Поездка в аэропорт была достаточно трудной, мне хотелось вернуться, но я отказалась думать о Луи и плакать. Водитель пытался завести со мной разговор, но я отвергла все его попытки. Не специально, но я чувствую, что если начну говорить, то все мои эмоции выльются наружу на заднем сидение такси.

Ощущение, что аэропорт вымер в эти четыре часа утра. Проверяю свой телефон, но от Луи до сих пор ничего нет. Не знаю, что разбивает моё сердце сильнее: то, что он больше не пытался поговорить со мной, солгав, или то, что он даже не защитил меня от нападок своей бывшей. Но тот факт, что он буквально перед этим сказал, что любит меня, убивает сильнее всего. Он не может любить двоих одновременно. Если бы он любил меня так, как говорил, то не хотел бы встретиться с Элеонор.

Она идеальна. Я видела её фотографии, и её внешний вид захватывает дух. Она всегда выглядит хорошо, и я понимаю, что он хочет снова быть с ней. И причём тут я? Мне двадцать четыре, и я вдова с маленьким ребёнком, вот почему я избегала близкого контакта.

Очевидные вещи не изменить.

Покачиваю головой, пытаясь заснуть в своё кресле. Полёт занимает всего сорок пять минут, так что нет смысла спать, но мне нужна энергия для следующего дня.

***

Я сажусь в такси, которое довезёт меня домой; не хочу беспокоить родителей, отец итак будет зол. Я всегда буду его маленькой девочкой.

Вид родного дома заставит меня почувствовать себя немного лучше. Я привыкла убегать от собственных мыслей, я делала это после смерти брата и Джеймса, я не могу находиться долго в состоянии, когда все окружающие только и делают, что жалеют тебя. Пока я летела из Рима, мне захотелось бросить всё и уехать вместе с дочерью в другое место, но я не могу так поступить с ней. Ей нужна стабильная жизнь, мне нужна стабильная жизнь.

Я уже скучаю по Луи.

Сегодня мы бы могли снова играть с детьми вместе в футбол или просто прогуливались бы по городу, наслаждаясь последним днём перед возвращением в Рим, а затем бы полетели домой. Я скучаю по совместному времяпровождению, его прикосновениям, запаху и глупым шуткам.

Моё сердце болит. Мы проезжаем улицы, но я даже не рассматриваю их. Почему он сделал это? Почему он врал мне о ней? Я считала, что мы доверяем друг другу. Я доверилась ему, раскрыв душу. На любой вопрос, который он задавал мне, я отвечала честно, делилась с ним своими жизненными целями и мечтами.

Таксист останавливается перед моим домой, и я протягиваю ему свою банковскую карту, пока он рассчитывает меня. Тихо выхожу из машины, громко хлопая дверью. Глупо вымещать свою агрессию на вещах, которым не больно, но это так.

Я подхожу к боковой двери и радуюсь, потому что моей машины нет. Вероятно, кто-то из родителей повёз Оливию в школу и скоро вернётся. Открываю дверь в этот тихий дом, снимая пальто и кидая ключи; подбираю сумку и поднимаюсь вместе с ней в свою спальню. Я еле тащусь по лестнице, вся моя энергия пропала, поэтому я плюю на сумку и оставляю её посреди лестницы.

Весь этот процесс для меня сейчас гораздо сложнее, чем обычно. Я истощена как морально, так и физически. Я разваливаюсь в кровати, скидывая обувь и заползая под одеяло. Полы мокрые, значит, моя мама дома и только что их помыла, но меня не заботит это.

Потом она заходит.

Моя мама. Моя мама была первым человеком, поддержавшим меня после смерти Джеймса. Она подходит, складывая аккуратно мою обувь.

— Дорогая, почему ты так рано? — она садится на край кровати. Моя душа не здесь, я чувствую себя мёртвой. Я поворачиваюсь к ней лицом и кусаю губы; если начну говорить, то буду не в состоянии вовремя закончить.

— Что во мне не так? — шепчу.

— Что? — знаю, что она услышала, но мама явно не понимает, в чём дело.

— Что во мне не так? — спрашиваю снова; мои губы начинают дрожать, и я закрываю глаза, упорно стараясь скрыть всё.

— О дорогая, с тобой всё хорошо. Что случилось? — он пододвигается ближе, обнимая меня. Теперь я понимаю, насколько нуждалась в этом.

— О-он продолжал общаться со своей бывшей ещё несколько месяцев. Он никогда не рассказывал мне об этом что-либо. Он собирался встретиться с ней. Он, наверное, уже прямо сейчас вместе с ней смеётся надо мной. Он сказал, что любит меня. Я была так глупа, — наклоняю голову, стараясь прекратить поток слёз, но если я уже начала, то это не скоро закончится.

— Ты не глупа, он не стоит тебя. Он бы не сделал тебе больно, милая. Он не заслуживает тебя, — она пытается успокоить меня, но моё дыхание становится прерывистее.

— Все оставляют меня. Я так больше не могу, — начинаю раскачиваться взад и вперёд.

— Тебе и не придётся, — она меня успокаивает, а потом скатывается по её щеке скатывается одна единственная слеза. И прежде, чем я могу успокоиться, я снова рыдаю, выливая свою печаль наружу. Я не могу дышать нормально, моя мама обнимает меня крепче, вся её рубашка пропиталась солёными слезами, посвящёнными человеку, признавшемуся мне любви.

Комментарий к 51.Что во мне не так?/What’s wrong with me?

Люденсы, безумно извиняюсь, что перевод главы не вышел вчера. Мой компьютер сломался, поэтому я не могла перевести.

Мне тут предложили выдавать вместе с главами носовые платочки, но у меня нет смайлика платочков, поэтому только чаёк ☕

Ещё меня немного пугает ваша агрессия в сторону Элеонор.

Фанфик скоро заканчивается, поэтому хочу спросить. Если ли у вас непереведённые фф, перевод которых вы бы хотели увидеть?

Хорошего утра/дня/вечера.х

Т.

========== 52.Она одна на миллион. Если ты любишь её, то не причиняй столько боли/She’s one in a million. If you love her you wouldn’t be hurting her this much ==========

Louis’ POV

Я заканчиваю принимать горячий душ, быстро вытираясь, когда понимаю, что не взял с собой телефон. Знаю, что не удалил номер Элеонор и нашу переписку. Вес моего секрета слишком тяжек. Мне нужно во всём признаться Кейт. Сегодня ночью, я скажу ей об этом сегодня ночью.

Выхожу из ванной комнаты и прохожу туда, где оставил девушку, придумывая какой-нибудь глупый предлог, чтобы взять телефон, когда слышу, как Кейт разговаривает. Я стою за углом и замечаю, что она делает это по моему телефону. Этого ведь не могло произойти?

— Кейт, с кем ты разговариваешь? Это мой телефон? — девушка поворачивается, и я вижу её бледное лицо и следы от слёз. — Кэй, дай мне мой телефон, пожалуйста, — Боже, пожалуйста, пусть это будет не то, о чём я думаю. Я робко протягиваю свою руку, боясь её реакции. Не могу винить её, но она очень зла. И я зол тоже. Она кидает мне телефон, проходя мимо, и я быстро подношу его к уху. Это Элеонор. — Почему ты сделала это? — кричу в трубку.

— Луи, привет! Сделала что? — она спрашивает абсолютно невежественно.

— Почему ты названиваешь мне? — я такой осёл.

— Чтобы мы выяснили, когда именно ты приедешь ко мне, — она говорит так просто, словно не имеет ни малейшего представления, что только что разбила чьё-то сердце.

— Я встречусь с тобой через пару дней. Ты не должна была ничего говорить ей, Элеонор. Я сам собирался сделать это, — хочу закончить этот разговор как можно быстрее.

— Ну, я чувствовала себя плохо, а ты с ней. Очевидно, она должна была это узнать. Я только сказала ей, что ты разговаривал со мной в течение нескольких месяцев, и что ты приедешь скоро. Я знаю тебя, а она оправится. Всё нормально, — могу представить, что сейчас она пожала плечами, словно это так легко.

— Мне пора, Элеонор, — я сбрасываю вызов, прежде чем она отвечает. Делаю глубокий вдох и иду в сторону нашей каюты. Что-то произойдёт в ближайшее время. — Кейт? — тихо стучу в дверь. — Могла бы ты хотя бы дать мне, пожалуйста, хоть какую-нибудь одежду? — вспоминаю, что до сих пор хожу в одном полотенце, когда слышу щелчок дверного замка. Кэтрин медленно открывает дверь, отворачиваясь и уходя подальше. Прикрываю плотно глаза, зная, что сделал ошибку. Для неё будет лучше, если мы не будем вместе. Так я смогу защитить её от всего дерьма СМИ и поклонников, которые постоянно окружают меня. — Кейт, мы можем поговорить, пожалуйста? — спрашиваю с горечью в голосе.