- И не все мы скупили, еще что-то осталось, - прыснула от смеха Валерия, не сводя с мужа счастливых глаз.

- А что, в дороге прошло все без приключений? – поинтересовался Борщевский. – Не встречались ли вам лихие люди, разбойники?

- Путешествие прошло нормально, дед, - сказала Флора. – Мы встретились с многими людьми, увидели многие города и страны.

- Иван, вот ты мне скажи как мужчина мужчине, чем тот Париж лучше Киева, или скажем, нашей Яблунивки? – спросил у Хмеля Борщевский, подливая тому вина в бокал.

- А ни чем! Всюду такие же люди живут, как и у нас. Только вот скажем, немцы, так те такие аккуратисты, им надо, чтобы всюду идеальная чистота была, клумбы с цветами у каждого дома, и чтоб чисто было, даже на скотном дворе. Поляки пыхатые, цену себе в базарный день не сложат, все свою Речь Посполитую вспоминают, когда они в Европе хозяевами были. Французы чересчур привередливы в еде, им подавай разных разносолов, названий таких я сроду не слыхал. Скажем, есть у них такой салат, называется оливье. Или подавай им на стол трюфеля.

- А это что еще такое? С чем его едят? – спросил Борщевский.

- Трюфеля, Игнат Петрович, это такие грибы.

- Тю! Я думал, Бог весть что, - разочарованно сказал Борщевский. – А это, значит, грибы, как наши опята или лисички.

- Нет, трюфеля – это не обычные грибы, растут они под землей.

- Так как же их сыскать под землей-то?

- Для этого у французов есть специально обученные собаки. Они-то и находят грибы под землей.

- Чудеса! Чего только на свете не бывает, - сказал Борщевский и довольно посмотрел на собравшихся. – А вы, гости дорогие, ешьте нашу еду – русскую. Все, что Бог послал.

Ссора Валерии с Иваном

Глава 7

Ссора Валерии с Иваном

После обеда чета Хмелей удалилась в свою комнату. Борщевскому не хотелось лишаться такого хорошего собеседника как Иван, но он не стал возражать против уединения молодых, понимая, что им надо побыть наедине. Валерия хотела остаться с Иваном вдвоем. За обедом она притворилась, что плохо себя чувствует после дороги, и попросила Ивана проводить ее в комнату. Она думала, что лаской и женской хитростью ей удастся заставить супруга отказаться от решения, принятого в дороге: не ехать вместе с женой в Петербург к ее родителям. Для Валерии это означало разрыв в их отношениях.

Переступив порог своей комнаты, Валерия уже знала, о чем будет говорить с мужем и как его уговаривать. Женщина прилегла на кровать и томным голосом произнесла:

- Ах, Ванечка, как хорошо, что ты пошел за мной. Я так плохо себя чувствую. Я такая разбитая после дороги.

- Может позвать за доктором? Может, каких лекарств принести? – засуетился возле жены Хмель.

- Не надо лекарств. Присядь со мной рядом, милый, - Валерия протянула руку, жестом приглашая мужа сесть рядом на кровать. – Ты – мое самое лучшее лекарство. С тобой мне так хорошо.

- И мне тоже хорошо с тобой, Валерия, - покорно махнул головой Иван.

- Обними меня, Ваня, а то мне как-то зябко, так плечи замерзли. Здесь прохладно, согрей меня, - жалобным голосом попросила Валерия.

- Да, действительно, здесь прохладно, наверное, комната еще не прогрелась, в этой половине дома только с утра начали топить, как мы приехали, - согласился мужчина. Он обнял жену, по телу разлилось тепло и приятная истома. Сердце Ивана оттаивало, он более не сердился на жену за ее женское упрямство и нежелание понять его, принять его решения.

Иван смотрел на жену влюбленными глазами. В их выражении больше не было той холодности и отчужденности, которая возникла после ссоры в дороге. Валерия видела, что муж любит ее по-прежнему. «Он любит меня! – ликовала в душе женщина. – И он желает меня, это я вижу по его глазам». Валерия, не сдерживаясь более, поцеловала Ивана. Он ответил на ее поцелуй. В сладостной истоме Валерия закрыла глаза, она ждала ласк мужа. Но Иван не спешил предаваться страсти. Его вопрос слегка озадачил супругу:

- Валерия, тебе не кажется, что нас не правильно поймут?

- В смысле?.. – не сразу сообразила женщина.

- Ну, в том смысле, что мы днем уединяемся. Мы только недавно приехали. Надо было больше уделить внимания хозяину дома, поговорить с ним. И подругу твою, Флору, оставили одну. А то сбежали из-за стола как какие-то школяры или молодые влюбленные.

- А мы есть влюбленные.

- Но этикет не совсем выдержан. Может создаться превратное мнение…

- К черту этикет! – Валерия сильней прижалась к мужу. – Ванечка, мы же с тобой муж и жена. Кто может, что превратное подумать? Я так люблю и хочу тебя.

- Я все-таки, женушка, более беспокоюсь о твоей репутации,- улыбнулся муж. – А заняться с тобой любовью я готов в любую минуту.

- Думаю, что моей репутации ничего не грозит, когда рядом такой мужчина, - лукаво улыбнулась Валерия.

- Ну что ж, я больше не могу сопротивляться. Я же не железный, - Иван пристально посмотрел на Валерию: - Но помните, милая барышня, вы меня сами соблазнили, поэтому пощады не ждите…

- Боже, аромат твоих духов сводит меня с ума, – Иван нежно поцеловал жену в плечо. – Такое блаженство быть рядом с тобой, что не хочется никуда идти.

- Ну и не иди никуда, - засмеялась Валерия.

- Валерия, но мы же не можем проваляться в постели полдня.

- Почему не можем, можем. Нам же все равно некуда спешить, вечером не надо никому наносить визиты. Да и балы зимой в такой глуши почти не проводятся. Вот в Петербурге, - Валерия мечтательно закрыла глаза.

- Что в Петербурге? – насторожился Иван.

- В Петербурге круглый год даются балы. Там вечером жизнь только начинается и кипит до утра. Дамы одеты в изысканные туалеты, на кавалерах строгие фраки, военные тоже при полном параде. Театры, балы, посещение салонов, вот это жизнь. Я, честно говоря, так соскучилась за всем этим, я даже не знаю всех последних столичных новостей, - грустно вздохнула Валерия.

- Но ведь можно жить и без всего этого, - возразил Иван. – Живут же люди и здесь в сельской глуши. И счастливы, хотя не ходят каждый вечер в театр, и не отплясывают мазурку на очередном балу.

- Но ты пойми, Ваня, я же выросла в Петербурге, как мне обойтись без столичных утех. Ты тоже полюбишь жить в большом городе, вот увидишь. Это дает столько преимуществ. Конечно, жизнь в деревне тоже хороша, по-своему. Чудные пейзажи, такой домашний милый деревенский быт, простота в общении с соседними помещиками, напрочь лишенная вычурного придворного этикета. В этом тоже есть своя прелес… - Валерия осеклась на полуслове.

Хмель не стал больше слушать болтовню жены. Он вскочил с постели, быстро оделся и вышел из комнаты, не сказав ни слова. Глядя, как за ним захлопнулась дверь, Валерия заплакала, от бессилия упав на подушки. Очарование недавней бурной постельной сцены было разрушено. Близость была только передышкой в затянувшейся ссоре, возникшей между супругами.

- Что я наделала, глупая? – всхлипывала Валерия. – Зачем я принялась расхваливать жизнь в столице? Я сама все испортила.

Валерия грустным взглядом обвела небольшую комнату, которая еще миг назад казалась ей такой уютной. В глаза бросилось скромное убранство спальни, состоявшее из большой кровати, двух кресел и комода. Над комодом висело овальное зеркало. Простенькие ситцевые обои, которые так ее умиляли с утра, когда она только переступила порог комнаты, сейчас показались ей пошлыми. Особенно пошлым выглядел амур на картине, украшавшей стену. Амур держал в руках лук со стрелой и виновато улыбался. Валерии вдруг показалось, что амур стыдливо отвернувшись, прячет свой взор от нее. Ему было неудобно, что он непроизвольно стал свидетелем недавней страстной любовной сцены и ссоры любовников.

…Весь остаток дня Иван провел в беседах с Борщевским и осматривании усадьбы. Он старался не попадаться на глаза супруге, дабы при встрече они опять не начали выяснять отношения друг с другом. Он только издали наблюдал за ней. Валерия все время была с Флорой, они о чем-то шушукались. Он не оставил без внимания тот факт, что вид у жены был несчастный и глаза покраснели. Видно было, что Валерия плакала. Иван испытывал угрызения совести от того, что он заставлял жену страдать.