– Ты только не забывай нас, сынок, – неожиданно трепетно произнёс Бельтран и похлопал по плечу.

– Никогда. Никого из вас.

Каридад, не сдерживая слёз, кинулась ему на шею и крепко обняла. Её примеру последовал Артуро, а за ним и все остальные артисты. Когда все тёплые слова и прощания были произнесены, Шукар негромко позвала его в повозку, чтобы отвезти на мост Сеговия, простирающемуся над бурными водами реки Мансанарес.

В самом конце Эзра повернулся к Гайде и опустился перед ней на колени. Девочка изо всех сил сдерживала прорывающиеся рыдания, но стоически улыбалась, впиваясь взглядом в голубые глаза своего друга. Юноша взял её руки, желая так много ей сказать, но отчего-то просто молчал, не в силах издать хоть звук. Не выдержав, Гайде обхватила его руками что было сил, и Эзра почувствовал её горячие слёзы на своей шее. Мягко укачивая её, словно ребёнка, он медленно провёл рукой по хрупкой спинке и, чуть отстранившись, едва коснулся губами девичьего лба.

– Спасибо за подаренную жизнь, – прошептал он, поднимаясь, и, больше не взглянув на неё, быстрым шагом направился к матери.

Когда цыганское стойбище было уже далеко, юноша обернулся лишь один раз, чтобы запечатлеть в памяти пылающий костёр, семь тёмных фигур и одну маленькую среди них, тонкую и изящную, будто статуя самого великого зодчего.

***

– Сожми его крепко в руке, вот так, – Шукар неотрывно глядела на сына. – Этот талисман поможет тебе… Как тогда, в ту самую ночь…

– Мама… – Эзра с трудом находил слова среди хаотичных мыслей, бушующих в голове диким роем. – Мама, пойдём со мной. Прошу тебя.

– Милый мой мальчик, – женщина прикоснулась к его щеке. – Не зови меня. Моя жизнь – здесь, и мне не стоит обгонять время.

– Я слишком долго искал тебя, чтобы говорить с тобой лишь один день.

– Возблагодари небесных покровителей за то, что и этот день был тебе дарован.

Волны реки заволновались, призывно кружась в плавном танце. Цыганка порывисто обняла сына и прошептала:

– Я люблю тебя, и для меня важнее всего, что ты будешь жить, и жить счастливо, пусть и так далеко от меня. Никогда не забывай о своих корнях и о людях, что помогли тебе выжить, пока ты искал меня. Будь благодарен судьбе за всё и никогда, слышишь? – никогда не жалей ни о чём. Рано или поздно, мы все встретимся в царстве великой Мах…

Она разжала руки и отступила назад. Эзра задержался лишь на короткое мгновение, желая навсегда запомнить очертания родной матери, и затем резко развернулся, чтобы нырнуть навстречу речным водам. Всё как прежде. Глубокий вдох. Три шага. Прыжок… И в последнюю долю секунды – нечто отчаянно цепкое, что обхватило его за пояс и вместе с ним сгинуло в бездонной пучине времени.

========== 20. Возвращение ==========

Двести лет спустя

Камилла с самого утра не находила себе места. Она беспокойно ходила кругами по комнате, встревоженно сминая пальцы, в то время как Нина, со всем присущим ей, как старшей сестре, спокойствием, сидела за столом и, закинув ногу на ногу, демонстративно поедала персик. Наконец женщина не выдержала и обратилась к дочери:

– Как ты можешь спокойно сидеть и есть? Я даже не представляю, куда он мог пойти. И что нам теперь делать? Чуяло моё сердце, что всё это добром не кончится. «Давай расска-а-ажем, давай!» – будто это шутку пошутить. А он, между прочим, живой человек, с ранимой душой!

Нина закатила глаза.

– Санта Мария! Мама, да что с ним может случиться? Просто вышел прогуляться, только и всего.

– Никогда не выходил, а сейчас вышел? Тебе не кажется подозрительным, что это произошло именно после вчерашнего вечера? – язвительно спросила Камилла.

– Не накручивай. Будь я на его месте, я бы даже утра ждать не стала – разнесла всё к чертям и сбежала ещё вчера.

– Именно поэтому я тебе никогда ничего и не рассказываю.

– А есть, что?

Камилла с ироничным укором глянула на дочь.

– Скажешь тоже. Следи за языком.

– Не могу, – с полным ртом ответила та. – Он занят поеданием персика.

Женщина вздохнула и принялась заново измерять гостиную шагами, пока её вдруг не потревожил неожиданно вошедший Энрике с письмом в руках.

– Ты это видела? – он протянул жене сложенную бумажку. – Написано Эзрой.

– Где ты нашёл это? – спросила Камилла, беря письмо в руки и опуская со лба на нос очки.

– На комоде в прихожей.

– Вероятно, он написал это, когда…

Женщина прищурилась, быстро пробегая глазами по строчкам, но её напряжённое выражение внезапно сменилось искренним удивлением.

– Ты сам хоть прочёл, что здесь сказано?

– Что там, мама? – подскочила Нина, заглядывая в послание из-за материнского плеча.

– Разумеется, прочёл. Только ума не приложу, верить этому или нет.

– Конечно, верить! – воскликнула Камилла. – По крайней мере, если он не вернётся до вечера, это будет единственным шансом убедиться в том, что с ним всё в порядке.

– «Представление цирка «Арранке» – цирка с более, чем двухсотлетней историей… в день святого Исидора» – прочла вслух Нина. – Он что, собирается выступить сегодня на центральной площади в составе этого цирка? Когда он успел туда попасть? Он говорил тебе что-нибудь, мама?

– Нет, естественно, не говорил! – женщина схватилась за сердце. – Он меня с ума сведёт.

– Ты слишком драматизируешь, – заметил Энрике. – Сварить тебе кофе?

– Лучше принеси сердечных капель, – наигранно пожаловалась Камилла. – Этот ребёнок просто сплошное приключение.

– Ты ещё Нину ребёнком назови, – отозвался муж, уходя в другую комнату. – Двадцать пять лет парню.

Женщина лишь отмахнулась и снова углубилась в напряжённое чтение. Если верить оставленному посланию, Эзра ждал всю семью сегодня вечером на центральной площади, где пройдёт выступление старинного цирка. Повертев бумажку в руках, Камилла вдруг нашла короткую надпись, написанную мелким почерком, явно отдельно от официального приглашения.

«Я знаю, что ты сейчас волнуешься, мама. Не стоит, поверь. Успокойся и приходи вечером на площадь. Люблю тебя и всех вас.

Эзра»

«Вот засранец» – выругалась про себя Камилла, однако не смогла сдержать улыбки.

***

Когда семья дель Сокорро добралась до Пласа Майор к назначенному времени, тот тут же пожалела, что не сделала этого хотя бы на час раньше – каждый метр площади был заполнен людьми, они напирали друг на друга, кричали, воодушевлённо обсуждая предстоящее действо. Когда Энрике, наконец, смог пробраться в более свободное место, протащив за собой жену и дочь, он услышал, как люди наперебой произносили имя Эзры, махая в воздухе письмами, подобными тому, что он нашёл сегодня утром.

– Прости, амиго, – обратился он к одному парню. – Что за бумажка у тебя в руке?

– Приглашение, – с горящими глазами ответил тот. – Ты разве не получал? С утра у каждого жителя Мадрида в почтовом ящике было несколько таких писем. Ими будто завалили весь город. Одного понять не могу – кто этот Эзра, если смог поставить на уши всю столицу.

Камилла окинула взглядом площадь и обомлела – действительно, каждый из пришедших держал в руке уже знакомое им письмо.

«Что ты задумал?» – ошеломлённо обратилась она к сыну в своих мыслях. Подняв голову наверх, женщина с беспокойством начала осматривать невероятной длины канаты, растянутые над всей площадью, с кое-где подвешенными на них горящими лампами. Они слегка покачивались, развеваясь на ветру, придавая окружению вид таинственный и неземной. Камилла продолжила бы и дальше неотрывно изучать их, если бы Нина резко не толкнула её в бок и с широко раскрытыми глазами не указала куда-то в сторону дворцовых крыш.

В тот же самый миг со стороны заходящего солнца на фоне неба появилась блеснула фигура человека в белоснежном костюме. Восхищённый вздох пронёсся по толпе, но его тут же заглушила внезапно грянувшая со всех сторон музыка. Таинственный акробат с ловкостью взобрался на высокую крышу и, раскинув руки в стороны, спрыгнул прямо в центр площади.