— Я просто потерял дар речи. Я поражён, — он откидывается на спинку стула, очевидно, подбирая слова.

— Это пилюля жестокой жизни, — говорю ему, рассматривая свои руки.

Мы сидим в тишине некоторое время, избегая контакт глазами. Когда я, наконец, смотрю на него, то вижу слёзы в его глазах.

— О Луи, не плачь. Пожалуйста, не нужно, — чувствую себя виноватой перед ним.

— Я-я не могу поверить, что ты прошла через это всё. Это несправедливо, — я быстро иду к нему, обнимая.

— Я знаю, но ничего не поделаешь, — стараюсь не расстраиваться при нём. Он ничего не делает, а только обнимает меня, и я чувствую себя неловко.

— Как ты держишься? — он спрашивает.

— Я много плакала в самом начале. Химиотерапия ужасна, но ей это необходимо. Излучение болезненно, но она должна была даже несмотря на это проходить его. Я плакала каждую ночь, но это не то, что нужно Оливии. Ей не нужна мать, которая только и делает, что плачет. Она нуждается в матери, которая заставит её смеяться и будет играть с ней, пытаясь отвести от реальности. Я не помогала ей своими истериками, — это правда. Я отстраняюсь от него, нервно поправляя волосы и стараясь не смотреть на парня. Не хочу, чтобы он видел меня такой, мне было достаточно его взгляда, полного слёз.

Стук в дверь прерывает нас, Зейн просовывает голову, как делал и Луи.

— Эй, приятель, я собираюсь ехать. Ты идёшь? — он спрашивает.

— Э-э, нет, я побуду ещё немного. Спасибо, — Луи и Зейн смотрят друг на друга, и Зейн кивает, а затем смотрит на меня, а потом уходит.

— Ты не должен. Я не буду расстроена, если ты уйдёшь. Не думаю, что тебе нравится сидеть здесь, надев маску и перчатки, — говорю ему честно. Не хочу, чтобы он жалел нас, оставаясь здесь.

— Я хочу остаться здесь. Ты когда-нибудь отходишь? — он оглядывает комнату.

— Да, в семь часов Дотти заканчивает смену, и она сидит с Оливией, которая, как правило, спит в это время. В этот момент я иду домой и принимаю душ, собираю некоторые вещи на следующий день и обычно возвращаюсь к десяти или одиннадцати, засыпая на этом диване, — я поглаживаю диван, на котором сижу, стараясь рассмешить его.

— Когда её выпишут?

— Это зависит от того, каким окажется количество лейкоцитов в её крови. Её тело сейчас не в состоянии защитить себя даже от простой простуды, так что её продержат здесь как можно дольше. Доктора говорили, что около недели.

— Значит, ты будешь здесь ещё около недели? — он выглядит шокировано.

— Я бы могла отправиться в ад, лишь бы моя дочь была счастлива, Луи. Это больница ничто по сравнению с тем, что она переживает, — я знаю, что говорю строго, но это правда. Я стараюсь изо всех сил сделать её счастливой, потому что она единственное, что осталось мне от Джеймса.

========== 9.Потому что это имеет значение!/Because it does matter! ==========

Louis’ POV

Я остался на весь день. Мне казалось, что мы словно снова в самолёте, потому что время пролетело также быстро. Элеонор звонила мне дважды, но я решил проигнорировать её. После, она писала мне, но я только ответ, что хочу остаться подольше в больнице. Ей действительно лучше не знать настоящую причину.

Дотти зашла ровно в семь.

— Хей, я здесь, можешь идти ненадолго домой, — она улыбается нам с Кейт.

— Спасибо, она так быстро заснула сегодня. Думаю, сегодня был сложный день для неё, — Кейт улыбается.

— И ты был здесь всё это время? — медсестра поворачивается ко мне.

— Э-э, да, могу сказать, Оливия знает как применить своё обаяние, — говорю честно. Она весёлая, как её мама, но более живая в некоторых вещах.

— Не спеши. У меня завтра выходной, так что я могу остаться подольше, — Дотти уверяет Кейт, они обнимаются, и мы с последней выходим, снимая наши маски и перчатки, о которых я забыл.

— Куда тебя подвезти? — Кейт поворачивается ко мне, когда мы выходим из больницы. — Я на машине, так что могу подвезти тебя. Это, пожалуй, самое малое, что я могу сделать для тебя за компанию, которую ты мне составил, — я не решаюсь, потому что не планировал брать такси, но Элеонор уже не приедет за мной, потому что я целый день не отвечал на её звонки.

— Хорошо, — она улыбается мне, и я иду за ней на стоянку, когда мы подходим в чёрному внедорожнику Порше, а мои глаза округляются. Она может позволить себе Порше? Мягко говоря, он не дешёвый.

Она снимает сигнализацию, и мы садимся.

— Это ведь Порше? — спрашиваю всё ещё в шоке. Я думал, что это будет среднестатистический автомобиль, а не чёртов Порше.

— Ну да, есть быть точной, то Порше Кайен, — она сообщает мне.

— Он прекрасен, — говорю, застёгивая ремень безопасности и слушаю урчание двигателя. Сижу в мягком сиденье, любуясь машиной.

— Спасибо. Так, куда? — Кейт спрашивает, осторожно выезжая. Я объясняю ей, куда именно ехать, но потом вспоминаю кое-что.

— Не хочешь перекусить? — спрашиваю, сам удивляя себя. Она молчит, но потом улыбается.

— Конечно, — мы едем некоторое время, а затем подъезжаем к «Гранд Юнион». — Надеюсь, ты не против, если мы перекусим здесь. Это небольшой бар с отличным грилем, — она улыбается.

— Звучит неплохо, — мы выходим из автомобиля, и я открываю для неё входную дверь заведения, входя в это тихое маленькое местечко. Мы садимся за свободный столик, когда к нам тут же подходят.

— Эй, Кейт. Как Оливия? — молодая официантка подходит к нашему столу.

— Хорошо, Люси, спасибо. Она хочет гулять, и ты бы видела её реакцию, когда человек-паук чистил окна вчера, — она искренне улыбается, кажется, говоря про мойщика окон.

— О, как мило. Держу пари, тебе как обычно? — официантка спрашивает, и Кейт только кивает. — А вы бы что хотели, сэр? — девушка поворачивает ко мне, и я быстро изучаю меню, заказывая чизбургер и картофель фри. Она берёт наши меню, уходя.

— Что ты заказываешь обычно? — спрашиваю с любопытством.

— Пряные фрикадельки, они мои любимые, — Кейт улыбается. Всегда улыбается.

— Как давно ты открыла это место? — очевидно, что официантка хорошо знает её.

— Ну, каждый раз после врачей мы заходим сюда с Оливией. Она обожает хот-доги, — улыбаюсь, представляя Оливию с хот-догом.

— Ты самая сильная женщина, которую я знаю, — делаю паузу, а потом произношу негромко.

— Оу, спасибо тебе. Думаю, каждый, кто окажется в похожем положении будет поступать точно также. Это как при драке, в которой ты должен показать, на что способен, — не могу думать о том, что кому-то также плохо. — Итак, быть может, поговорим о чём нибудь другом? Чем ты любишь заниматься в свободное время? — она спрашивает.

***

Кажется, что мы с Кейт проводим чрезвычайно много времени, но посмотрев время, я понимаю, что ещё нет девяти вечера.

— Нам пора, мне нужно подвести тебя и ехать домой, — она встаёт и надевает пальто. — Спасибо за ужин, но ты не должен был платить.

— Но я хочу, плюс, я должен был тебе за воду и шоколадки в самолёте, — дразню её.

— О да, ты меня ими так разорил, — она смеётся.

— Ну, я могу пообедать с тобой ещё пару раз, чтобы компенсировать это, — мы оба замолкаем. Не знаю, почему предложил ей это, но мне легко с Кейт.

***

Кейт подвозит меня и тут же уезжает домой. Мы оба живём на северной части Лондона, но больница Оливии находится в южной. Как только я открываю входную дверь, Элеонор появляется тут же.

— Где ты был? — она спрашивает. — Я потеряла тебя.

— Я был в больнице. Там маленькая трёхлетняя девочка, и я не мог её оставить. Я вернулся на такси, — лгу. Я бы предпочёл не говорить ей, что мать этой самой девочки заинтересовала меня.

— Луи, нам нужно поговорить, — она говорит, и я делаю паузу, поворачиваясь к ней лицом.

— О чём? — спрашиваю осторожно.

— Я хочу помолвки, — Элеонор сообщает мне. — Мой младший кузен только что был помолвлен, и они оба моложе нас. Она с кузеном намного меньше в отношениях, чем мы, — она говорит, выделяя слово «моложе» и «меньше».