Попав, наконец, домой, в квартиру, которую они совсем недавно купили, сделали хороший ремонт, как водится, чуть не убив друг друга во время поклейки обоев, и перевезли сюда маму Сони, Соня медленно прошла на кухню.

Никого нет. Тихо. Тишина. Как в аквариуме, сквозь толщу воды не слышны звуки внешнего мира.

В аквариуме жила золотая рыбка — Лида.

В аквариуме жил Макс…

Макс был рядом… Именно Макс, заметив венки на ногах Сони, стал настаивать на удобной обуви на плоской подошве. Именно Макс настоял на покупке машины, в которой Соня стояла в многочасовых пробках. Машина была хорошая, безопасная, с каким-то загадочным функционалом, который Соня даже не потрудилась узнать. Машина была дорогой, дороже, чем они могли себе позволить, чем логичней было себе позволить для второй машины. Но Макс купил её. Именно Макс держал Соню крепко, говорил: «Прыгай, я поймаю», — и ловил, всегда ловил на сложных восхождениях.

У Макса была женщина. Соня точно знала, что была, это читалось так очевидно, в лучших традициях женских журналов.

Макс заслуживал любви. Если бы он захотел уйти, Соня была бы за него рада. Любой заслуживал любви. Судя по всему, он не хотел никуда не уходить, да и кто захочет. Половина жизни прожита, пройдена, протопана в удобных «Коламбия», в сложных походах — держа, ловя, заботясь.

Жена — удобные тапочки, Соня — удобные «Коламбия»

«Все же на мое изготовление требуются высокие технологии», — с усмешкой. Софья — позитивный человечек.

У Макса была женщина. «Ну и кто в этом виноват», — ухмыльнулась Соня. Много лет игнорировать мужа, еще удивительно, что женщина появилась только сейчас. Или все же не сейчас? Соне было без разницы.

Никого нет. Тишина сквозь толщу воды.

Только щенок спаниеля крутился под ногами. Где были мозги Сони, когда она согласилась на него? Знала ли эта девочка хоть в чем-нибудь отказа?

На этот кошмар с мягкими рыжими ушами… Уши мягкие, классные уши, ими хотелось укрыться, хотелось себе парочку таких ушей, чтобы закрыться с головой и никого не видеть, не думать, просто повиснуть в воздухе, укрывшись мягкими ушами…

Музыка.

Каленым железом по позвоночнику.

Она выбрала Макса. Будто у неё был выбор, будто у неё оставалась хотя бы видимость выбора… Она приняла решение, будто она могла принять другое решение…

И теперь она живет с этим решением, живет каждый день и: «Неплохо живет, в общем-то», — подмигивает себе в зеркало Софья.

Позитивность Софьи — её жизненное кредо. Кредо, изготовленное из легированной стали.

У Амира дочка. У дочки не зеленые глаза. Не Сонины.

Когда стало известно, что Назира ждет ребенка, Соня предпочла уйти из жизни Амира.

Если бы он не произнес тогда это «разведусь», если бы он не говорил о еще не рожденном, даже не зачатом ребенке так, что Соня на призрачную минуту поверила в эту возможность, может, Соня приняла бы другое решение, может, она так бы и осталась на краешке его жизни, его сознания. Но яд от «разведусь» уже разлился по венам, проник в сердце, в голову, пульсировал синей венкой на виске. Соня поняла, что хочет всё. Ей нужен был Амир — целиком, куском, весь. Она так и не сказала этого Амиру.

Она ненавидела эту девочку, так сильно ненавидела, что боялась этой ненависти. Мысли материальны — нельзя ненавидеть ребенка. Грешно, во всех религиях. Невозможно. Соня не могла ненавидеть ребенка. Ребенка, который отобрал у неё Амира. Об этом даже думать страшно, не то, что говорить… Соня ненавидела эту девочку.

— Соня, Соня… Это девочка.

— Хм, ребенок, как… как… ре-бе-нок.

— Не думаешь же ты, что мы… с Назирой… ты не можешь так думать, Соня.

— Ты прав, не думаю. О чем Я думала? О чем Ты думал?

— Мы можем оставить всё, как есть. Соня, ты нужна мне.

— Катись ко всем своим татарским чертям!

И она бросила трубку. И он больше не звонил. Никогда. Она не слышала о нем. Ничего. Она перестала общаться с Рафидой. Она стала уделять внимание Максу, внимание, к которому он не привык, у Макса была женщина.

Жизнь текла, бежала. Время — тягучая субстанция, сейчас оно свернулось, и было совсем не похоже, что оно собирается выстрелить. Жизнь Сони — размеренная, с правильно расставленными приоритетами.

В жизнь пришел интернет, сначала медленно, с неохотой, потом все стремительней и стремительней, заполняя собой пространство. Пространство поделилось на виртуальное и реальное. Виртуальное пространство заполонили социальные сети. Мама Сони освоила это пространство, правда, у неё не получалось то одно, то другое. И Соня или Лида ни по одному разу в день настраивали ей «Одноклассники» или «В контакте» или еще какую-нибудь сеть, где мама с радостью регистрировалась. Она напоминала ребенка с новой игрушкой, капризного ребенка. С появлением интернета у мамы в жизнь Сони вернулся Амир…

Фотографии.

В друзьях у мамы были родители Амира, люди, которые не помнили друг о друге десятилетия, люди, которых связывал Ваня, но они предпочитали не говорить об этом, вдруг стали общаться так, словно всю жизнь были лучшими друзьями.

— Соня, смотри, Гульнара фотографии выложила! Смотри, смотри, сейчас смотри!

Соня вздыхала, Соня смотрела. Три мальчика и девочка. Девочка… От этих бесконечных напоминаний было больно.

Но и к этому можно привыкнуть, в конце концов, это просто фотографии. Что меняется оттого, что иногда она смотрит, можно пропускать мимо глаз, можно не думать, в итоге, есть эти фотографии или нет — это не меняло того, что Амир на другом континенте. Очень тяжело, когда твой мужчина на другом континенте. Очень тяжело, когда этот мужчина не твой.

Соня приехала домой раньше, у Лиды были соревнования. Соня всегда присутствовала на всех мероприятиях с Лидой, не могла не присутствовать. Теперь она пыталась приготовить что-то, быстро. «Готовить, чтобы не готовить».

Курица в духовке — отлично. Позитивная музыка — отлично. Удобная одежда — отлично. Убранные волосы — отлично.

Макс погрузился в свои расчеты. Соня не входила в комнату, когда Макс работал. Чертежи, графики, сосредоточенное лицо, мат в трубку телефона… Ну нет… «Потом выманю его на запах еды», — улыбаясь.

Как мамино:

— Соня, иди сюда! Эта штука не включается!

— Какая штука?

— Эта. Чтобы говорить по интернету! Иди сюда!

— Скайп?

— Да, скайп.

— Маааам, я не разбираюсь в скайпе, позови Лиду, она знает.

— Посмотри!

— Мааааааммм….

— Посмотри!

Не зря говорят: «Старый и малый». Мама похожа на капризного ребенка с новой игрушкой, которую ему не удается сломать.

— Ну? Что тут?

— Там Гульнара, ей подключили скайп, этот мальчик, старший, как его… Давай посмотри, что тут не работает. Мы хотим поговорить. Это же интересно, Соня! Неужели тебе не интересно? — в глазах обида. Конечно, у ребенка собираются отнять его игрушку.

— Какой старший мальчик… Мне ин-те-ре-с-но. … давай, что тут….

— Звука нет, меня слышат, а я нет.

Нагибаясь над ноутбуком, сосредоточено глядя на черные клавиши — Амир.

Старший мальчик — Амир.

Мальчик… Амир.

На руках мальчика — маленькая девочка, руки держат привычно, будто девочка никогда не сходит с этих рук…

Бывает такое, когда между двумя людьми затягивается воронка. Бывает такое, когда два человека попадают в абсолютный вакуум и им решительно не хватает кислорода. Бывает такое, что эта воронка окружностью тысячи километры. Бывает такое, что ничто не может вернуть тебе возможность дышать.

Амир показывает на телефон, улыбаясь.

Мама с готовностью пишет номер.

Где-то в недрах кухни раздается звонок на Сонином телефоне, стряхнув воронку бежит на кухню… У Сони всегда под рукой телефон — Лида может звонить, даже когда Лида дома, телефон всегда под рукой.

— Да.

— Соня…

Она бы узнала этот голос из тысячи голосов. Она бы узнала это дыхание из миллиона дыханий. Она бы узнала это молчание из миллиарда молчаний.

— Соня… это не мой номер… мамин…