– А ты чего-то да стоишь, – протянул впечатлённый Бельтран. – Представляю, какой фурор ты производил во время представлений.

– Вовсе нет, – смутившись, склонил голову Эзра. – Во Франции и Испании есть множество акробатов, которые лучше меня.

– О, Эзра! – бросилась к нему Каридад. – Это было волшебно! Твои волосы такие красивые! – не удержавшись, она легонько прикоснулась к его прядям.

– Ах, девушки! – обхватил голову руками Марселино.

Подошедший сзади Артуро положил руку Эзре на плечо.

– Ты весьма хорош, парень, – пробасил он. – Я бы не отказался отработать с тобой парочку номеров.

– Благодарю, – кивнул ему юноша.

Пилар также была приятно удивлена, но из-за своей скромности лишь мирно стояла в стороне и улыбалась.

– Черт побери, да я уже вижу тебя на главной площади Мадрида, парящим над растянутым канатом! – усмехнувшись, воскликнул Бельтран.

Эзра упоенно обвёл своими голубыми глазами публику, но вдруг задержался на Гаспаре. В его взгляде застыло странное выражение: смесь печали, зависти и разочарования. Мгновенно повернувшись к старому клоуну, юноша промолвил:

– При всём уважении, сеньор…

– Бельтран, – поправил его тот.

– Бельтран… – юноша улыбнулся. – Я бы хотел попросить у вас разрешения выступать в паре с вашим акробатом Гаспаром.

Испанец от неожиданности вскочил на ноги.

– Что? – порывисто спросил он. – Со мной?

– Да, amigo*, – мягко сказал Эзра. – Я почту это за честь.

В недоумении акробат переводил взгляд то на Бельтрана, то на юношу.

– Соглашайся, дурак, – толкнул его локтем в ногу Чико. – Вы покорите всю Испанию!

Услышав последние слова, Гаспар мгновенно нарисовал себе картину: бесчисленная публика, восторженные крики людей, и он, весь в лучах солнца, парит над сценой. Тряхнув головой, чтобы отогнать видение, Гаспар утвердительно кивнул и протянул юноше руку.

– Я рад нашему знакомству, Эзра.

Каридад в очередной раз запрыгала от радости, прижав сложенные ладошки к груди.

Комментарий к 8. Испытание

*Amigo (исп.) - друг

========== 9. Роза для прекрасной сеньоры ==========

Донья Агата де Леон уже битый час примеряла один наряд за другим, никак не решаясь выбрать, какое платье ей надеть на заключительное торжество по случаю празднества святого Исидора.

«Не могу же я заявиться в сиреневом, а-ля ампир» – раздосадованно думала она, с обиды закусывая свою алую губку. – «Хотя на такой жаре вряд ли кто-нибудь стал бы меня упрекать. Но сеньора Дельгадо наверняка распустит слух о моём невежестве. Ох, как же это невыносимо!»

Измученная, она уселась на ручку кресла, обводя глазами разбросанные по полу разноцветные одежды.

«Я люблю вон тот восхитительный бархат» – глянула она на тёмно-красное платье в дальнем углу. – «Но городская площадь – не королевский приём! Слишком чопорно для простого гуляния. О, быть может, этот серый шёлк?» – внезапная идея озарила её. Подхватив на руки изящную ткань, донья быстрыми движениями облачилась в выбранный наряд и принялась вертеться перед зеркалом, оценивающим взором поглядывая на себя то спереди, то из-за плеча.

«Почему я сразу о нём не подумала?» – воодушевилась Агата. – «Это прелестно, да прелестно! То, что нужно!»

Она довольно закружилась по комнате, однако резкий стук в дверь прервал её танец.

– Не соизволите ли вы наконец показаться, сударыня? – послышался недовольный голос её мужа.

«Опять этот старый болван портит мне праздник» – обиженно подумала она и тут же вслух ответила:

– Я уже спускаюсь.

Услышав разражённое удаляющееся бурчание, Агата лишь закатила глаза и на скорую руку продела в уши дорогие серьги с бирюзой. Ей казалось, они великолепно дополняют её скромный и полный изящества образ. Улыбнувшись ешё раз самой себе, донья развернулась и уверенными шагами направилась к двери.

***

Пласа Майор была похожа на бушующий океан, бурлящий, гудящий, дикий и необузданный. Благо чета де Леон успела пробраться к главному помосту, на котором обещали показать незабываемое цирковое представление, раньше, чем каждый свободный дюйм был заполнен людьми. Они толкались, напирали и, не стесняясь в выражениях, высказывали своё отношение к близстоящим. Бедной донье Агате успели уже дважды наступить на её хрупкую ножку в изящной новой туфельке, отчего она каждый раз страдальчески морщила носик, но стоически молчала – всё равно на площади было во сто крат привольнее, чем в роскошных покоях её знатного мужа.

От балконов богатых домов, между которыми располагалась сцена, были протянуты несколько толстых канатов, а один, закреплённый посередине, свисал вертикально, концом волочась по помосту. Никто в Мадриде прежде не видел подобных сооружений у обычного бродячего цирка, однако весть об удивительном летающем сребровласом акробате уже успела облететь весь город, поэтому публика лишь с любопытством изучала странную композицию из верёвок и с нетерпением ждала начала представления.

Спустя четверть часа, когда солнце, наконец, стало клониться к западу, на сцену под нетерпеливые крики зевак вышел пожилой человек в клоунском гриме и огромной шляпе. По-театральному широко раскрыв руки, он громким голосом обратился к зрителям:

– Дамы и господа! Сейчас вы увидите невероятное представление цирка Arranque*! Впервые в Мадриде – Ángel Volador**, в паре с Гаспаром де ла Энвидья!

Собравшиеся громко зааплодировали, и старик скрылся за помостом. Однако больше на сцену никто не вышел, и люди понемногу затихли, лишь изредка переговариваясь. Так продолжалось около минуты, пока откуда не возьмись, словно яркая вспышка, на канаты прыгнул молодой юноша с серебряными волосами, раскинув руки подобно птице.

– Это Áнхель! Анхель! – закричали в толпе.

Юноша ослепительно улыбнулся и, раскачиваясь на верёвках, поприветствовал публику, махая рукой. Одобрительные крики и свист послышались в ответ со всех концов площади.

Донья Агата, начавшая понемногу скучать от продолжительного ожидания в напирающей толпе, сейчас словно пробудилась от долгого сна. На её прекрасном личике застыло ошеломлённое выражение, и без того огромные, миндального цвета глаза распахнулись, как у механической куклы. Будто заворожённая, она неотрывно смотрела на юного акробата, который тем временем принялся грациозно порхать между натянутыми верёвками, совершая головокружительные кувырки, перелёты, вращения и прыжки.

Словно паук в паутине, он свободно перемещался по канатам, совершая на ходу десятки отточенных трюков. Его скорости и грации позавидовали бы самые искусные танцоры. На это волшебное действо можно было смотреть бесконечно, настолько гипнотизирующими были его движения и седые пряди, отливающие серебром в лучах вечернего солнца. Даже дон Карлос де Леон, человек крайне недалёкого ума и приземлённого воображения, казалось, был искренне поражён увиденным.

«Он настоящий ангел» – пронеслось в голове у потрясённой Агаты. Девушка прижала руки к груди и не дыша следила за парящим в воздухе акробатом.

Мало кто заметил появление красавца Гаспара, облачённого в тёмные одежды, специально, чтобы подчеркнуть контраст между артистами. Выйдя на сцену и увидев лишь поднятые головы, мужчина снова ощутил это странное стеснение в груди, будто его сердцу не хватало места между рёбрами. Однако он попытался подавить это и, как ни в чём не бывало, подпрыгнул, ухватившись за самый нижний канат. Через пару прыжков он поравнялся с белоснежным ангелом, и уже уставшая восхищаться публика снова восторженно зааплодировала.

Теперь они кружились вдвоём, символичные тьма и свет, добро и зло, ангел и демон. Гаспару нравилась эта роль, хотя он не был ни тьмой, ни демоном. Могущество, исходящее от его образа, и устремлённые на него девичьи взгляды придавали ему сил и азарта.

Спустя несколько минут умопомрачительных виражей и сложнейших поддержек, среброволосый юноша прыгнул на вертикальный канат и, переплетя его между коленями, закружился над сценой. Затем внезапно резким движением достал из-за пазухи небольшую розу и, раскачав канат своим весом, подлетел к изумлённой публике. За долю секунды успев разглядеть в толпе стройную молодую девушку в платье из серого шёлка он, не задумываясь, ловко протянул ей цветок и снова стремительно отдалился, оставив её судорожно сжимать в руках его неожиданный подарок.