– Он был плодом вашего воображения, – снова заговорила Октавия. – Делал то, что ему приказывало ваше подсознание, Ольга. Я так понимаю, тот мужчина вам дорог?

Я не ответила. Дорог? В памяти вспыхнул разговор. «Все кончено, Оля!»

– Нельзя жить в иллюзорном мире, – не унималась Октавия. – Многим это нравится, и они даже предпочитают вовсе не жить, оставаясь в грезах. Но в таком случае мозг начинает разрушаться, и тогда, со временем, в прекрасные мечты прокрадываются самые жуткие кошмары. Поверьте, даже врагу не пожелаешь такого. Так что мечтайте в меру, Оля, и только о достойных людях.

Один из аппаратов, к которому была подключена пациентка, пискнул особенно сильно. Октавия замолчала.

– Кто вы такая? – прошептала я, глядя на бледное лицо женщины в кровати. – Тоже плод моего воображения?

– Нет, – в ее голосе послышалась печаль, – я – жертва, которую вы пытались спасти прошлой ночью. Вижу, вы вспоминаете. Увы, все случившееся было правдой. И вам тоже сильно досталось.

Я обернулась. На губах новой знакомой появилась очень грустная и одновременно сочувствующая улыбка.

– Вас ведь очень редко посещали видения, Оля? – спросила она, но я понимала: ей уже известен ответ. – А я гуляю по веткам будущего практически с рождения. Крот высшего уровня. Но вы, верно, уже догадались?

Я кивнула.

– Так вот, сегодня ночью меня поймали и попытались убить. С учетом моих способностей, задача это весьма непростая, но, как мы видим, вполне осуществимая. Ветви времени переплелись, образуя узел. Случился спонтанный сбой, и отсюда – непредсказуемые последствия. И вы – одно из них.

– Я?

– Да, Ольга, вы не должны были оказаться там. Но появились словно из ниоткуда и дали мне время. А еще сбили планы кому-то очень расчетливому И я очень благодарна за это. – Октавия подошла к своей телесной оболочке, дотронулась до собственной руки и констатировала: – Только холод. Тепло уходит. Все дело в самонадеянности, не иначе. Если бы я слушала Горана… Но что уж теперь? Остается завершить дела как следует.

Теперь замолчали мы обе. Я просто не представляла, что можно сказать утешительного в такой ситуации. Даже с минимальным количеством дара, которым я обладала, становилось очевидно: это тело больше недееспособно.

– Мне жаль, – вот единственная фраза, что пришла на ум.

– Да, мне тоже. – Октавия неожиданно так посмотрела, что меня вновь пробрал озноб.

– О чем вы? – напрягшись, уточнила я.

– Послушайте, Ольга… Я могу себе представить, как мое появление выглядит со стороны, но у меня не было выбора. Ни ночью, ни сейчас. – Женщина встрепенулась и добавила с суровым видом: – Меньше чем через пять минут я уйду из жизни. А к вечеру убьют и вас.

Я вздрогнула.

Одно дело сопереживать и сочувствовать постороннему человеку, но совсем другое – услышать от крота высшего уровня предсказание собственной смерти. Это было сродни удару под дых.

– Не поняла.

– Все вы поняли, – твердо заявила Октавия.

– Чего вы хотите? – Мой голос неожиданно осип, а губы отчего-то стали неметь.

– Мне ничего от вас не нужно. Мое дело решенное. А вот вы можете изменить свою судьбу. Просто выслушайте меня, хорошо?

Женщина, быстро подошла ко мне и мягко улыбнулась. Только теперь остаток здравого смысла вопил от плохого предчувствия, и я не обманывалась: что-то было не так.

– У вас есть два возможных пути. Первый – сдаться. И тогда… вы умрете. Но я предлагаю вам путь спасения. Вы хотите жить, Оля?

Я хотела. Как никогда.

Октавия знала это. Она кивнула и заговорила быстрее:

– Прежде всего вы должны знать: с момента пробуждения у вас начнется совершенно новая жизнь, где доверять нельзя никому. Никому! Такой как раньше вам уже не быть. Понимаете?

Я зачарованно смотрела в ярко-зеленые глаза и внимала каждому слову провидицы.

И она не теряла времени:

– Итак, сейчас вы погружены в лечебный сон, но я сделаю кое-что, и наступит пробуждение. Как только очнетесь – сразу выходите в коридор и следуйте налево, в соседнюю палату. Незамедлительно. Оля, от этого зависит, будете ли вы жить! Там будет мужчина. Высокий брюнет с военной выправкой. Он всегда одевается очень небрежно, на голове бардак. Скорее всего он, как всегда, не брился уже несколько дней. Одним словом – вид у него пугающий, но пусть вас это не обманывает. Его кодовое имя – Горан. Так вот, ваша задача – стать его тенью. Не просто уйти с ним, но и держаться его как можно дольше. Сразу оговорюсь: характер у Горана отвратительный, заносчивый и невероятно упрямый… Но с ним вы останетесь живы. Умеете расставлять приоритеты, так ведь? Отлично. Горан – ваш билет в будущее.

– Стать тенью, – тихо повторила я. – Хорошо. Я попробую.

– Нет! Вы сделаете это. Или умрете, – напирала Октавия. – Сомнения прочь. Я успела взглянуть на варианты ближайшего будущего, другого выбора нет. Не уйдете с Гораном из больницы – смерть.

– Сделаю, – решительно кивнула я.

Октавия улыбнулась:

– Теперь верю. Ох, время… – Женщина схватилась руками за голову и оглянулась на собственное тело. – Как же жаль… Знаете, никогда не думала вот так умереть… Но, в конце концов, я не одна в последние минуты, и в этом есть своя прелесть. Попрошу вас еще об одном, Оля. Это уже лично от меня. Пожалуйста, не отказывайтесь от Озгуда. Кроме меня у него никого нет. Кажется, что ему никто и не нужен, но это не так.

– Озгуд? – Я непонимающе похлопала ресницами. – Кот?

– Почти. Мой напарник, – Октавия светло улыбнулась. – Кот… Какое интересное сравнение. Правильное. Теперь он совсем один. Прошу вас, Оля.

– Хорошо, не брошу. Но и силой никого держать не стану… – не совсем понимая, чего именно просит от меня женщина, я пожала плечами.

Октавия облегченно вздохнула:

– У него непростой характер, девочка, но… он дорог мне. Постарайся найти к нему подход, и у тебя не будет друга вернее. А сейчас пора завершить этот разговор. – Очертания Октавии стали расплываться. Она схватила меня за руку, окуная в самый жуткий холод на свете, и заговорила все тише и тише: – Время настало. Прими же мой дар, который отдаю тебе добровольно, без всякого принуждения, по воле моих души и разума. Пусть глаза твои откроются всему прошедшему, сущему и обещанному, а связующая нас нить прервется, как только покину я этот мир… Проснись!!!

Я выгнулась дугой от боли! Распахнула глаза, ничего не видя от застилающих их слез.

«Вот и все, – раздалось у меня в голове, – теперь беги, девочка».

Я вяло пошевелила рукой, затем зевнула. Рот перекосило куда-то влево, а движения отозвались в груди жгучей болью. Проморгавшись, попыталась осмотреться. Что за ерунда? Где я?!

Палата.

Тишина.

Окно с пожелтевшим от времени тюлем.

– М-м, – проговорила я, и тут же тягуче медленно стала вспоминать.

Мирос. Он бросил меня вместо того, чтобы жениться. Почему-то именно это больше всего шокировало. Ни перебинтованные ноги, ни руки, покрытые ссадинами, ни голова, раскалывающаяся от боли, нет! Шокировал факт того, что я – брошенка.

А потом вспомнился клуб.

«Мамочка моя, как же противно и стыдно, – зажмурившись, подумала про себя. – Что на меня нашло?! Это просто проклятие какое-то!»

Дальше картинки всплывали быстрее, но были сильно размазаны: Мирос с его новой любовью… безразличная охрана на входе, парк… И Октавия!

«БЕГИ!»

Боже мой!

Я резко села на кровати, отчего снова почувствовала острую боль в груди и затылке.

– Убегать! Мне нужно в соседнюю палату… Где же вещи? Кто-нибудь!!!

Паника. Именно так, одним емким словом можно было описать охватившее меня состояние. Вполне заурядная больничная палата казалась ловушкой, белые стены вокруг давили и сжимались, пол под слабыми ногами ходил ходуном. За окном подул ветер, принявшись ломиться внутрь, заставляя трещать деревянные ставни словно повторяя последние слова провидицы: «Беги, беги, беги!..»

А как бежать, когда на тебе из всей одежды – одни бинты, да и те прикрывают не то, что хотелось бы? Схватив простынку и морщась от боли, я прямо на ходу замоталась в нее, словно в кокон. Шла как робот, еле-еле переставляя ноги. Вокруг все качалось в разные стороны, так что мне приходилось старательно держать равновесие. Наконец достигнув намеченной цели (а именно голубой двустворчатой двери в центре стены), я облегченно всхлипнула и… буквально ввалилась во встроенный шкаф.