Вот и сегодня, после пробуждения, Гарри продолжал слышать его смех, ощущать наглые, собственнические прикосновения на коже, но лицо вновь ускользнуло от его внимания. Хотя было одно кардинальное отличие сегодняшнего сна от других — он вновь вспомнил это издевательски нежное прозвище, которым чудовище наградило его десять лет назад.

Снежинка.

Гарри стряхнул наваждение, наклонился, чтобы затянуть упавшее одеяло обратно на кровать, а когда выпрямился, то едва смог удержать рвущийся из горла крик. Кто-то был за окном.

Тёмный силуэт поднял руку и костяшкой пальца постучал. В голове Гарри этот стук прозвучал набатом, возвестившем о том, что палач явился за его головой. После жуткого кошмара, приснившегося ему этой ночью, никакой другой мысли у Гарри не было — это демон, и только он.

Силуэт вновь постучал, сложил ладони вместе, будто спрашивая разрешения. Переборов нервную дрожь Гарри дотянулся до ночника и включил. Неяркий свет от ночной лампы разлился вокруг, и сгусток обрёл цвета — зелёный и белый.

— Луи, блин, — простонал Гарри, когда разглядел друга за стеклом: волосы в беспорядке, накинутая на белую измятую футболку зелёная рубашка расстёгнута. В голубых глазах словно застыла некая мольба, руки беспокойно перебирали ткань, и все движения отличались напряжением.

Гарри поднялся, не раздумывая открыл окно. Луи грациозно скользнул внутрь вместе с майским ветром и запахом предрассветных сумерек.

— Пять утра, — констатировал Гарри вместо приветствия.

Страх отступил, больше не душил, не стоял комом поперёк горла. Теперь лишь волнение покалывало в кончиках пальцев, как и всегда в присутствии Томлинсона.

— На самом деле мне приснился очень дурной сон.

Уголки его тонких губ были опущены, и глубокие горькие складки сформировались вокруг рта. Сердце скакнуло вверх, ударилось о грудную клетку и полетело вниз, в бездну первой любви. Гарри наполнился неумолимым восторгом только глядя в эти голубые, полные интриги и тайны глаза.

— И ты пришёл ко мне?

Голос дрогнул. Луи повернулся и взял его за подбородок: большим пальцем слегка провёл по нижней челюсти, затем поднял его, обвёл губы. Гарри прикрыл глаза — он ждал поцелуя. Жаждал его.

— Мне приснилась птица, попавшая в силки, — поцелуя не последовало. Горячий рот Томлинсона прижался к виску, руки скользнули вдоль плеч к спине, и тот прижал Гарри к себе. — Почему-то, когда я проснулся, то не смог думать ни о чём кроме тебя.

Запах Томлинсона, уютный и сладкий, как домашнее печенье, окутал с ног до головы, и Гарри вдыхал его полной грудью, удивляясь, как он смог погрузиться в это чувство так быстро. Луи сломал все его барьеры за жалких пару месяцев, проникнув под кожу.

— Я не верю в предчувствия и всякую подобную фигню. Я не особенный, у меня нет дара, — Луи вдруг расцепил руки и отошёл от Гарри. Он мерил комнату шагами, и волнение расплёскивалось вокруг крупными каплями. — Но почему мне кажется, что ты в беде?

Гарри тряхнул головой, отгоняя рассеянность, вызванную близостью Томлинсона. Он совершенно ничего не понимал в происходящем, но тревога, помноженная на нежданные, выбивающие из хрупкого равновесия, чувства к Луи, подобно сильному напору воды прорвали его плотину.

Гарри пристально посмотрел в голубые глаза напротив и правда хлынула из него потоком, сметая тайны и нерешительность со своего пути.

— Меня мучают кошмары…

Гарри видел реки крови, уносящие прочь всё человеческое. Стоя на возвышении он вглядывался в алый поток, внутренне содрогаясь. Внизу плескалась мутная субстанция чужой души.

— Это живёт внутри каждого из нас, — тихо прошептал Гарри.

Дыхание опалило его шею сзади, две ледяные руки обвились вокруг плеч, как лозы ядовитого плюща обвиваются вокруг мраморной статуи в тенистом саду. Гарри тяжелым выдохом отогнал страх и откинулся назад. В объятия ада.

— Вы приручили его, нарядили в шелка, — полился ему в ухо сладостный шёпот демона. — Вы сделали вид, что оно умерло. Вы загнали его в книги, фильмы и чувственные сны. Вы видите его в кошмарах. Но оно с вами постоянно. И оно живо, оно пульсирует, оно горячее и влажное, от него воняет мускусом и гнилым мясом.

Рука скользнула в вырез распахнутой школьной рубашки и лаская кожу опустилась ниже. Гарри закрыл глаза, отдаваясь наслаждению. Отдаваясь демону.

— Грех, Гарри.

Майское цветение в полной мере отражало чувства Гарри. Они словно бутоны назревали в груди в течении весны: март посадил семена первой встречей с Луи, а апрель поливал дождями, питал разговорами и взглядами украдкой. Сейчас они набрались сил и окрепли. Они были готовы выломать Гарри рёбра, чтобы вырваться на волю.

Глядя, как Томлинсон пересекал столовую, сжимая своими тонкими пальцами края пластикового подноса, Гарри слышал треск, с которым его влюблённость рвалась навстречу. Сдерживать вспыхивающий всполохами в глазах восторг становилось всё труднее.

— Хей, — поздоровался Томлинсон, присаживаясь за их столик. Его бедро плотно прижалось к ноге Гарри, и сквозь слои одежды тот почувствовал тепло чужого, желанного тела. — Как спал?

— Нормально, — с деланным безразличием ответил он. От близости к Луи дрожали пальцы, и Гарри приходилось контролировать свои порывы — хотелось скользнуть под руку Томлинсона, устроить свою голову на его плече. Хотелось иметь право это сделать.

— Кошмары отступили?

Гарри лишь кивнул и бросил быстрый взгляд через столик на Найла. Его тёмные, контрастирующие со светлыми волосами брови сошлись на переносице. Друг хмурился, и Гарри знал почему.

— Ты рассказал ему?

Подросток кивнул и уткнулся в собственную тарелку, пряча пунцовые щёки.

— Ревнуешь к оказанному мне доверию? — вздёрнул Луи аккуратную бровь.

Уголки его губ приподнялись вверх, и глянувшему на него в этот момент Гарри на долю секунды привиделся жестокий оскал. Перед внутренним взором мелькнули алебастрово-белые клыки и эти тонкие бескровные губы, но видение тут же рассеялось под светом улыбки Томлинсона. Он растянул губы, и его лицо преобразилось, будто наполнилось светом.

— Вовсе нет, — пожал плечами Найл и улыбнулся в ответ. — Я рад, что у Гарри появился ещё один друг. Уж вдвоём мы точно позаботимся о нём.

Улыбка Луи обезоруживала, и Хоран попал под то же очарование, что и Гарри. Оба они не смогли удержаться от смеха: губы растягивались сами собой и восторг рвался наружу короткими смешками. Счастье искрилось в воздухе, и по-настоящему хотело жить.

Гарри дышал глубокими вдохами, окутанный заботой своих близких друзей, и ничто не могло омрачить его радость. Даже вчерашний неприятный инцидент между ним и мисс Сторм. Он отгонял воспоминания о разговоре, о своём жёстком и категоричном отказе, дальше, потому что стыд заставлял кончики ушей пылать.

И будто подслушав его мысли, Луи спросил:

— Как твой переезд в Лондон? Ты принял решение?

Весенним ветерком развеялась лёгкость. Гарри сел прямее на стуле, откашлялся. Две пары голубых глаз жадно пожирали его. Друзья, подумал Гарри, глядя в эти вопросительно-напряжённые лица.

Не отдавая себе отчёта он потянулся вперёд и взял ладони парней в свои руки, сжал влажные и прохладные пальцы Найла, сухие и горячие — Луи. Облегчение смыло тревоги и последние сомнения, и, прежде чем произнести, Гарри окончательно принял свой выбор.

— Нет, я остаюсь тут. Мне не нужен Лондон, чтобы быть счастливым.

Пальцы Томлинсона дрогнули в его руке, и глаза по-настоящему загорелись. Гарри мгновенно забыл о чём шёл разговор: его дыхание участилось, а в висках застучала кровь. Луи был так близко, что в шуме столовой всё равно было слышно, как он дышит, а тепло его кожи рождало мурашки по позвоночнику.

Найл откашлялся, отпустил руку Гарри.

— Ты его надоумил? — спросил он напрямую.

— Я всего лишь сказал, что нужно следовать за своим сердцем, — Луи всё ещё держал ладонь Гарри в своей, будто это было привычным, и смотрел на Найла. — Если он чувствует, что не хочет, он не обязан.