Елена заробела, не зная, стоит ли выдавать подруге все свои секреты. К тому же, здесь на балу было много желающих подслушать чужие разговоры. Потом, осмелившись, произнесла:

– Петр крепко сжимал мою руку во время танца и шептал, что влюблен… безумно влюблен…

– Ах! Как чудесно! – обрадованно произнесла подруга. Потом Зинаида слегка нахмурила свой лоб и произнесла разочарованно:

– А мне сегодня никто не произнес таких волнующих слов…

– Зизи, у тебя еще все будет, поверь мне, – сказала Елена. – Ведь впереди еще столько балов и встреч.

– Но не на каждом балу встретишь принца… А годы у девушек летят быстро, того и гляди, выдадут замуж за старика.

– Не говори так, Зизи. Ты очень красива, ты прекрасная рукодельница, ты из хорошей семьи, у тебя будет достойный претендент.

– Твои слова да Богу в уши. Добрая ты, Элен… – сказала Зинаида и слегка обомлела: – Смотри, граф Орлов идет к нам… Даже не знаю, может мне уйти, чтобы не мешать вам объясниться?

– Что ты, Зизи, не уходи, – попросила Елена подругу, – не уходи, останься. Мне как-то боязно оставаться с ним наедине, к тому же, люди могут потом судачить, что я любезничала на глазах у всех с кавалером.

– Хорошо, я останусь…

Любезно раскланявшись перед дамами, Петр не спеша повел светскую беседу. Он был красноречив, дамы все больше слушали его, иногда вставляя пару фраз. Говорили все больше о политике, погоде, моде и литературе. Петр также поведал барышням, что страстно мечтает уехать в Европу, чтобы повидать мир. Он восхищался просвещенной Европой, ее свободными нравами, наукой и искусством, и хулил все отечественное, говоря, что у нас все не так, все хуже, чем у европейцев. Невзирая на свою симпатию к Петру, Елена заметила, что и у нас в России есть прекрасная литература, развиваются науки и строятся большие заводы и фабрики. Петр лишь слегка улыбнулся и сказал, что Елена слишком умна, и что для жены вредно много знать и читать, иначе из книг можно почерпнуть много ненужных знаний. На это возразила даже Зинаида Локтева, она сказала, что Петр слишком категоричен в своих суждениях о дамах. Петр тут же с замечанием согласился, тут музыканты снова заиграли, антракт кончился, и все пошли в бальную залу…

– Однако она непростительна хороша, – сказал мужчина в летах.

– О ком это вы говорите, Иван Иванович? – оживились мужчины, стоящие рядом.

– Я говорю о молодой княжне Елене Карамышевой.

– Да, завидная невеста, – произнес сенатор Юрский.

– Хороша, ничего не скажешь, – согласился граф Иван Сергеевич Орлов.

– И, кажется, нашла себе пару, – продолжил мужчина в летах, потом иронично заметил: – Иван Сергеевич, ваш пострел везде успел. Гляжу, Петр весь вечер ухаживает за княжной, не замечая других дам.

– Ну что же, дело молодое, – сказал Орлов. – Мы тоже были в молодости повесами, и кадриль любили танцевать, и вальс, а нынче дело стариковское, все больше наблюдать, как танцуют и флиртуют молодые.

– Карамышевы очень знатная фамилия и влиятельная в обществе, – заметил Юрский.

– Была, а сейчас они почти разорены, – сказал директор ассигнационного банка Мятлев.

– Что вы говорите, Владимир Егорович?! – сказал Иван Иванович. – Как нынче переменчива фортуна!

– Как жаль! – с явным разочарованием в голосе произнес граф Орлов. – Княжна Карамышева была бы хорошей партией для моего сына.

– А вы слышали, что Карамышевы сегодня прибыли на бал в экипаже Вяземского? – сказал Иван Иванович.

– Что же произошло?! Ну, говорите, не тяните, Иван Иванович! – собравшиеся заинтригованно смотрели на говорившего.

– Дело в том, что по дороге на бал у них сломалась карета, а мимо проезжал барон Андрей Вяземский, он подвез княгину Карамышеву с дочерью ко дворцу.

– Экий он баловень судьбы, и тут ему подфартило! – высказал свое недовольство сенатор Юрский. – Выскочка и гордец, ненавижу таких людей.

– Нет, позвольте с вами не согласиться! – возразил Иван Иванович. – Вяземский поступил как дворянин, как настоящий мужчина, помог женщинам в беде.

– Это точно, что ж им на морозе что ли ждать, пока слуги соизволят починить карету, – сказал граф Орлов.

– Не знаю, но нечего лезть вперед всех остальных. Может быть нашлись и другие охочие, и немее влиятельные люди, чтобы подвезти Карамышевых, – не унимался Юрский. – А он, видите ли, разъезжает в экипаже с первой красавицей Петербурга.

– А если не нашлось никого рядом, – сказал Мятлев. К тому же, зря вы так об Андрее Вяземском. Он мой приятель, я знаю его неплохо, он человек хороший и на службе отличился. Сам государь его привечает, трудные дела поручает расследовать, не смотря на то, что Андрей еще молод…

– Вот то-то и оно, что молод! – гневливо сказал Юрский. – Вяземскому едва исполнилось тридцать лет, как он уже сделал блестящую карьеру, дослужился до чина тайного советника. Царь Александр окружил себя молодыми соратниками, создал Негласный комитет, куда входят Новосильцев, Чарторыжский, Сперанский, Кочубей, Вяземский… А куда прикажите, нам, старикам, деваться?! Наш опыт уже не в счет?! Хорошо еще что Аракчеев при власти держится…

– Что-то расходился сегодня наш сенатор Юрский, – тихо сказал Мятлев стоящему рядом графу Орлову.

– И не говорите, – сказал Орлов, – хотя, честно говоря, я сам Вяземского недолюбливаю. Он карьерист и страшный гордец. Мой сын не хуже, может просто ему пока не повезло… Да и молод он пока еще, ему только исполнилось двадцать три, а как войдет в лета, глядишь, сделает головокружительную карьеру.

– Это точно, – согласился Мятлев. – Ваш Петр весьма смышленый малый.

Отбоя не было у красавицы Елены от женихов, но более всего она привечала молодого графа Петра Орлова, с которым познакомилась на рождественском балу. Петр был молод и хорош собой. В его манерах было что-то утонченное, возвышенное, что отличало его от других кавалеров. Он был из хорошой семьи, имел хорошую репутацию в свете, вел себя в высшей степени достойно; Петр был хорошей партией для дочери, и мать Елены разрешила молодому графу бывать у них в доме. Петр тяготился ведением домашних дел и управлением имениями, особо не вникая в суть доходов и расходов семьи, добро этим ловко справлялся его родитель Иван Сергеевич. Петр любил бывать в свете, в театрах, на балах, великолепно танцевал мазурку. В литературных салонах он мастерски читал стихи, дамы были от него в восторге, многие молодые девицы мечтали о таком завидном женихе, но Петр мечтал о прекрасной Елене. Декламируя вирш модного поэта, Петр томно поглядывал на Елену. Стихи, конечно же, были о любви! Петр знал, что проникновенные строки о любовных терзаниях героя тронут неискушенное сердце молодой девушки.

Так оно и случилось, Елена была страстно влюблена в графа Орлова. Ночами она мечтала о свидаяних с Петром, юная прелестница мечтала о том, как он поведет ее под венец. «Ох! Большего счастья и не надо». Думала Елена наедине с собой, об этом она говорила со своей матушкой. Но матушка не очень одобряла поспешный выбор дочери. Старая княгиня просила Елену не торопиться со свадьбой, словно предчувствуя что-то худое и не доброе, Елизавета Петровна с опаской ожидала объяснения между молодыми людьми. Дело в том, что семья Карамышевых, невзирая на громкий титул и знатность, была не богата. Они были страшно стеснены в средствах, княгине чудом удавалось поддерживать достойное положение в обществе. Бедной Елизавете Петровне приходилось самой крутиться как белка в колесе, потому что муж ее Павел Никанорович умер пять лет тому назад. Молодая Елена была на выданье, для выхода в свет, на балы, в театры требовалось много расходов. Модные платья, шляпки, украшения стоили недешево, а еще надо было содержать приличный штат прислуги, вести на широкую ногу дом, чтобы, не дай бог, никто не подумал, что Елена бесприданница. На все это, а также на дорогие экипажи, на лошадей требовались немалые деньги. Карамышева была вся в долгах как в шелках, задолжав кредиторам приличную сумму денег. Уже было заложено имение в Покровском.