— Ну и кто из вас, мусор, босс?! Даже имени своего не назвал, кусок отбросов, — рыкнул кто-то тяжелым басом. Ни черта за спинами ребят не вижу. Хранители повернулись ко мне, я выровняла лицо и кивнула, указав им расступиться.
— Questo sono io. Il mio nome è Sawada Tsunaeshi*, — ровно произнесла я по-итальянски и подняла глаза, встречаясь взглядом с пронзительными красными.
— Una ragazza? Facile produzione, spazzatura**, — усмехнулся он, обращаясь к своим подчиненным. Я же изучала досье, предоставленное протезом. Занзас, глава Варии… Вария… Что-то знакомое…
Пока протез выводил информацию о Варии, написанную на итальянском, я прошлась глазами по его Хранителям, и тут зацепилась взглядом за самого молодого из них — паренька с пшеничными волосами и слишком длинной челкой, закрывающей глаза:
— Бельфегор… — кусочки мозаики сопоставились, и тут мой мир просто рухнул. Ноги больше не держали, и я осела на асфальт, к глазам подкатили слезы. Я опустила голову и спрятала лицо в волосах, беря себя в руки, и встала опершись на протянутые одновременно ладони Мукуро и Хибари.
— Можете идти, — следующие мои слова прозвучали абсолютно ровно, даже бесчувственно. Никогда прежде мой голос не был столь без эмоциональным. Хранители не сдвинулись с места. — Оставьте меня, пожалуйста.
Парни еще некоторое время помялись на месте, вглядываясь мне в лицо, но, видимо, со стороны моё равнодушие выглядело весьма убедительным, ибо вскоре они покинули территорию школы. Я же посмотрела на противников уже совсем другими глазами. Не серьезными, как при знакомстве. Наверное, они были пустыми. А душа плакала, пытаясь вырваться наружу.
Комментарий к Стадия 3. Глава 9. Время стать сильнее.
*Это я. Меня зовут Савада Тсунаеши.
**Девчонка? Легкая добыча, мусор.
========== Стадия 3. Глава 10. Потемневший Небосвод. ==========
Если Бог оставил меня,
Тогда я тоже оставлю его.
Только угнетаемый может обладать черным ключом;
Я закрою все двери —
Так я навеки запечатаю все свои молитвы.
Но
Кто тогда защитит меня
От самого ужасного — от себя?
Iwasaki Taku — Si Deus me relinquit.
— Ну, здравствуй, Бел-семпай. Я бы сказала, что рада встрече, но это, к сожалению, не так.
— Ши-ши-ши, что ты здесь делаешь, Принцесса? Ты ведь никогда не хотела становиться боссом, — как-то нервно протянул парень, так ностальгически смеясь.
— Ты знаешь этот мусор, коронованный мусор? — спросил Занзас, а я усмехнулась. Значит, он обо мне не рассказывал. Оно и хорошо.
— Знаю, ши-ши. Она дочь Внешнего Советника, — вот как. Просто дочь главы CEDEF…
— Так вот почему он выставил её кандидатуру, — усмехнулся какой-то пятилетний ребенок, сидящий на руке огромного робота. Нет никакого желания использовать протез. А вот сам протез активно работает. Биологически он почти полностью идентичен обычному глазу, даже слезы выделяет.
— Знаешь, Бельфегор, если решаешь исчезнуть из чьей-то жизни, то исчезай навсегда, пожалуйста, — сил сдерживать себя просто не было, и я позволила мокрым дорожкам катиться из пустых глаз.
— Принцесса, ты чего? Обиделась что ли? На Принца нельзя обижаться, ши-ши, — он было попытался приблизиться ко мне, но я резко отшатнулась.
— Видеть тебя не могу! — я не знаю, что руководствовало мной в тот момент. Я просто выхватила перчатки, вошла в гипер-режим и улетела. Всё-таки переоценила себя и свой контроль над собственными эмоциями.
Пришла в себя я только у городского храма Намимори. Храм этот уже долго время пустовал, да и дождь пошел, как по закону жанра, поэтому я могла быть полностью уверена, что меня здесь никто не увидит. И разрыдалась.
Сначала я плакала относительно спокойно. Тихо, с редкими всхлипами, просто пялясь на носки кроссовок. Потом всхлипы стали гораздо громче, слез стало больше, я стонала, зарывшись пальцами в мокрые волосы. На следующей стадии у меня началась истерика. Я сорвала с шеи медальон Бельфегора, что почему-то целый год не снимала и кинула куда-то в сторону кустов. Плевать, что фамильная ценность. Рухнула на каменную дорожку перед сооружением и просто каталась по ней туда-сюда и в тот самый миг мне было абсолютно плевать и на одежду, и на себя саму.
Однако наступает момент, когда слёзы кончаются, и ты просто смиряешься со всем. Кровь сочится из прокушенной губы, царапин на виске и ладонях, но тебя это уже просто не интересует, и ты принимаешь это, как нечто само собой разумеющееся.
— И долго ты еще будешь здесь лежать, Тсунаеши?
Он присаживается передо мной на колени, я с легкостью угадываю его голос, даже не поднимая глаз, чтобы посмотреть на лицо:
— Оставь меня, Кея.
— Я уже оставил тебя одну, и ничего хорошего из этого не вышло.
— Мне просто хочется лежать здесь. Если я сдохну, то это будет хоть чем-то хорошим в моей гребанной жизни. Положи, где взял, — Хибари подхватил меня на руки и понес куда-то в сторону, — Просто брось меня здесь, а? Можешь даже не относить назад.
Кея меня проигнорировал, и вскоре я оказалась на заднем сидении машины. Сам Хибари сел за руль, и я предпочла особо не брать в голову, как родители разрешили ему ездить на их автомобиле без прав.
***
— Ох, Кея, ты уже вернулся. И Тсу-чан с тобой, — судя по голосу, мама Хибари, — Я пойду чайник поставлю и пирог порежу.
Вообще, я не в первый раз дома у ГДК. Семья у него довольно обеспеченная, и живут они в самом настоящем традиционном японском особняке. Хибари Асуна-сан очень добрая женщина, а её муж, Сё-сан — это Кея, но только помягче с близкими людьми. У меня с ними сложились довольно неплохие отношения за эти три года.
— Иди умойся, а я пока поищу, во что тебе переодеться, — лучший друг посадил меня на стул в ванной комнате и вышел.
Некоторое время я просто молча сверлила взглядом огромное офуро, но в итоге разделась, поставила набираться воду и залезла в душевую кабинку. После погрузившись в ванну, я мысленно даже поблагодарила Кею, что он унес меня с улицы, но желание сдохнуть от того не исчезло.
Асуна-сан принесла старую рубашку и шорты сына, которые трепетно хранила, как ностальгирующая по маленькому мальчику маман. Однако мне эта одежда сейчас пригодилась, так что даже хорошо, что мать Кеи относится к подобным.
Весь оставшийся день я провела с семьей Хибари. Мы сидели на подушках у котацу, пили зеленый чай и ели яблочный пирог. Вечером мне постелили футон в комнате Кеи, и уже когда я вышла из ванной в огромной футболке ГДК вместо спального комплекта, он вручил мне какую-то коробку:
— С четырнадцатилетием, — потом он просто отвернулся и лег на свою кровать. В коробке лежал симпатичный красный плащ с белым низом и нашивкой ДК.
— Спасибо, — я легонько улыбнулась и, последовав его примеру, легла спать.
***
Вернувшись на следующее утро домой, я просто поднялась наверх, ни с кем не разговаривая и ни черта не объясняя. Бесят. Платье и ночная сорочка, подаренные Белом, вспыхнули Пламенем Посмертной Воли и сумасшедшая улыбка расплылась на губах. Потом, конечно, в комнату ворвался Реборн, потушил всё и надавал глупой ученице подзатыльников, но меня уже ни черта не интересовало. В сердце было пусто, и я не могла найти ответы на вопросы: «Почему я так резко отреагировала на предательство Принца? Кто он для меня?»
Комментарий к Стадия 3. Глава 10. Потемневший Небосвод.
Офуро - традиционная японская ванна. Перед тем, как погрузиться в офуро, принимают душ.
Котацу - традиционный японский предмет мебели, низкий деревянный каркас стола, накрытый японским матрацем футоном или тяжелым одеялом, на который сверху положена столешница. Под одеялом располагается источник тепла, часто встроенный в стол.
========== Бонус. В лабиринте чувств. (POVБельфегор) ==========
Твоя улыбка это зло,
Но от неё тепло
И всё же
Мне с тобою ведь очень повезло.
Давно забытый сон,
Там где стеклянный звон
Осколков
