– Дерьмовия, – объявил Уильямс.

Беттингер огляделся по сторонам: пустые тротуары и проезжая часть, черные провалы окон, полностью лишенных стекол. Вандалы даже не стали оставлять свои инициалы на зданиях.

То, что увидел детектив, подтверждало его теорию.

– Элейн Джеймс – блондинка, белая, хорошенькая, с высокотехнологичным бюстом и пятнадцатью кусками в сейфе – не станет работать в таком месте. – Он постучал пальцем по окну. – Похититель привез ее сюда.

– Тогда зачем мы здесь?

– По той же причине, по какой нужно сделать вскрытие.

– И по какой же?

– Ищем крохи – вещи, которые не заметили раньше.

– Потому что все здесь некомпетентны?

– Сейчас у нас нет ничего серьезного – всего лишь пригоршня «может быть». Посещение места преступления и проведение вскрытия – стандартные процедуры.

Роскошная серебристая машина проехала мимо улицы, заблокированной перевернутым пикапом, который был разорван на части, как зебра в саванне.

Доминик указал на разбитый грузовик.

– Здесь другие процедуры.

– Процедуры всюду одинаковы – поэтому они и называются «стандартными».

Презрительно фыркнув, великан-полицейский махнул рукой.

Беттингер увидел дом с похожим адресом и сообразил, что место преступления находится на противоположной стороне улицы и немного севернее. Через несколько мгновений серебристая машина подъехала к цепочке заброшенных магазинов и остановилась возле красного рынка, огороженного полицейской лентой, которую разрезали в нескольких местах, превратив в праздничную гирлянду. Уильямс заглушил двигатель, вытащил полуавтоматический пистолет с увеличенной обоймой, и Жюль, посмотрев на него, тоже решил вооружиться.

Помахивая оружием, полицейские вышли на Гансон-стрит.

Сильный ветер обжег лицо и глаза Беттингера. Несмотря на то что был полдень, температура, казалось, опустилась градусов на пятнадцать с тех пор, как он в последний раз находился под открытым небом.

Полицейские оглядели сотни черных окон, зияющих на противоположной стороне улицы, в одном из которых мог скрываться преступник. И ничего вокруг – лишь тени и развалины.

Детектив и капрал поспешно зашагали к магазину – месту преступления – и, прижавшись плечами к фасаду, осмотрели вход.

Дверь была приоткрыта.

Жюль наклонился вперед и заглянул внутрь.

Там царили тишина и неподвижность.

Полицейские обменялись кивками и прикрепили фонарики к пистолетам.

– Полиция! – крикнул Доминик так громко, что у его напарника заложило уши. – Если здесь кто-то есть, немедленно выходите!

Эхо прокатилось в темноте и стихло.

Никто не ответил.

Беттингер показал напарнику четыре пальца, и тот кивнул.

– Считаем до десяти, – громко произнес детектив. – Один. – Он дождался, когда из магазина донесется эхо. – Два. – Снова пауза. – Три, – сказал он, поднимая пистолет. – Четыре.

Уильямс ударил локтем в дверь.

– Полиция!

– Не двигаться! – заорал Жюль, направляя пистолет внутрь магазина.

Тишина и темнота. Лишь пыль клубится в луче фонарика. И запах потных подмышек.

– Мы входим, – заявил детектив. – Если кто-то спрятался, выходите. А если вы собаки или крысы, учите английский.

Беттингер двинулся вперед, стараясь не дышать носом и вглядываясь в проход между полками, а Доминик остановился в дверном проеме у него за спиной. Детектив был не слишком высокого мнения о своем напарнике, но тот наверняка умел стрелять.

Жюль прошел по сгнившему полу к разбитой передней стойке, над которой виднелось шесть когда-то белых выступов, украшенных серией серых линий и квадратов. Приблизившись, он сообразил, что это гниющие стопки газет.

– За нами наблюдает какой-то тип ниже по кварталу, – доложил Уильямс.

Беттингер посмотрел на своего напарника, силуэт которого вырисовывался в дверях.

– Что он делает?

– Просто наблюдает.

Детектив обошел стойку и оказался в дальнем проходе межу полками, где луч фонарика высветил то, из-за чего внутри у него все сжалось. На полу, в пятнадцати футах от него, лежала отрезанная человеческая голова. Спутанные каштановые волосы почти полностью скрывали лицо.

Жюль повернулся к Доминику.

– Где человек, который за нами наблюдает? – спросил он.

– Стоит на месте.

– Дай мне знать, если ситуация изменится.

– Например, если он достанет базуку?

– Да, что-то вроде того.

Направив луч фонарика на отсеченную голову, Беттингер пошел по проходу. Половицы стонали под его ногами, а когда он приблизился, то увидел, что с кровью вокруг головы что-то не так.

Она была цвета кетчупа.

Детектив остановился и посмотрел через плечо.

Никого не было.

Жюль перевел взгляд вперед и направил луч фонарика на пол между отсеченной головой и своими ботинками. И увидел открытую газету. В отличие от старых влажных экземпляров на стойке эта все еще оставалась белой.

Беттингер опустился на колени перед газетой и отбросил ее в сторону. Внизу оказалась неглубокая дыра, в которой сверкнула нержавеющая сталь зубьев медвежьего капкана.

– Боже милостивый…

– Нашел что-то? – осведомился Доминик.

Его напарник посветил лучом фонарика вдоль прохода и увидел резиновую маску и коричневый парик. Внезапно он все понял: фальшивая голова должна была заманить злополучного полицейского следователя в медвежий капкан.

– Здесь не любят полицейских, верно? – спросил детектив.

– Кто-то оставил послание или еще что-то?

– Еще что-то.

Жюль сомневался, что некрофил вернулся на место преступления, чтобы устроить этот мерзкий сюрприз. Скорее всего, ловушка – дело рук кого-то из местных жителей, ненавидящего полицейских.

Беттингер снял с полки запечатанную банку и бросил ее в дыру. Стальные зубы сверкнули, пробив жесть; полилась кофейная гуща.

– Что за дерьмо? – спросил Доминик.

– Медвежий капкан.

– Ну, ничего себе… давно такого не видел. – В голосе великана слышалась ностальгия.

Глядя на устройство, способное изуродовать ногу, Жюль наконец понял, как сильно жители Виктори ненавидят систему и тех, кто ей служит.

Уильямс высунулся наружу.

– Мы нашли твой сучий медвежий капкан, ниггер!

– Зачем ты это крикнул? – спросил детектив.

– Он убегает.

– Значит, такова наша стратегия? – удивленно спросил Беттингер. – Эта штука могла отхватить мою ногу, а ты…

– Это не он поставил капкан – ниггер, который крутится рядом и никогда ничего не делает. Но ты не понял. Он сбежал. Его нет.

Тут только Жюль сообразил, что произошло.

– Значит, ловушек больше нет?

– Большой логичный коп наконец дождался «да».

Беттингер наступил на замерзшую лужу кетчупа и направился к заднему офису. Приблизившись, он осветил фонариком углы и обнаружил гнилые ящики, заплесневелые половицы и ржавые полки. Детектив продолжал изучать помещение до тех пор, пока не убедился, что неприятных сюрпризов больше не будет.

Затем Беттингер сжал рукой в перчатке дверную ручку и повернул ее. Заскрипел металл, щелкнула щеколда. Жюль осторожно приоткрыл дверь на долю дюйма, потом отступил к ближайшим полкам, взял банку с кофе и бросил ее в открывшуюся щель. Снаряд ударил в дерево, и дверь распахнулась.

– Полиция!

Беттингер быстро осветил фонариком внутреннее помещение, и комната показалась ему необитаемой. Он вошел и направил луч фонарика на бетонный пол, где обнаружил пару красновато-коричневых следов. Из высохшей крови торчали сотни бледных кусочков колен жертвы.

– Ты еще жив? – послышался далекий голос Доминика.

– Я на месте.

– Ищи большие черные следы. И носовой платок с инициалами.

Жюль отдал бы пятьдесят долларов за работающую электрическую лампочку и в десять раз больше за другого напарника.

Он достал нож, раскрыл лезвие и опустился на колени возле пятен. Затем внимательно изучил мелкие кусочки плоти жертвы и узкие белые осколки костей. Ничего нового Беттингер узнать не сумел.