К лазанье Джекс преподносит мне фужер красного вина. Это лучшая марка города: Рэд Бьюти. Вино стоит дорого и, наравне с пивом, является едва ли не единственным алкогольным напитком класса люкс, потому что для выращивания винограда и хмеля у нас есть только одна небольшая посевная площадь. На полях выращивают в основном продовольственные культуры. Остальные напитки готовятся из спирта и синтетических добавок. Почти всё свободное место в городе отведено под производство продуктов питания, даже на всех крышах стоят теплицы.

С каждым куском и с каждым глотком, я чувствую этот проклятый ошейник, который напоминает мне о моем статусе.

— Как мы избавимся от этой штуковины?

Джекс наклоняется ко мне и осматривает ее, водя по ней пальцами. Я вздрагиваю, когда он касается моей кожи.

— Чтобы снять ее, нам нужен специалист. Я умею обращаться только с оружием. Но кроме сослуживцев, у меня мало связей в городе. Я не знаю, кому можно довериться и кто нам может помочь.

Мне на ум приходит только один человек, которому, не считая Джекса, я еще доверяю.

— Я могла бы спросить Марка. Насколько мне известно, несколько лет назад он отвечал за программирование.

Джекс поднимает брови:

— Марк Ламонт? Который участвовал в моей операции?

Я киваю.

— Я думал, он — врач.

— Да, но он частично превратил хобби в профессию. Если речь идет о программном обеспечении, ему нет равных.

Взгляд Джекса становится мрачным.

— Ты ему доверяешь?

— Думаю, да.

— Я имею в виду… Он создал эту чертову штуку!

Джекс сжимает губы так сильно, что они превращаются в тонкую линию.

— Это было много лет назад. Он нуждался в деньгах, а они хорошо платили, но теперь он работает только в клинике.

— Он был твоим любовником, верно? — спрашивает Джекс и отводит глаза.

— Мы встречались пару месяцев, ездили вместе в отпуск, но не совсем подходили друг другу как пара. Мы остались хорошими друзьями.

— Со сколькими мужчинами ты уже была вместе?

Почему его это интересует? Мое сердце трепетно бьется.

— За исключением Марка, я ни с кем не была в отношениях. — О других нескольких связях я не собираюсь ему рассказывать — я действительно спала только с Марком.

Джекс вздергивает подбородок и расправляет плечи. Он выглядит очень довольным. Такое возможно? Ах, я так плохо знаю его.

Прежде, чем этот Воин вошел в мою жизнь, у меня хотя и были интимные желания, но я никогда не проявляла их. Джекс распалил мой голод.

Я прочищаю горло, мое сердце стучит быстрее, и я заставляю себя спросить:

— Ты когда-нибудь был в отношениях?

Он мотает головой, ерзая на стуле. Похоже, эта тема ему неприятна.

— Никогда. Я немного завидую тебе.

На самом деле, нет повода завидовать мне.

— Но ты же можешь найти себе подружку… или мог бы.

— Моя работа не очень подходит для отношений.

Я так и думала.

Джекс собирает посуду и несет ее в мойку.

— Кроме того, я привык быть один. Мне не нужно ни перед кем отвечать, я не могу никого обидеть. Не думаю, что я подходящий человек для отношений.

Меня начинает подташнивать. Господи, я что, на что-то надеюсь? Джекс и я?

Он заметил, что у меня есть чувства к нему? И это был его способ сказать мне, что никакого «мы» быть не может, пока я не убедила себя в обратном? Да и чего можно хотеть от рабыни, обреченной насмерть?

Я потираю татуировку на плече, которая внезапно словно начинает гореть, а Джекс прислоняется к мойке и устремляет взгляд в пустоту. Когда раздается громкий звонок, я вздрагиваю.

— Так скоро! — Джекс торопится открыть дверь, и я слышу как он разговаривает, а затем он возвращается с большим пакетом. — Твой заказ.

— Ух ты, это было действительно быстро.

— Если хочешь принять душ, — говорит он и указывает на дверь рядом со шкафом в спальне, — ванная комната там. Я пока вздремну.

— С удовольствием. — Я забираю у него пакет и собираюсь уже пойти в ванную, как снова вспоминаю об ошейнике. На меня накатывает тошнота, а сердце пускается вскачь. Я стремительно подлетаю к нему:

— Считаешь, вода никак не повлияет на него?

— Вряд ли.

— Могу я связаться с Марком? Как думаешь? — Я хочу, наконец, избавиться от этой штуки.

Джекс кивает.

— Напиши, что он должен прийти сюда, но не говори, почему.

Я сделаю это сразу после душа.

* * *

Когда спустя полчаса я выхожу из ванной в новой одежде, Джекс спит. Он ничем не укрыт, и на нем только облегающие черные шорты. Одну руку он закинул за голову, так что бицепс четко выделяется. Лицо обращено ко мне, губы приоткрыты. Теперь, при дневном свете, я впервые могу основательно и без помех его рассмотреть: развитая мускулатура, кубики пресса, длинные, слегка покрытые волосами ноги, усеянная шрамами кожа. Порез есть даже на ухе, но особенно длинный шрам тянется через грудь.

Под густыми, длинными ресницами лежат тени. Три дня непрерывного дежурства почти без сна — за исключением нескольких часов со мной — такое может вынести только сильнейший Воин.

Кажется, что он спит глубоко — его лицо впервые полностью расслаблено. Он вообще очень изменился, с тех пор, как мы у него дома. Стал более спокойным и сдержанным. Это его мир, здесь ему не нужно притворяться. Но теперь сюда вторглась я.

Для Воинов нормально — всегда быть под наблюдением: на заданиях и в удовольствии. Меня это сводило бы с ума, но солдаты не знают другой жизни.

Наверное, мне тоже следует отдохнуть, но сначала я должна написать Марку. Я беру планшет, захожу в чат и понимаю, что не могу это сделать. Меня больше нет, все мои аккаунты удалены, сканировать большой палец бесполезно. Мне нужна помощь Джекса. Но он так спокойно спит, и ему необходим отдых.

Один час… жду, а потом разбужу его. Всё это время я смотрю в планшете книги его виртуальной библиотеки. Среди них много классики, но также есть труды о ведении боя и военной технике. Интересно, он все их прочел? Что он предпочитает, когда дома: читать или смотреть в экран скринера?

Потом я просматриваю медиатеку, испытывая соблазн включить его старые передачи. Лучшее от Джекса, так сказать. Но хочу ли я видеть, как он ласкает рабыню-брюнетку?

С тех пор, как мы здесь, он не сближался со мной физически. Неужели в комнатах удовольствия всё было только ради шоу? Я глубоко вздыхаю. Это казалось таким настоящим. Это и было по-настоящему! Я возбудила его, или, по крайней мере, мое тело. А сейчас я сижу одетая на диване, словно он боится, что всё повторится, если он будет видеть меня голой.

Сэм, как ты можешь думать о нем? О вас?

Я должна выпутаться из этой чертовски паршивой ситуации. И Джекс хочет мне помочь. Это больше, чем я когда-либо мечтала.

Я медленно подхожу к кровати и осторожно опускаюсь на нее. Может, я смогу приложить его большой палец к экрану, чтобы написать Марку? Тогда мне не нужно будет его будить.

Держа планшет рядом с его рукой, я осторожно отгибаю большой палец Джекса. И тут его рука бросается вперед и хватает меня за запястье, сжимая его так сильно, что я вскрикиваю и роняю планшет на матрас.

Даже во сне инстинкты не оставляют Джекса. Когда он узнаёт меня, сразу отпускает.

— Не делай так больше, — рычит он и садится.

— И-извини, мне нужно было войти в чат, чтобы написать Марку, но я не хотела тебя будить. — В моих ушах шумит адреналин. Я снова забыла, кем на самом деле является Джекс.

Он проводит рукой сквозь волосы, приводя их в еще больший беспорядок. Заспанный и взъерошенный — он выглядит чертовски сексуально.

— Ты не виновата, — бормочет он. — Как я уже говорил, я не привык, чтобы рядом был кто-то ещё.

— Ты слишком долго оставался один. Может быть, пришло время изменить это.

— Может быть, — говорит он тихо, не глядя на меня. Он прикладывает большой палец к экрану, открывая доступ к чату.

Я смотрю на пустое белое поле.