Все это началось, когда Ромка объявил мне, что мы расстаемся. Конечно, это было прогнозируемо. Наш вялотекущий роман когда-нибудь должен был закончиться. За три года можно было по пальцам посчитать, сколько раз мы встречались. Страсти то вспыхивали, то исчезали, ну, Шекспир это все еще в своем лохматом веке описал. Но Ромка объявил мне это в Питере, где мы планировали вместе встретить Новый год. Сел в самолет и улетел. Что-то ему там привиделось, какие-то знаки. Сказывалось влияние свежепрочитанного Паоло Коэльо. А я стояла в аэропорту, куда примчалась разобраться, что же произошло, и не понимала, что делать дальше. Наверное, это была бы обычная размолвка, если бы меня вдруг не осенило купить первый попавшийся билет на ближайший рейс. Шенген у меня был, вопрос получения визы не стоял, и я купила билет в Испанию. Почему именно в Испанию? Вылет был через час. Я еще успевала на регистрацию. В состоянии аффекта я купила билет в бизнес-класс. Я не думала о деньгах. Я вообще не думала. Думать было больно. Я перешагнула таможенный контроль и выбросила симку. Вот так без вещей, без связи я пошла в свою новую жизнь через бизнес-класс.
В бизнес-классе нас было всего двое. Второй была молодая женщина моего возраста. Конечно, места наши были в разных концах салона, и я поняла, что мне предстоит одинокая дорога. Но я ошиблась. Женщина подняла на меня глаза и сказала: «Я Моника», почти без акцента. «Присаживайтесь ко мне».
Как она угадала, что мне сейчас невыносимо одиночество? Мне потом еще не раз приходилось удивляться ее интуиции, но тогда это было неожиданно вовремя.
Моника была невысокая, стройная, очень хорошо сложенная испанка. Хотя черты лица были намного мягче, нос не такой выраженный и глаза светлее, чем я себе испанок представляла. Ее улыбка была настолько притягивающей, что уже через пару секунд невозможно было от нее оторваться. Но какое-то странное ощущение у меня возникало. Улыбка это была не то, чтобы неестественной, но возникала уж как-то отдельно от глаз. Глаза явно запаздывали. Я поняла, что за этим чудовищным обаянием точно есть какая-то история. Скорее всего, очень непростая.
Так мы и познакомились. Моника была замужем за русским бизнесменом, тем самым, который вырос сначала из спортсменов в братву, а потом уже и в бизнес. Как уж он ее завоевывал и почему умная, образованная, утонченная европейка вдруг обратила внимание на слишком уж простого парня, для меня было загадкой. Но когда он уговаривал ее выйти замуж, он спросил, что ей подарить. Она попросила дельфина. Ей было интересно, как он выкрутится из этой ситуации, потому что он был из разряда «Пацан сказал – пацан сделал». И он сделал. Он подарил ей дельфинарий. Вот тут Моника сломалась. Это был очень хитрый шаг. С одной стороны, вряд ли кто-то другой совершил бы для нее такой поступок. Это ее купило. Другую сторону она не учла. Этот подарок накрепко ее привязывал к будущему мужу. При ее любви к животным бросить мужа она бы уже не смогла. Это был очень хитрый бизнес-расчет со стороны Валеры. Не зря он продержался столько кризисов и ни разу не разорился. У него была гениальная чуйка на правильные бизнес-решения. Моника была одним из таких решений. Она стала заложницей собственной шутки. Валера получил все. Дельфинарий не был его основным бизнесом, это был так называемый шаг престижа. Через дельфинарий он заводил нужные ему знакомства, его имя было на слуху не только в городе, но и в соседних областях. Он выглядел этаким сподвижником, великим русским меценатом, делающим не менее великое дело. Чтобы репутация была покруче, Валера не стал открывать дельфинарий на каком-нибудь морском курорте, где этим никого не удивишь. Он открыл его практически в захолустье между двумя крымскими городами.
В эту идею никто не верил. Но Валера все рассчитал правильно. Моника была не просто яркой женщиной, с которой не стыдно показаться в свете. Да что там не стыдно. В нее влюблялись с первого взгляда не только мужчины. Она была потрясающе красива. Она могла за минуту познакомиться с кем угодно и расположить его к себе. Ей почти никто не мог отказать. Но она еще была невероятно талантлива и потрясающе работоспособной. Моника быстро вычислила, что работать нужно на проезжающих по трассе, так как трафик здесь огромный, и заключила договоры с турагенствами во всех крымских курортных зонах. И она придумала уникальное направление – Дельфи-мюзик-холл. Аналогов не было не только в России. Аналогов не было в мире.
Открытие Дельфи-Холла держалось в страшной тайне, пока шла подготовка. Полгода Моника провела в испанском дельфинарии, работая простым демонстратором и подсматривая все секреты профессии, еще полгода она ездила по дельфинариям России под видом зрителя и высматривала себе тренера, который будет тренировать группу. Благодаря своей потрясающей харизме она легко знакомилась с различными специалистами. Всем льстило внимание иностранки, с ней легко делились секретами, потому что никому просто в голову не приходило, зачем ей в действительности это надо. Она обменивалась телефонами, перезванивалась с тренерами и вычисляла тех, кто ей нужен.
Все это время Дельфи-Холл работал в режиме лайт. Все проезжающие мимо машины и туристические автобусы делали остановку, ходили на экскурсию, смотрели тренировки, знакомились с дельфинами, обеспечивая пусть небольшой, но ежедневный оборот. Кругами расходилась слава об открывшемся дельфинарии с уникальной атмосферой.
Через два года после подарка и свадьбы они выстрелили балетом на воде «Белоснежка и семь гномов». Гномами были морские котики, Белоснежкой, понятно, Моника, дельфины были стихиями – слава покатилась волнами. Валера заработал первую прибыль, имя и вход в театральный мир.
Балет отгремел два года и все от него устали. Уровень зверюшек сильно подрос, трюки стали сложнее, актерам надоело каждый день делать одно и тоже, музыка стала раздражать. В новостях Дельфи-Холл больше не показывали. Назрело время перемен.
С этими мыслями Моника летела на родину. Она показывала мне фотографии балета, и на одной из них Моника держалась за плавники кита белухи. Кит смотрел на нее совершенно влюблено. Меня осенило сразу. Красавица и чудовище. Мюзикл. В двух словах я описала свою идею Монике, и она загорелась. Так я попала к Монике в дом. Моника жила в Калелье. Наскоро перекусив в доме ее родителей, мы взяли записи и рванули на море. Моника с ее рассказом и обсуждение нового мюзикла захватили меня настолько, что про свой роман с Романом я и думать забыла.
Мы придумывали, глядя на море, пили вино и опять придумывали. Потом Моника попросила меня напеть, как я слышу, и я спела несколько строчек. Это все окончательно решило. Это потом я узнала, что Моника задумала сделать шоу, в котором певцы должны одновременно выполнять трюки с дельфинами. Это было проблемой. Профессиональные певцы голоса берегут и в воду за здорово живешь не прыгают. Моника слушала, как я пою, и принимала решение. Я ей понравилась. Так я и попала в этот удивительный мир.
Я попала в дельфинарий впервые. До этого я часто видела дельфинов в открытом море и очень их любила. Не раз дельфины плыли перед нашим корабликом, выделывая завораживающие сальто. Их черные бока переливались на солнце так, что все пассажиры перебегали на ту сторону, где резвились дельфины, и кораблик кренился на эту сторону. Эти минуты казались самыми счастливыми, я забывала обо всем. Я зачаровано стояла у бортика, наблюдая за этими совершенными существами. У меня не возникало ни малейшего желания смотреть на них в неволе. Поэтому в дельфинарий я входила с опаской. Мне было страшно, что очарование Моникой пройдет у меня, как только я увижу этих прекрасных животных (язык не поворачивается называть их так) в маленьком бассейне или столкнусь с жестокостью по отношению к ним. Кстати, животными дельфинов никто и не называл. Так же, как и китов, и морских котиков, и сивучей, и всех обитателей этой семьи. Их называли или артистами, или питомцами.
Размах был поистине королевский. Валера денег не пожалел. Бассейн был огромный и глубокий, наблюдать можно было даже за подводным плаванием питомцев. Вольеры были огромные. Бассейн для сивучей мог бы поконкурировать с некоторыми элитными клубами. Питомцев было так много, что не каждый муниципальный зоопарк имел такое поголовье. Могло показаться, что площадь дельфинария сопоставима с площадью всего городка. Как только ты перешагивал порог дельфинария, понимал, что попадаешь в другое государство. Холл дельфинария был оформлен в виде морского дна. В середине холла стоял муляж затонувшего корабля, под потолком висела акула, из челюсти которой торчала половина рыбьего хвоста, по стенам из водорослей выглядывали цветные рыбки. На территории было три кафе. Одно из них располагалось над бассейном, можно было сверху наблюдать за питомцами, другое вплотную подходило ко дну бассейна, и можно было наблюдать подводное плавание дельфинов. Даже без представления можно было потерять счет времени, если оказался в зоне бассейна. Но оказаться в зоне бассейна мог далеко не каждый. Бассейн был воистину элитным подразделением. Доступ туда имели уборщицы, тренеры, служба безопасности и еще несколько человек. Я попала в число счастливчиков.
