Вот только мальчишка в своём послании забыл уточнить, в каком именно гроте назначает встречу. На пляже, больше всего облюбованном туристами Истборна, настоящего грота не было, зато находилось несколько крохотных тесных пещер, образованных крупными валунами. Мо под предлогом сбора камней уже обошла два грота, и, начиная волноваться, приближалась к третьему, находившемуся совсем рядом с кромкой воды, где можно было легко скрыться от чужих глаз. Есть что-то магическое в числе три – почему-то именно на третью пещеру Мо возлагала большие надежды. Тем более, если она ещё раз отпросится в туалет у тётки, та, чего доброго, отведёт её к врачу или, того хуже, обо всём догадается.

По дороге Мо бросила взгляд на мужчину с сеттером, прогуливавшегося по пляжу. Тот как раз смотрел на часы и говорил что-то конопатому юноше, занятому игрой в шахматы. Молодой человек в ответ мясистым пальцем указал на доску, и мужчина согласно кивнул, видимо, разрешив закончить партию. Толстая, как ливерная колбаса, веснушчатая рука протянулась к шахматной фигуре и убрала её с поля, поверженную. Подросток с полминуты заинтересованно рассматривал тёмную фигурку, будто прикидывал, нельзя ли «съесть» её по-настоящему. Мо прыснула – на языке у неё уже вертелась шутка, которой она обязательно поделится с Шерли. Минут пять-семь у них, по крайней мере, будет.

Приближаясь к своеобразному «шалашу» из огромных камней, каждый из которых был больше Мо, юная художница заметила в траве у входа ещё один белый овальный камень. Какой забавный, подумалось Мо, отличное пополнение коллекции. Девочка протянула к нему руку, но под её лёгким прикосновением камень внезапно помялся. Совсем чуть-чуть, но Мо испуганно отпрянула. Камень действительно оказался птичьим яйцом. Девочка обошла гнездо в траве стороной, в душе надеясь, что она не сильно повредила птенцу, наклонилась пониже и юркнула в грот.

Третья пещера оказалась немного больше, чем предыдущие. Внутри было сумрачно и прохладно, мокрый песок лип к сандалиям, под подошвами поскрипывали мелкие ракушки. Мо твёрдо решила во что бы то ни стало дождаться товарища на этот раз – в конце концов, у Шерли тоже не так много времени. Его отец собирался вот-вот увести семейство с пляжа, а брат не мог тянуть время бесконечно.

В ожидании девочка забрела в угол грота и осторожно взялась за подол платья – всё-таки она выпила действительно много апельсинового сока.

– Фу, могла бы подождать, когда я уйду, – донеслось из глубины.

Мо вздрогнула и вскочила, спешно оправляя подол. Укоризненно посмотрела в тёмный угол:

– Шерли! Надо было, между прочим, сразу голос подать.

Взлохмаченная шевелюра Шерли показалась из узкой расщелины между камнями в глубине грота. Его долговязая фигура и неожиданно изящное движение, с каким подросток разогнулся, выбираясь из тесного укрытия; его настороженные и в то же время любопытные глаза, как у зеленоокого зверёныша, – все его черты, такие знакомые (такие родные?) заставили Мо понять, насколько она соскучилась по товарищу.

Шерли неловко замер, глядя на подругу. У приятелей скопилось столько новостей, которые не терпелось выплеснуть, но оба, как придурки, молчали.

– Я… я знаю, что ты невиноват …, – начала Мо и осеклась, но нашла в себе силы продолжить. – Ты не нарочно убил ту старуху, Мэйбл. Ник мне рассказал.

– Ты виделась с Ником?!

Морские глаза Шерли сверкнули от вскипающего негодования.

– Конечно, виделась, – растерялась Мо. – Должна же я была разобраться в вашей истории. На следующий вечер после той грозы я сбежала и условилась встретиться с Ником в оранжерее и прихватить свой альбом. После той встречи я надолго заболела и так боялась, что тётка увезёт меня в Лондон раньше, чем мы с тобой увидимся…

– Не заговаривай мне зубы. Ты встречалась с Ником, и вы натворили всё то, о чём галдят сейчас в газетах и на улицах? – не унимался Шерли. Мальчишка надвигался на Мо, угрожающе глядя на неё сверху вниз.

– Да, и что такого? – созналась Мо и мятежно вскинула голову. – Я, между прочим, собиралась всё тебе рассказать во всех подробностях, ничего не скрывая, в отличие от тебя.

– Да нужны мне твои детали, – отмахнулся Шерли, приперев Мо к каменной стенке. – Ты шастала к беглецу из Клинктона без меня!

Мо остолбенела. Неужели Шерли ревнует?! Вот интересно только, кого к кому? Ревнует чокнутого приятеля-убийцу за то, что тот нашёл себе дурочку-соучастницу вместо Шерли для новых “приключений”? Или ревнует саму Мо за то, что она теперь показывает другим свой альбом?

– Не вздумай больше одна ходить к Нику, – убийственно прошелестел низкий голос Шерли.

– Не вздумай мне указывать, – обиделась Мо.

– А как же иначе – вдруг тебя угораздит сгинуть где-нибудь, что мне тогда прикажешь делать?

Эх, и почему они всегда сначала ругаются, прежде чем Шерли скажет нечто путное? Мо настолько устала и осмелела, что решила тоже совершить нечто дельное. Встала на цыпочки и чмокнула долговязого мальчишку в точёный нос.

– Фу, болото разводишь, – Шерли отвернулся, но Мо заметила на его губах довольную улыбку.

Мальчишка явно оттаял и опустился на песок, а Мо, отлучившись на минуту из пещеры (всё-таки сок давал о себе знать), уселась напротив него и выложила, наконец, мысль, которую вынашивала целую неделю:

– Мы помогали Нику скрываться от полиции, нашли для него кров и еду, значит, мы ответственны за его выходки. – Мо задумчиво водила пальцем среди песчинок и ракушек, излагая свои переживания. – Ты спросишь, почему меня тревожит Ник? Тут и думать нечего. Ник заставил тебя пойти с ним на преступление, и кончилось тем, что погибла женщина. Ник вручил мне в руки цепь, и случилось так, что трое ребят оказались в больнице.

Шерли кивнул с хмурым видом, не перебивая явно заготовленную речь Мо. Девочка же спешила воспользоваться столь редким моментом:

– Так, почему нам стоит волноваться, разобрались. Теперь остался вопрос, кто такой Ник? Нам он говорил, что работал садовником в поместье, вот только… – Мо припомнила недавний эпизод с Ником в оранжерее, – вот только сам не может отличить лютик от орхидеи. Ник поведал нам красивую историю с трагическим концом, а мы поверили ему на слово.

Мо вздохнула перед тем, как сформулировать главную проблему:

– Что нам теперь делать с Ником? Пойти в полицию – подло. Не пойти – оставить горожан в опасности. Шерли, наверное, разбираться придётся тебе, потому что у тебя здесь дом, а меня скоро увезут. Но я всё-таки хочу тебе помочь, только вот ума не приложу, как нам поступить?

– Постой-ка, – с подозрением сощурился Шерли, – а как ты узнала, что у нас особняк здесь? Я тебе не говорил. Успела поболтать с Майкрофтом, что ли?

– А вот и нет. Сама догадалась, – Мо надулась от гордости. Впервые ей было чем удивить Шерли. – Помнишь, в тот день, когда мы с тобой только познакомились, ты и твоя мама рассуждали о том, кто подстрелил альбатроса. Вы оба сказали, что это отдыхающие, причём твоя мама произнесла «эти приезжие». Выходит, вы сами не туристы, верно? Потом, ты ни разу не упоминал ни отеля, ни пансионата, в которых обычно останавливаются отдыхающие, и никогда не вздыхал, что тебе придётся уезжать. Твой плот с парусом уже потрёпанный, значит, ты смастерил его не в мае, а раньше. Да вдобавок когда ты рассказываешь о себе, очень часто упоминаешь побережье.

– Хорошо, – кивнул Шерли в ответ на её объяснение с рассеянной добродушной улыбкой. – Теперь, если меня действительно упекут в психиатрическую клинику за то, что много знаю, то я точно буду там не один.

– Дурак, – Мо толкнула Шерли, и оба они расхохотались, повалившись на влажный песок грота.

– Так вот, насчёт того, кто такой Ник, – начал Шерли, отсмеявшись. – Я, представь себе, тоже об этом думал и нашёл кое-какие сведения о той семье, в которой работал Ник. Помнишь, Ник рассказывал, что хозяином поместья, где он якобы служил садовником, был некий Освальд Хамфри?

– Помню, конечно! О племянниках Хамфри, маленьких Вайолет и Питере, Ник все уши прожужжал. По его словам, Ник с детьми были неразлучны. Вот только старая мать Освальда потворствовала всем прихотям внуков и, брр, разрешала пробовать алкоголь и даже опий, – Мо с ужасом передёрнула плечами.