– Хорошо, – сдался Энель. – Вы пока ванну примите, не торопитесь, а я за ужином схожу. Потом и оденемся для прогулки в саду.
– Идёт!
Долго не думая, набираю ванну, плюхаюсь! О, наслаждение! Но душ я люблю больше. На полочке возле ванны нахожу некое подобие мыла с запахом трав и полевых цветов. Как же приятно быть чистым и приятно пахнуть! С чувством выполненного долга, выхожу из ванной, а Энель уже ужин принёс. На подносе значились: миска фасоли со специями и луком в томатном соусе, рисовые сладкие шарики в качестве десерта и тыквенный сок вперемешку с морковным соком. Ну, хоть какое—то разнообразие. Оценивающе смотрю на поднос и тихо вздыхаю. В глазах Энеля застыл немой вопрос: «Не нравится, да, может другое принести?». Представляю себе разгоняй на кухне, если узнают, что я ЭТО не поел.
– Фа-а-соль! – протянул я. – Обожаю! – сам про себя делаю умозаключение: «фасоль—чем не мясо! Тоже сытно!».
В это время Энель выдохнул, тревога сошла с лица. Глаза потеплели, даже тело расслабилось. Похоже, я не хило напугал своего помощника.
Быстро поев, даю отмашку на сборы в сад. Энель очень быстро нашёл всё необходимое. Оделся я сам, Энель только с камзолом немного помог. При этом, он сильно удивился, почему я делаю все сам. На что я ему скромно философски заметил.
– Энель, у меня руки—ноги целы. Конечно, еще не очень хорошо работают после долгого лежания, но не до такой степени, чтобы забыть, как это делается! Подай лучше пояс, чего рот открыл? – это он наверно от удивления. Энель слегка трясущимися руками подал пояс. Я принял и быстро повязал его поверх легкого камзола на прямой узел. При чем, память рук прежнего хозяина сработала четко и ловко. Готово! Из зеркала на меня смотрит писаный до нельзя красавец! Фу, гадость какая! Терпеть не могу! Маменькин сынок! Я такую рожу скуксил, что испортил все благостное впечатление Энеля.
– Энель, – проверяю реакцию. – Как я тебе?
– Как всегда, прекрасны, ваше высочество. Не понимаю, чем вы не довольны? – выдаёт этот прохвост.
– Доволен—доволен. Значит, гулять готов! – резюмирую.
– А как же, так и есть, готовы, – лыбится это недоразумение.
– Тогда веди меня в сад, – скомандовал я, захватив книгу, принесенную мэтром. Я ведь её так и не начал читать.
Энель повел меня через лабиринты коридоров к открытой террасе парка. Оттуда открывался изумительный вид на сам парк. Туда и пошли. Немного погуляв по дорожкам, я притомился с непривычки. Тело было ещё слабым и мышцы быстро дали о себе знать. Присев на ближайшую лавочку, решил отдышаться. Опять Энель забеспокоился.
– Ваше высочество, что—то не так? Устали? Может вернемся?
– Нет, Энель. Всё в порядке. Посидим, притомился, – он подчинился и сел рядом.
– Скажи, Энель, а о каком пророчестве говорил мэтр Финвэ?
– Ну, я знаю об этом пророчестве. Однако, я не знаю подробностей. Мне моя матушка рассказывала, вкратце. Однако, лучше мэтра про это пророчество вам не расскажет никто. Он владеет более точной и полной информацией. Так что, спросите лучше у него, – предложил Энель, чтобы не вызвать моего гнева или недовольства. После той страшной порки, он стал меня побаиваться. Хотя, это был и не я вовсе. Но Энелю же этого не объяснишь!
– Ладно, спрошу. А о какой уникальности он говорил? Это ты должен знать! – не отстаю.
– Знаете, ваше высочество, я думал вы спали, а вы подслушивали…да?
– Хм! Каюсь, я засыпал, но краем уха слышал, – вывернулся я.
– Впрочем, и это мэтр сам вам расскажет, если спросите.
– Вот же вредина ты, Энель, – насмешливо проворчал я.
– Простите, ваше высочество…такой уж есть. Если это не моя тайна, я не могу её выдавать. Я очень привязан к вам всей душой и люблю как друга и уважаю как хозяина, но есть вопросы, ответы на которые дать не могу или не знаю. Простите, – он опустил голову, пряча глаза. Я решаю срочно менять тему.
– Тогда расскажи мне о Филандриэле. Это же ты можешь мне рассказать?
– А что именно?
– Да все, что знаешь. Я—то не помню. Какой он по характеру, каков в быту и в строю, что любит, что не любит…
– Вы на столько его подзабыли?
– А ты я гляжу, про память мою тоже подзабыл, – напоминаю жестом про удар молнии в голову. Ну, не признаваться же ему, что совсем ничего о нем не знаю. – Усаживайся по—удобнее и рассказывай.
– Ну, значит, слушайте внимательно. Он, как я уже говорил друг вашего детства, вы много времени находились вместе, меня даже не всегда впускали в ваши игры. Первое, что привлекает к нему внимание: изумрудные глаза на фоне черных волос. Он—полукровка. Его прадед был эльф—дроу. Отец сам полукровка, у него только кожа чуть смуглая, а не черная как у деда. А волосы черные, в его мать, а глаза от деда по линии матери! Его сначала уродцем считали. Но, когда вы с ним подружились, любому таких тумаков отвешивали за обиду Фила! От Фила отстали и боялись обидеть. Знали, что если вам станет известно, им не поздоровится! За черные как смоль волосы вы его всегда ласково Воронком или Воронёнком называли. Он не обижался, так как это было редко и обычно в добрые минуты общения или встречи. Впрочем, он тоже в долгу не оставался. Он вас кроме Натана еще называл Пшеничный Колосок, по цвету ваших волос. Чаще, просто Колосок. Так вы и росли. Вас определили в одну группу для обучения верховой езде, следопытству и стрельбе из лука. Грамоте учили только по—разному. Статус—то у вас разный, несмотря на то, что вы друзья. Вы больше истории знаете, литературы, а он теории боевой науки.
– А по характеру…
– По характеру, он спокойнее вас. Чаще всего следует за вами, хотя своё мнение на всё всегда имеет и может в случае чего проявить настойчивость. Он даже часто ругал вас за то, что ведётесь на провокации драчунов или поступаете неправильно. И если он ничего не высказал, то ему просто не дали, потому, что началась заварушка. Основные проделки в детстве были на вашей совести. Он же, при всей серьёзности характера, очень чувствителен. Стихи любит и музыку. А ещё, вы оба страдали, если вас разделяли на разные группы для отработки навыков выживания в лесу. Вы его группу как—то нашли, украли его и перевязали красную на синюю ленту. Ленту своей группы. Вас тогда хоть и похвалили за незаметное похищение противника, но наказали за смену лент. Так как он условный враг, перебежчик не может быть верным, он предатель. Поэтому вам и ему влетело.
– А ему—то за что? – не понял я.
– Он не должен был соглашаться. В реальных боевых действиях это может оказаться фатальным для него. Похищенного положено допрашивать и пытать. А потом лишать жизни или делать рабом. Вы от всего этого в открытую отказались. Несмотря на то, что это была всего лишь игра.
– Чувствуется мне, это разделение было сделано специально…
– Так и было! А знаете, чья идея?
– Чья?
– Ваши отцы договорились. Решили проверить, как вы поведёте себя, будучи разделёнными. И вы всё равно на это пошли, понимая, что получили от отца Филандриэля все положенные инструкции и запреты. Одним словом, лэр, разлучать вас нельзя. Вас и не стали после этого.
– Хах, а сейчас—то что заставило разлучить нас без зазрения совести?
– Думаю, возраст женитьбы. А тут еще странные отношения с Филандриэлем. Вот король и отправил его куда по—дальше. Чтобы под ногами не крутился.
– А что он любит и терпеть не может?
– Любит он вас, лэр, а терпеть не может, когда вы кусаете его.
– Я кусаюсь? – искренне удивился я, сделав о-о-очень удивленное и до нельзя пораженное лицо.
– Да, лэр Филандриэль частенько ходил покусанным.
– Это за какие же места я его так нещадно кусал, что все видели? – спрашиваю чисто для уточнения.
– Да за всё, что можно: за руки, плечи, щеки, но чаще…уши.
– И за что?
– Обычно за то, что попадались, были наказаны, так вы ещё ему добавляли укус. А ещё вы сердились и кусали его за глупые мысли и действия. Это чтобы отучить от них. Правда, глупости, он иногда до сих пор говорит. Так и не отучился. Хоть всего покусайте!
