше — в нем нет железа, и он не окисляется с годами от влажности. Скоро и шум этот кончится — мы получили советские дисковые фрезы, которые и производительнее и работают намного тише.

Неподалеку от нас рабочие перфораторами пробивают отверстия для закладки динамита — взрыв должен отделить кусок скалы от монолита. До революции это был поистине каторжный труд: в тело горы вручную вгоняли стальные штыри и громадными кувалдами откалывали куски породы. Сейчас длинная стальная нить, которая приводится в движение электромотором, обтягивает вокруг отдельный кариатид и распиливает его на равные квадраты, пригодные для транспортировки. Затем уже в Гаване их «нарежут» тонкими плитами и отшлифуют на специальных машинах — мрамор для облицовки готов, он красив и долговечен.

Признаться, я даже не поверил вначале, когда Альфредо сказал, что за час работы удается распилить всего полтора сантиметра, а на отсечение большой плиты от куска скалы уходит месяц-полтора. Но чуть позже на небольшом заводе неподалеку от карьера, где распиливают на узкие и тонкие плитки сравнительно маленькие блоки, мне вновь назвали те же полтора сантиметра. И с надеждой на резкое ускорение процесса добычи и обработки мрамора говорили о новых машинах, поступивших из Советского Союза.

И вновь бежит гладко уложенная лента шоссе, а духота рождает миражи, которые при приближении тут же исчезают. Сады обступают дорогу, берут ее в плен и выпускают у самого города, где бьется напряженный пульс рождающейся индустрии. Это новое, промышленное обличье еще недавно пустынного острова ему тоже к лицу. Так что коррекция, которую внесло время, весьма существенная.

Такой он сегодня, бывший пиратский Пинос. Я люблю бывать на нем и невольно всякий раз сравниваю с другими островами Карибского моря, чья история очень похожа на его прошлое. Но какая же разница в их настоящем! Социализм, который строит братская Куба, действительно преобразил Пинос. И вновь на память приходят слова, сказанные мне в одном из интервью товарищем Фиделем Кастро:

«Очень редко удается увидеть, как большие мечты воплощаются в жизнь. Нам здорово повезло: мы с абсолютной уверенностью можем сказать, что Пинос, который в недалеком будущем получит имя Острова молодости, является для нашей революции мечтой, ставшей действительностью».

До новой встречи, романтический остров в бирюзовой оправе вод, плывущий в прекрасное завтра. До новой встречи…

Величественные католические соборы Порт-оф-Спейна, столицы Тринидада и Тобаго.

Улицы, бульвары Порт-оф-Спейна.

Этих красавцев павлинов можно встретить на самых оживленных улицах столицы Тринидада и Тобаго.