***

«Я уволила её, потому что не смогла смириться с тем, что услышала. Не знаю, почему Елена решила открыться, но я ей благодарна. Узнать правду хотя бы сейчас».

Человек меняется на протяжении всей своей жизни. С каждым прожитым днём и плюсом к возрасту какая-то часть разума встаёт на место, какая-то отправляется в путешествие к неизведанным мирам, какая-то начинает хотеть совершенно отличного от того, что хотела вчера. Каждый, оглянувшись на какое-то событие, произошедшее год или два назад, с точностью скажет: «Вот сейчас я так бы не поступил».

«Если бы я знала, что Роберт наговорил тебе тогда, я бы вела себя иначе».

Обычно изменения происходят медленно, под воздействием времени и жизненного опыта, но иногда что-то может перевернуть твою жизнь с ног на голову за несколько мгновений.

«Тебе не стоит винить себя. У твоего отца и Елены была связь… – выплюнула это слово, как яд. – И в тот день он ехал к ней. Спешил, наверное».

Несколько мгновений, и всё становится кристально-чистым. Словно все предыдущие годы проходили не для него. Не с ним. В ядовитом, отравляющем всё на своем пути тумане.

Горькая усмешка на губах матери и синяки на запястьях Алека от слишком сильной хватки, которые наверняка проявятся через какое-то время. Очень давно несгибаемая Мариз не показывала, насколько она ранима и беззащитна, насколько иногда нуждается в поддержке.

Очень давно Мариз и Алек не были настолько близки. Но они рассказали друг другу то, что мучало их, давило изнутри, и позволили переживаниям взаимоуничтожиться.

Новость о том, каким человеком оказался Роберт, слишком быстро вписалась в общую картину, но Алек ничего не мог с этим поделать. По-хорошему ему бы распсиховаться, отколотить ближайшую стену и закрыться ещё глубже в себе, ведь папа, тот человек, на которого он равнялся с младенчества, директор «Феерии», один из лучших наездников своего времени, был отвратительным мужем и так себе отцом. Он любил себя. Любил цирковых. Любил своих детей. До тех пор, пока они вписывались в его идеальный мир.

Алеку бы злиться, ненавидеть, не понимать. Но он чувствовал лишь сквозящее из всех щелей облегчение.

Он ещё подумает об этом позже, ужаснётся и наверняка выложит всё Изабель - разумеется, под строжайшим секретом – а пока стоило довериться ногам, которые сами несли его к автокемперу Магнуса. Он потерял столько времени, упустил уйму возможностей, раз за разом отталкивал и причинял боль, ориентируясь на мнение Роберта и своё чувство вины, и стоило только надеяться, что Магнус сможет простить его.

И пусть надежда была совсем не в его стиле.

Десять шагов от кабинета, восемнадцать вниз по лестнице, двадцать по холлу первого этажа и несколько десятков по протоптанной тропинке к автокемперу. Алек перебирал в уме, с чего стоит начать разговор. «Прости, я был идиотом»? «Я очень перед тобой виноват»? «Я обязан рассказать, почему действительно не позвонил тогда»? «Мне кажется, я люблю тебя».

Как же хотелось снова ощутить вкус губ Магнуса, только на этот раз не считая поцелуй чем-то постыдным. Как же…

Алек затормозил так резко, что качнулся вперёд, и даже пришлось хвататься руками за воздух, чтобы не упасть. Магнус Бейн в окружении своих друзей стоял перед дверью в автокемпер и разговаривал с какой-то высокой блондинкой, которая держалась за ручку большого фиолетово-серебристого чемодана.

До него донеслась лишь одна фраза: «Ты быстро, Камилл. Как добралась?», прежде чем эта самая ранее неопознанная блондинка шагнула вперед и накрыла губы Магнуса своими.

***

– Я родился в семье бродячих артистов, но не таких, как ваши цирковые. То, что здесь называют трудностями, для них было удачей. Они любили друг друга, любили меня. Путешествовали мы втроём и давали небольшие уличные выступления. Мне едва исполнилось десять, когда в наш трейлер на дороге врезался большой чёрный грузовик… – он сбился и нервно сглотнул. Нашел её ладонь и сжал тонкие пальцы. – Мама и папа погибли. А я оказался в приюте с наследством из старого фургона, любовью к книгам и желанием жить цирковой жизнью. Я часто сбегал… Настолько часто, что скоро даже директриса перестала обращать на это внимание, – он усмехнулся. – Я сбегал и выступал. С самодельными пойями и банданой из старых простыней, а керосин для поджога пой воровал в соседней кофейне. Вот в одно из таких выступлений меня и заметили Магнус и его дядя.

Лидия крепко сжала его ладонь. На губах Рафаэля блеснула улыбка.

– И я благодарен каждому моменту своей жизни, ведь он привёл меня сюда.

Лидия оставила лёгкий поцелуй в самом краешке его губ и положила голову на плечо, обтянутое чёрной тканью водолазки, от которой чуть уловимо пахло керосином.

– Ты точно прощаешь меня?

– С утра в столовой ты вполне красочно мне расписала, что со мной будет, если я не прекращу дуться и не выслушаю тебя, – хохотнул Рафаэль. – Ты бы правда подвесила меня под куполом?

– До тех пор, пока ты не понял бы, что я сожалею. – Лидия пожала плечами. Она ощущала себя до неприличия счастливой. – Теперь всё наладится, верно? Вы, Тэсса и Катарина… С такими помощниками у нас нет шанса на провал.

– И Камилл.

– И Камилл, – фыркнула Лидия. – Не нравится она мне.

– Она никому не нравится, – успокоил Рафаэль, крепче прижимая её к себе. – Но ей нет равных.

– Лишь бы вред от её присутствия не перекрыл всю пользу…

========== Глава 12. ==========

В природе противоположные причины часто

производят одинаковые действия:

лошадь равно падает на ноги

от застоя и от излишней езды

М. Ю. Лермонтов.

Поверхность зеркала была гладкой и чистой, лишь в самых уголках залегли мелкие трещинки. Неудивительно – этому стеклу в деревянной раме больше лет, чем всем детям Лайтвудов вместе взятым.

Оттуда на мир смотрело невыспавшееся, с залёгшими кругами под глазами лицо, глядя на которое пропадали все мысли о здоровье или беззаботной жизни. За спиной Алека отражалась полупустая комната, из которой сам вчера помогал выносить последние оставшиеся вещи Лидии – она переехала дальше по коридору, туда, где когда-то жила с Изабель.

Предательское отражение гипнотизировало и не позволяло отвернуться. Взирало с усмешкой, напоминая об уверенности своего владельца в том, что Магнус будет ждать его, что он влюблён, и даже не думал о такой возможности, что Алек в принципе не очень-то ему и нужен. Посмотрите-ка: самоуверенный болван, который даже не допускал мысли о том, что Магнус может быть не з а и н т е р е с о в а н.

С тех пор, как приехала Камилл, застать Магнуса в одиночестве не представлялось возможным, да Алек и не пытался. Он прекрасно понимал, когда стоило отступить.

В конце концов, самое важное тут не чувства, а будущее «Феерии».

***

Отработанная схема: натянуть тетиву, выдохнуть, выстрелить.

Проследить, как стрела уклоняется от цели. Снова.

Он вообще-то не собирался подслушивать, когда шёл к автокемперу, всё получилось само собой.

Пальцы мелко била дрожь.

«– Где Магнус? Хотя нет, стойте-стойте, можете не говорить.

– Изабель, не начинай, – Катарина всплеснула руками.

– У меня и капусточки скоро кровь из ушей пойдёт от ваших препираний с Камилл, – Рагнор прижал к себе голову Мистера Грея.

– А вы просто так это оставите? Они гуляют?! После всего того, что она сделала с Магнусом?

– Иззи, в том-то и дело, они просто гуляют. Ты же знаешь Магнуса…

– Именно. Я знаю Магнуса. А Алек…

– Так вот в чем дело? – Рагнор ухмыльнулся. – В твоём брате.

– Нет, – слишком быстро. – Не только в нём.

Она обернулась на дверь – на как всегда незапертую дверь – и поймала его взгляд».

Натянуть тетиву, выдохнуть, выстрелить.

– Так и знала, что найду тебя здесь, – Изабель остановилась в паре метров от него.

Алек тяжело вздохнул. Он отпустил приготовленную стрелу, и та упала на землю.

– Что их связывало?

Изабель одарила его долгим взглядом, но всё же заговорила: