Вот так и Сашка выбивался из нашей тусовки. Он отлично выполнял трюки, он здорово ладил с дельфинами, но наш мюзикл не был смыслом его жизни. И тут появился Сережа.

Решение всегда приходит не оттуда, откуда его ждут, и мы сначала даже не поняли, что это и есть наше решение. Слишком уж смешным поначалу он нам показался. В то время, когда мы отчаянно бились над финалом, он работал на кормокухне, проходил испытательный срок. Мы его даже не замечали, увлеченные работой, ведь кормокухня – это как поезд – вошли, ушли, не прошли испытательный срок…Я впервые обратила на него внимание, когда думая, что их никто не видит, ребята дурачились в бассейне и скинули в воду Аню. Я в это время сидела в кафе с журналистами и рассказывала им про работу над мюзиклом. Мы посмеялись, а наутро я подошла к Сереже и сказала:

– В следующий раз, когда вы решите кого-то искупать, посмотрите сначала, нет ли клиентов в кафе.

Он вскинул на меня глаза…у него оказались удивительно синие глаза с огромными черными ресницами…посмотрел внимательно. Я видела, как у него в мозгу быстро проходят какие-то сложные мыслительные процессы. Конечно, он мог бы меня и послать. С точки зрения субординации я не должна была делать никаких замечаний. Но он улыбнулся и весело сказал:

– Понял.

Это было такое несоответствие моего представления об этих ребятах и реальности, что я стала обращать внимание на Сережу. Он был удивительно легким во всех смыслах. Худенький, почти хрупкий, жилистый. Легко воспринимал любое замечание, легко знакомился с людьми, легко учился новому. Легко относился к неприятностям. Он проторчал на кормокухне дольше остальных, про него попросту забыли в этой подготовочной суете, а он нисколько не расстроился, весело резал рыбу, как и я каждую свободную минуту проводил в бассейне, наблюдая за дельфинами, когда там никого не было. И вот что странно. Дельфины его узнавали. Наши ребятки вообще хорошо запоминали людей, но всегда было легко понять, кто чей тренер. К своим тренерам у них было отношение особое. Когда тренер заходил в бассейн, его питомец сразу несся к нему, стрекотал, бил хвостом и плавал за ним по своему бассейну. К чужим они не особо подплывали. Но с Сережей они общались. Даже Мира не пыталась его обрызгать.

Когда про него, наконец-то, вспомнили и стали обучать трюкам и тренерским фишечкам, у него стало все быстро получаться. То, что я училась делать месяцами, он стал делать через две недели. Его сразу ввели в основной состав старого шоу. И тут опять вмешался его величество случай. Сашка поругался с Моникой. Она заметила, как он грубо обошелся с дельфином и с истинно испанским темпераментом сделала замечание. Флегматичный Сашка с непонятно откуда взявшимся испанским темпераментом ответил. Моника приняла решение мгновенно. Роль принца освободилась даже для тренировок. И я предложила попробовать Сережу. Сначала меня никто не поддержал. Слишком недавно он попал в дельфихолл, еще не прошел испытательный срок, был какой-то нефактурный. Мальчишеское лицо, никакого величия, и на нашем фоне он был все-таки ребенок. Нам всем было за тридцать, а ему чуть больше двадцати. И эти по-детски трогательные глаза. Я подозреваю, что Моника просто боялась выглядеть старовато на его фоне. Но через пару дней Данила сказал:

– Я наблюдал за ним. Знаете, в нем что-то есть. У него какое-то особое чувство достоинства. И очень много романтики. Я его Принцем вижу. Мы хотели, чтобы был такой величественный типаж, а будет трогательный, чистый. Мне кажется, это даже круче. Давайте попробуем.

– Я тоже наблюдал, – сказал Витька. – он толковый. И с дельфинам ладит. Я его учил делать прокаты на Мире. Она его не сбросила. Парень с характером. И со стержнем. Берем.

Так Сережа попал в новое шоу. Как всегда легко. Жизнь его любила. С этого момента его карьера понеслась с бешенной скоростью. Иерархия в бассейне была жесткой. Старшей была Моника. Когда она заходила в тренерскую, все вытягивались по струнке и делали это абсолютно неосознанно. Потом Витька, это был свой парень. Потом было еще два тренера и остальные ребята – демонстраторы. Задача ребят демонстраторов была выступать на шоу, работать на услугах. Сами животных они не тренировали, иногда ассистировали тренерам. Конечно, все мечтали попасть на тренерскую должность, но шансов практически не было. Пока не уволили Сашку. И теперь всех демонстраторов волновал вопрос – кого переведут на должность тренера. Но уже через пару недель после того, как Серега стал репетировать в шоу, вопросов ни у кого не осталось. Он был не просто толковый. Он был талантливый. Похоже, он родился для того, чтобы работать с дельфинами. Они тянулись к нему также, как и люди. Они не устраивали ему проверок. Они приняли его за своего. Уже через месяц тренировок в бассейне он был на голову выше ребят, которые работали годами. И он не делал ничего специально, он просто был увлечен этим миром. Демонстраторы даже не пытались интриговать, обижаться или отстаивать свои права – Серегу все любили и реально понимали, что он достоин. Вот так всего через три месяца он взлетел практически на небеса.

Конечно, в тусовку небожителей его не приняли. Мы так и остались вчетвером. Но к Сереже стали приглядываться и прислушиваться. У него был интересный взгляд и ценные идеи. Он с радостью и легкостью перехватывал любую инициативу и выполнял любую просьбу. Когда мы объясняли ему идею шоу и его роль, он очень внимательно слушал и вникал. Не задал ни одного вопроса, видно было только, как работает его мозг. Кивнул и ушел в бассейн заниматься любимым делом – наблюдать за дельфинами. О чем он там с ними разговаривал? Мы наблюдали за ним сверху из кафе. Через два часа мы собрались на репетицию и стали отрабатывать финальный танец Принца и Красавицы. Моника и Сережа ушли переодеваться в гидрокостюмы, а мы с Витькой и Данилой расселись на лавочках бассейна. Ребята вернулись, мы включили музыку, Моника с Сережей стали делать прокаты на дельфинах, а мы втроем остолбенели. Вот эта искра, которая всегда летела, когда Моника репетировала с Кристо, сейчас просто била током. Как Сережа считал это все с Кристо? Реально складывалось ощущение, что это один и тот же человек, просто в разных образах. Это было стопроцентное попадание. Сережа даже внешне изменился. Плечи расправились, взгляд перестал быть ребяческим, голова гордо вскинулась.

У меня текли слезы. Это было потрясающе. Невозможно было оторвать глаз даже без костюмов и антуража. Моника с Сережей ушли переодеваться, а мы так и сидели молча. Когда они вернулись, никакой искры уже не бегало, сказка закончилась. От Сережи опять исходило уважение и внимание, он ловил каждое слово и записывал на подкорочку. Сократить дистанцию не пытался. На следующий день мы приступили к полноценным репетициям. После той первой репетиции стали уже говорить о сроках. Решили отыграть премьеру в новый год. За время, которое я уже провела в дельфихолле, сценарий был написан, трюки отработаны, петь еще не начинали и декорации не продумывали. Начинать рекламную кампанию, мы были еще не готовы. Но время неслось так быстро, новый год не за горами, и важно было сработать на все сто. Поэтому стали ускоряться.

Сначала пели без микрофонов. Падали и пели, пели и падали. Хохотали до упаду. Потом надевали дешевые наушники, чтобы привыкнуть. Наушники стали расходным материалом. Потом начали репетировать с музыкантами. В любой момент мог возникнуть форсмажор и музыканты должны были вытянуть все. Потому музыкантов искали джазовых, чтобы могли импровизировать. Данила пел партии Кристо, Сережа в пении не участвовал. Его партию еще не репетировали. Все как-то более менее укладывалось. Наконец, стали обсуждать, что же делать с партией Принца. Вариант, что Данила споет из звукооператорской отмели сразу. Идея была именно в том, что все артисты споют вживую, а если во время партии Сережа упадет в воду, Данила просто не успеет остановиться и сразу будет понятно, что поет не артист. Сережу даже не пробовали, он слегка гнусавил, потому ясно было, что не прокатит. Другими словами, тупик. Как всегда, решение было на поверхности. Как-то раз Витька пошел в бассейн и вернулся, захлебываясь от удивления. Он вошел так, что Сережа его не заметил. Сначала Витька не понял, что происходит. Сережа лежал на краешке помоста, к нему подплыл Кристо и покрякивал, поэтому Витя сразу и не расслышал. Сережа пел свою партию, Кристо рядом «пел» тоже. Почему мы даже не попытались попробовать Сережу, объяснить было невозможно. Ведь все знают, что даже заикание во время пения проходит. Голос у Сережи был. Не то, чтобы голос был прекрасный, не оперный, не классический, он просто был такой, как надо. Как и все в Сереже было не выдающимся, не бросающимся в глаза, а просто таким, как надо. Именно в этом и было что-то нереальное. Это перестало быть похожим на правду. Он ничего не выпячивал, не пытался понравиться, был даже как-то ненужно скромным в некоторых вещах. Но все, что было важно и нужно, делал легко, с первого раза и самым лучшим способом.