Первые дни я проводила в созерцании. Я приходила утром, садилась в зрительном зале и смотрела, как дельфины спят, плавают, играют. Моника все понимала. Это было похоже на то, когда жители бывшего СССР покупали первые стиральные машины-автоматы. Сейчас в это трудно поверить, но тогда купив машинку первые пять шесть стирок вся семья садилась и смотрела, как крутится барабан. Впервые попадая в дельфинарий с черного хода, каждый сотрудник садился и не отрываясь смотрел на дельфинов. Пока не пройдет первая эйфория, человек был абсолютно недееспособен. Уровень любви к дельфинам у всех разный, поэтому процесс созерцания мог занять от нескольких часов до нескольких дней. Малыши и взрослые подплывали, стрекотали, знакомились с очередным выпавшим из жизни человеком, потом уплывали заниматься своими обычными дельфиньими делами, а человек все сидел и сидел. Моника была терпелива.

Дня через три я очнулась, вспомнила, что меня сюда зачем-то взяли, и пошла к Монике. Моника улыбнулась мне одной из своих фирменных улыбок.

– Ну что, теперь можем продолжать? – спросила она. Я молча кивнула.

– Ну, пойдем знакомиться с остальными.

– Моника, я так кинулась за тобой, как в омут. Старалась не думать о своем. А кем я все-таки буду?

– Ну, во-первых, сценаристом. Мы уже половину написали, тут твоя львиная доля. Хотя мы это обсуждали.

– Так мы закончим через неделю, а ты говоришь, что я тебе нужна надолго.

– Я не знала, согласишься ты ли нет, поэтому хотела, чтобы ты сначала осмотрелась. Тебе понравилось?

Я закивала как китайский болванчик

–Ты хочешь остаться?

– Конечно! Ты могла бы и не спрашивать.

– Тогда слушай. Я хочу, чтобы в новом мюзикле пели и танцевали те же артисты, которые показывают трюки. Допустим, с танцами мы уже проэкспериментировали. У нас все получилось. Но с пением все намного сложнее. Технику нельзя мочить, во время проката нельзя гарантировать, что ты не упадешь в воду. Простывать нельзя. Я долго на тебя смотрела. Поешь и плаваешь ты неплохо, координация у тебя хорошая. Хочешь выступать в мюзикле?

Сердце упало куда-то в желудок. Какая девочка не мечтала в детстве быть актрисой? Какая девушка не захочет покататься на дельфине? Но чтобы вот так, мне, не актрисе, не певице, не тренеру предложили запросто выступать? Я была не готова. Я не могла ни отказаться, ни согласиться. Моника, конечно, все сразу поняла.

– Ты сможешь. У тебя минимум полгода, чтобы научиться. Я буду сама тебя учить. Так что пойдем знакомиться. Но есть одно правило. Каждый сотрудник бассейна всегда начинает с чернорабочего. Сначала ты будешь резать рыбу. Это закон. Здесь мы исключений не делаем.

– Почему? Нет, я конечно, согласна на любые условия,– руки сжала в кулаки и про себя кричала ДА! ДА! ДА! – Но мне интересно…

– Потому что мы не наказываем питомцев. Не кричим на них. Не бьем. Они – члены семьи. Даже больше. Они – кормильцы семьи. Но они проверяют характер каждого. Как лошади. Могут стукнуть, могут сбросить. Могут просто игнорировать. Поэтому я должна понимать, кого я выпускаю к нашим кормильцам. Выдержка нужна как у разведчика. А нарезка рыбы работа монотонная, противная, вонючая и неудобная. Там сразу характер видно. Выдерживает только тот, кто действительно хочет работать с дельфинами. Кто готов со многим справляться ради этой работы. Так что решай.

– Да что тут решать? Я все решила еще в Испании. Я готова была ехать за тобой куда угодно и делать что угодно. Ты умеешь зажечь.

– Вот и договорились. Завтра выходишь на кормокухню. Аня, познакомься, это Настя. Она завтра выходит на кормокухню. Возьми над ней шефство. Она будет до трех. Настя, в три встречаемся в кафе работать над сценарием.

Аня, шустрая девочка лет семнадцати с коротким русым хвостиком, задорно кивнула головой и побежала дальше. В бассейне вообще медленно не ходили. Следующим утром я встала на два часа раньше и пошла на пробежку. Я бегала долго и с упоением, проплыла полкилометра. Я буквально неслась в свою новую жизнь. Впервые за долгое время я чувствовала себя дома, в семье, на своем месте. Мне предстояло целыми днями стоять в холодном помещении, резать холодную рыбу, обмораживать руки и вдыхать рыбный запах… Я была счастлива.

После пробежки есть не хотелось. Радостно напевая арию мачехи, я варила себе кофе. Ромкин образ стал таким тусклым, что я не могла вспомнить его лицо. Вместо этого я представляла себе темноволосого синеглазого красавца, этакого Алена Делона, который придет в дельфинарий на шоу, увидит меня, прекрасную, на дельфине и влюбится в меня с первого взгляда. Тот факт, что Красавицей будет Моника, и по логике все красавцы должны влюбиться именно в нее, мной игнорировался. Мачеха ведь тоже была красоткой. А порочная красота, как известно, весьма привлекательна.

В таких вот радужных образах я и пришла на кормокухню. Порочная красота одела на себя провонявший рыбой фартук, взяла в руки нож и стала знакомиться с коллективом. Народ здесь был самый разный – разный возраст, разные амбиции. Были две пожилые женщины, которые пришли сюда именно резать рыбу, ребята от пятнадцати до тридцати – те, кто уже работал с дельфинами, те, кто только пытался прорваться в святая святых, школьники, подрабатывающие на каникулах и мечтающие по окончании школы прийти сюда уже полноценными работниками. Всех объединяла любовь к дельфинам и неизменная улыбчивость. Это правда, любая тяжелая работа становилась легче, если рядом были эти божественные существа. Они как будто снимали любое напряжение, сглаживали любой конфликт. Я думаю, если бы переговорную комнату сделали в бассейне, все переговоры были бы мирными и спокойными. Невозможно рядом с дельфинами повышать голос.

Мои размышления прервала Аня. Коротко представив меня ребятам, Аня стала объяснять мне правила приема рыбы. Оказалось, что рыба должна быть свежая, обязательно непотрошеная, ни одной царапинки на пузе. Если вдруг одна рыба в поддоне была вспорота, возвращали весь поддон. Здоровьем кормильцев никто не рисковал, на пище для них не экономил. Аня показывала мне, какую рыбку какими кусками резать и объясняла, для чего какой кусок. Оказалось, что это целая наука резать рыбу для питомцев. Процедура подготовки животных к шоу здесь не называлась дрессировкой. Дельфинов тренировали.

Когда дельфин попадал в бассейн, первое время он отказывался есть. К сожалению, это факт, дельфины в дельфинарии попадают зачастую в результате браконьерского отлова. Конечно, в рыбацкие сети редко попадают здоровые дельфины. Это или детки, или старички или заболевшие особи. Чем младше дельфин, тем больше шансов, что он станет настоящим артистом, он быстрее адаптируется к новым условиям. Больных дельфинов лечат как детей. Даже на работу врачом в бассейн искали педиатров, а не ветеринаров. Тех дельфинов, которые начинали есть быстро, переводили в тренировочный бассейн, каждому дельфину назначали своего куратора, и начиналась работа. Куратор следил за своим питомцев, смотрел, какие природные игры любит его подопечный и начинал подкармливать его за повторение нужных элементов.

Оставшихся дельфинов наблюдали ветеринары и старший тренер. Моника лично отсматривала каждого зверика и определяла, кто будет работать на шоу, а кто останется работать на услугах. Точно также Моника наблюдала за ребятами и определяла, кто будет работать на шоу, кто в отделении релакса, кто на продаже услуг. Всю кадровую работу, независимо от того, люди это или животные, Моника курировала сама.

Все это Аня рассказывала мне, лихо орудуя ножом. Мне кажется, за свои 33 года я не испытывала такого комплекса неполноценности ни на одной из работ. Мне всегда и все давалось легко. В школе я училась не учась, память позволяла. Поступила я легко и точно также не училась все пять лет. Все пять лет я ездила с университетской командой КВН по гастролям, сессии сдавала автоматом, диплом написала за два месяца. На работу вышла сразу, несколько лет преподавала в ВУЗе и параллельно работала в социологической компании. Уже через месяц подработки меня сделали супервайзером, и я поскакала по карьерной лестнице со страшной скоростью.